Дублер
Шрифт:
– Ну не буду мешать, солнышко. Если что нужно – в любой момент! Ты знаешь. Своим девочкам от меня привет! Обнимаю!
Доценко кончил, едва успев дать отбой, застонал, откинулся в подушки. Рената высунулась из-под одеяла.
– Я тебе не помешала?
Они перешли на ты. Режиссер что-то промычал, он не любил разговаривать после оргазма. А вот Ренате хотелось поговорить.
– С кем говорил?
– С женой, у нее юбилей.
Рената расслабилась, зазвенела. Господи, вот она дура. Бросилась на амбразуру со своим минетом.
– Тетя Наташа! А что же Лиза мне не
– Пятьдесят пять, – ответил Доценко. Хотя, очевидно, Рената и сама могла бы прикинуть. Но ей хотелось это услышать. Ей самой было ровно вдвое меньше. Двадцать семь с половиной.
– Пятьдесят пять? Так жена была тебя старше? Кстати, ты не сказал – бывшая.
– Ну, формально мы не разводились, – пожал плечами Доценко. – Она замуж не собирается, я вроде жениться тоже.
Рената почему-то была уверена, что Доценко официально свободен. Не то чтоб она собиралась за него замуж, но Рената вспомнила, как ее массажист-гей надевал на палец обручальное кольцо, чтобы пожилые клиентки не приставали. Недоразвод Доценко был чем-то вроде сигнала «кирпич» для всех его пассий.
– Получается, я твоя любовница, и мы с тобой согрешили? Грешники, – подразнила Рената.
Что может быть сексуальней? Это было приглашением. Но Доценко его пропустил.
– Принеси коньячку, блудница. В горле пересохло.
Рената скрыла укол разочарования. В горле у него пересохло. У кого еще пересохло.
– Там, в гостиной, – подсказал Доценко.
Рената как была, голая, направилась из спальни в гостиную.
– Какого? – спросила она, обернувшись.
Задница у нее великолепная, она знает.
– Да любого.
А ведь мог бы и сам. Но тут зрителей нет – можно не открывать даме дверь. Это же дверца бара. Рената и сама уже увидела – бар что надо, дешевки не держит. Заодно прихватила для себя бутылку вина – к счастью, открыта и уже наполовину пуста, Рената сомневалась – встанет ли сейчас Доценко, чтобы искать штопор и возиться с ее бутылкой.
Рената вернулась в постель с бокалом себе и стаканом для него.
– За здоровье тети Наташи. И за нас.
Они чокнулись, Рената принялась ласкать ему ладонью живот. Доценко поцеловал ее в плечо.
– Ты прелесть.
А потом добродушно и мягко отстранил.
– Но на сегодня пороху не осталось. Уж прости. Я не мальчик.
Рената сделала вид, что не разочарована.
– Мне и так хорошо с тобой. Потрогай.
Она просунула руку Доценко под одеяло, задержала, застонала, прикрыв глаза. Доценко смотрел на нее, не отрываясь, слегка насмешливо. Рената перестала стонать, кажется, Доценко хотел ей что-то сказать, она приблизилась ухом к его губам.
– Переигрываешь… Беги в душ.
Для скорости шлепнул растерявшуюся Ренату по ее упругой великолепной заднице.
Рената зашла в ванную. Ванная была большая, на выбор и душевая кабинка, и джакузи. Рената предпочла душ. Открыла полку, увидев там кучу одноразовых зубных щеток. Усмехнулась отражению в зеркале: похоже,
тут любят гостей. И лучше – одноразовых. Девушка прямо под душем распаковала щетку, почистила зубы, вышла из кабины, завернувшись в полотенце. Со щеткой в руке посмотрела в мусорное ведро, но, пораздумав, не стала выбрасывать, а воткнула с вызовом в стаканчик рядом с одинокой хозяйской. Она – не все.Когда Рената вплыла в спальню, обернувшись в махровое полотенце, Доценко встал, набросил халат.
– Пойду и я.
– А ты любишь гостей. В ванной куча одноразовых щеток, – промурлыкала она. – Я тебя жду.
Рената растянулась на простынях, приняв соблазнительную позу.
Доценко посмотрел на будильник – двенадцать ночи.
– Хотел еще материал отсмотреть.
– Я не помешаю?
Рената посмотрела самым соблазнительным взглядом. Но Доценко действительно, похоже, устал.
– Тебе надо хорошенько выспаться, солнышко.
Рената замерла – ее что, попросили вон? Доценко взял трубку, набрал номер.
– Такси?
Доценко назвал адрес и положил трубку.
– Минут через пять-семь будет, – сообщил он с улыбкой.
Если бы он швырнул ей в лицо трусы и велел убираться, она бы знала, как реагировать. Но он был так вежлив. О такси позаботился. Актриса была не так плоха, как считала сценаристка Григорьева. Рената Черницкая выдала бодрую улыбку, потянулась за блузкой на полу.
– Чудно! Ненавижу просыпаться в чужой постели.
Девушка криво усмехнулась, садясь в такси. Сукин сын. Он был главный и на этой площадке.
– Тебе помочь? – спросила Лиза, поднимаясь из-за стола, чтобы убрать пустую бутылку из-под шампанского. Мама остановила.
– Сиди, маникюр испортишь.
У нее маникюра не было, у врачей всегда коротко постриженные ногти. Наталья сложила чашки в раковину.
– Мам, когда ты уже посудомойку купишь? А, кстати.
Лиза взяла сумочку и достала открытку-конверт с цифрой 55.
– И это тоже тебе от папы.
Наталья посмотрела на пачку пятитысячных купюр.
– Ой господи, да зачем столько?
Наталья отмахнулась.
– Вот купишь наконец посудомойку, или что ты там хотела? Парник?
– Теплицы, – поправила Наталья. – Да денег полно. Провожали на пенсию всем коллективом, собрали.
– Подожди. Куда проводили? Ты что, правда уйдешь на пенсию, мам?
Наталья выставила чистые чашки на сухое полотенце.
– Почему бы и нет. Ты знаешь, у меня повышенная пенсия ведь будет, тысяч двадцать пять.
– Ну ты даешь! Ты же любишь свою больницу.
– Устала я от Москвы. Перееду на дачу, на ПМЖ. И котам моим будет приволье.
Котам и тут было приволье, все пришли. Обступили Лизу, глядя на нее так. Будто это она к ним в гости пришла. Один поскребся, оставив на колготках зацепки и запрыгнул Лизе на колени.
– Наглый какой! И толстый. Мам, ты их прямо разбаловала, – сказала Лиза, все же поглаживая наглеца за ухом.
– А кого мне еще баловать?
– О мама, пожалуйста! – Лиза спустила кота на пол и отряхнула шерсть с юбки. – Все знают, что это самый бестактный вопрос.