Духовная традиция и общественная мысль в Японии XX века
Шрифт:
Однако не только монахи, но и художники восприняли традицию долгих странствий в Китае и Японии. Наиболее яркий пример невербального опыта соединения с универсумом мы находим в так называемых дзэнских искусствах – тех, что считаются репрезентативными классическими формами художественной практики и сложились под патронатом дзэнских монастырей. Главной фигурой здесь стал монах-странник и одновременно каллиграф, живописец, поэт и знаток театра и чайного действа Иккю Содзюн (1394–1481). Его огромное идейное и эстетическое влияние на таких основателей новых видов и жанров японского традиционного искусства гэйдо, как Мурата Сюко, Дзэнтику (1405–1470) и др. не вызывает сомнений.
Дао – не только физическое странствие, но и путь самостановления человека. Иероглиф «путь», до, обозначает и профессиональную деятельность человека в традиционном искусстве гэйдо (путь творчества), сопрягавшем
Группой дзэнских искусств гэйдо (и боевых в том числе) в качестве идейной эстетической базы было принято положение об изоморфности человеческой природы и макрокосма. Именно принятие такой точки зрения на мир, унаследованной дзэн-буддизмом от великих китайских учений и традиционного буддизма, давало право теоретикам гэйдо утверждать, что их искусство способно не только умиротворять сердца людей, но и гармонизировать саму природу. Так, выдающийся поэт и теоретик искусства Ки-но Цураюки (ок. 882–945) в Предисловии к антологии «Кокинсю» (905–922 г.) пишет: «Без всякого усилия движет она (песня. – Е. С.) небом и землёю, внушает сострадание невидимым глазу богам, духам, демонам». [428]
428
Цит. по: Поэтическая антология Кокинсю / Пер. и коммент. И. А. Ворониной. М.,2005. С. 44.
Ученик неокантианца Г. Риккерта (1863–1936), немецкий учёный Е. Херригель (1884–1955), преподававший философию в Гейдельбергском университете, специально прожил шесть лет в Японии с целью изучения дзэн-буддизма. Он проделал длинный путь, чтобы через прохождение так называемого «пути лука – кюдо» на своём собственном опыте познать труд обретения «изначального состояния сознания», т. е. постижения «не-двойственности», единства Универсума. Свидетельства профессионального западного философа, приобщившегося к чисто восточной духовной практике, представляют исключительный интерес. Херригель прошёл путь от ученика до мастера боевого искусства кюдо и изнутри описал все этапы самопреображения в ходе овладения техническими приёмами. Он проник вглубь таинственной связи сугубо телесной – на грани чисто механической муштры – практики с состояниями сознания, возникающими при сопротивлении тела такой муштре. Только безграничное доверие к своему мастеру удержало его на трудном пути к просветлению, достигаемому в процессе осознания единства с изначальной природой мироздания. В итоге Херригель обрёл способность выхода за пределы своей самости, опыт трансцендирования, единства себя, мишени, лука и стрелы.
«Наблюдатель воспринимает вещи только через их отношения друг с другом, и то, что находится внутри воспринимаемого множества вещей, он чётко разделяет на прошедшее и будущее. Видящий, напротив, ничего не знает об этом; его способ видеть существует в не имеющем отношений настоящем, в нерефлектируемом «теперь» практически бесконечного события», [429] – пишет Херригель. И делает следующий вывод: «Непосредственное понимание порождает новое, необычное измерение бытия – первосферу в оптическом смысле, в которой всё имеет форму, образ и смысл, но ещё продолжает находиться за пределами любого теоретического обоснования (курсив мой. – Е. С.)». [430]
429
Херригель Е. Дзэн и искусство стрельбы из лука. Путь дзэн. СПб., 2005. С. 146.
430
Там же. С. 203.
Отметим, что и в ранних сектах японского буддизма существовало представление об истинном бытии, лежащем в основании мироздания и не имеющем никаких пространственно-временных характеристик. Так, стержень тайного учения секты Сингон (основатель – Кобо Дайси, 774–835) составляет проповедь Шакья Муни, которую он «произнес-промыслил в теле Закона», т. е. вне пространственных и временных координат: «Эта проповедь, – пишет современный буддолог Н. Трубникова, – происходит неким вне-временным образом (соответственно вневременности самого тела закона), она никак не соотнесена с какой-либо точкой в трёх мирах (прошлом, настоящем, будущем). Нельзя её связать и с внутренним временем проповеди закона, с такими вехами, как просветление Будды Шакья Муни под деревом бодхи, проповедь в Бенаресе, на Орлиной Горе или последняя проповедь перед Нирваной». [431]
431
Трубникова Н. Н. «Различение учений» в японском буддизме IX в. Кукай (Кобо Дайси) о различиях между тайным и явным учениями. М., 2000. С. 13.
Вследствие интровертности установок чань– или дзэн-буддизма (мировоззренческой основы классической японской художественной традиции гэйдо) интуиция почитается на Востоке как вершина познавательных способностей человека. Не случайно здесь так распространена практика психотренинга, нацеленная на постепенное «снятие» всех слоёв личного я вплоть до полного элиминирования я-сознания и погружения в глубины «телесного разума», где все преграды между миром я и не-я растворяются.
Главным способом постижения мирового континуума на Востоке считается сатори – мистическая интуиция. Однако, по свидетельству того же Херригеля, существует тонкая грань между сатори и мистической интуицией в западно-христианской традиции. «В европейской мистике, – пишет Херригель, – самость не растворяется окончательно – в Боге, в Божестве, в том, с чем и где совершается unio, [432] как бы оно ни называлось… Напротив, самость спасается, получает прощение и подтверждение своего бытия». [433] Человек даже после акта unio продолжает быть «наблюдателем» над природой. Единение с изначальной природой в даосско-дзэнской культуре постоянно, и чем больше самость растворяется в природном континууме, тем истинней становится её изначальное бытие.
432
Объединение, союз (лат).
433
Херригель Е. Дзэн и искусство стрельбы из лука. С. 146.
В своё время К.-Г. Юнг (1885–1961) пристально изучал философские системы Востока и пришел к выводу, что для них самое важное – это психика. «Она – всепроникающее дыхание, сущность Будды; это дух Будды, Единое, дхарма-кайя. Всякая жизнь струится из неё, и все множественные формы явлений вновь растворяются в ней. Это и есть основополагающая психологическая предпосылка, пронизывающая восточного человека до дна, определяющая все его мысли, ощущения и поступки, к какой бы вере он себя ни причислял». [434]
434
Юнг К.-Г. О психологии восточных религий и философий. М., 1994. С. 107.
Как и многие другие исследователи, Юнг задавался вопросом, возможно ли взаимодействие Востока и Запада? Различия между ними, по его мнению, столь велики, что для такого взаимодействия не видно разумных оснований. «Нельзя соединить огонь и воду. Духовный склад Востока отупляет западного человека и наоборот. Лучше принять конфликт таким, каков он есть – ведь если вообще существует решение, то лишь иррациональное». [435] Скептицизм Юнга относительно возможности взаимопонимания между восточным и западным стилями мышления вполне оправдан. То, что западный человек постигает с помощью разума и логики, по восточным меркам считается лишь одной из оболочек истины.
435
Там же. С. 105.
Тем не менее, уже в романтизме (кон. XVIII – первая треть XIX в.), в рамках воспевания природной естественности и непосредственного чувства, была сделана попытка «снять» противоречие между Востоком и Западом. [436]
Тема природы – одна из основных в творчестве романтиков; ещё никогда в истории европейской эстетики природа-стихия не играла столь важной для образного строя роли – вполне сопоставимой с ролью природы в искусстве и эстетике японской художественной традиции гэйдо.
436
См.: Скворцова Е. Л. Романтизм и японская эстетическая традиция // Культурология. № 2 (57). М., 2011. С. 36–55; Ее же. Эстетика романтизма и «гэйдо»: поверхностное сходство или типологическая близость? // Взаимодействие художественных культур Востока и Запада. М., 1998. С. 58–74.