Дураки

Короче, шаг в сторону — расстрел. Дудинскас подумал, что этой концовкой его и расстреляли. Точнее, он сам себя расстрелял.

Но никакого скандала не произошло. Вообще никакой реакции не последовало. Из чего Виктор Евгеньевич понял, что его «шедевр» не дочитал до конца не только Михаил Францевич Капуста, но и вообще никто.Кроме Вовули Лопухова, который прочел все до последней строчки и протянул обескуражено:

Вот те и хрен да копейка...

Имея в виду, что он как бы напрасно вкалывал две недели без шефа, понадеявшись на реформы, которые тот протолкнет.

Потом, немного подумав, Вовуля рассудил вполне здраво:

— Ладно с них! За такую дорогу, блин, ничего не жалко. На шефа он несколько дней смотрел с нескрываемым обожанием. И еще с полгода всякий раз по пути в деревню, добравшись до поворота, где начинался новый асфальт, недоверчиво хмыкал. Хотя «возню» Дудинскаса с подсобным хозяйством он изначально считал пустой блажью. Закапывать бабки и ждать, пока вырастет дерево с золотыми в «стране дураков», ему категорически не хотелось. Хорошо хоть с асфальтом выпала халява...

Но история с дорогой воодушевила не только Вовулю.

в стране дураков

Еще дорога не была закончена, еще ползали по черному гуталину асфальта тупорылые катки, как в Дубинки приехал Анатолий Карпович:

— Ладно, считайте: вы меня убедили. Завтра приступаю. Иначе с картофелем не успеем. У себя я уже посеял.

Про Карповича, фермера из соседнего района, Виктор Евгеньевич прочитал в газете и вот уже два месяца подбивал перебираться в Дубинки управляющим.

— Теперь вижу, что у вас и впрямь возможности...Там, где Вовуле увиделась только халява, Карпович угадал перспективу: ему надоело одному упираться рогом,когда никому до тебя дела нет.

— Я ведь там, как бобыль. И на сеялке, и под сеялкой, и заработай, и построй...

Анатолий Карпович меньше всего походил на бобыля. Вот находка, вот, сказал бы Ягодкин, человек новой формации.Работоспособность бульдозера плюс два вузовских диплома, которые он всегда носил с собой, представляя как удостоверения личности. Непьющий, но не из принципа, а оттого, что некогда. Правда, поначалу Дудинскаса насторожила его нарочитая циничность. В подругах у него была тихая, немолодая уже женщина, к тому же в положении. Знакомя его с ней, будущий управляющий грубовато сказал:

— Сына родит — женюсь...

— А если нет?

— Тогда свободна.

Но на самом деле Карпович оказался человеком трогательным и заботливым. Ни разу в доме Виктора Евгеньевича не появился без подарка его сыну. Да и подругу свою на руках носил, а пацана, вскоре-таки появившегося на свет, просто обожал, даже пеленки по ночам стирал, хотя для этого приходилось по сто километров отмахивать домой и обратно.

человек-легенда

В том, что с новым управляющим ему повезло, Дудинскас убедился уже в первые дни, наконец-то ощутив себя в полной мере хозяином.В том недавно усвоенном им смысле, что хозяин— это тот, у кого есть работник.

Сговорились они так: Дудинскас финансирует и не вмешивается, Карпович работает.

— Осенью подбиваем бабки, — сказал Карпович. — Половина прибыли — моя.

— А если прибыли не будет?

— Значит, вы пролетели, — отрубил Карпович обиженно. Виктор Евгеньевич согласен был не только на половину, но и на десять процентов. Сбывалась мечта, он ведь так и представлял себе свою фирму: десяток самостоятельных участков, и каждый отчисляет в общую кассу хотя бы по десять процентов прибыли.

Вовуля, про такое прослышав, пришел оскорбленный:

— Что значит — нам десять процентов? Может, наоборот?

Назавтра Карпович появился на огромном самосвале во главе колонны из десятка таких же машин, груженных навозом с птицефабрики. Следом катили три «кировца» с навесными плугами и навозоразбрасывателями. До вечера самосвалы успели сделать по четыре рейса.

На следующий день все повторилось, только вместо Карповича в головной машине восседал Дима Небалуй. Сам Карпович появился к обеду, опять же с колонной, но уже из трех артефактовских суперМАЗов, груженных картофелем.

— Вот, — сказал довольный Карпович. — Элита. Голландский семенной взял, сразу шести разных сортов.

Через неделю посевная была завершена. А от всей «конструкции» подсобного хозяйства, с такими муками выстроенной Дудинскасом, не осталось ничего, кроме названия. Новый управляющий прошелся по ней с разворотом, как танк по детской песочнице.

— Про все ваши овощи-фрукты давайте забудем. Только картофель. Монокультура, — сказал Карпович. — Остальное засеем травой.

— А как же с зерном, чем скот собираешься кормить?

— Комбикорм выменяем на тот же картофель. Сколько надо.

Дудинскас от восторга стонал. Он всегда мечтал, чтобы у него подчиненные были умнее.

В Дубинки Карпович прибыл со своим трактором, комбайном и грузовиком — успел заработать, фермерствуя. Первым делом разогнал всех агрономов, садоводов, зоотехников и механиков: «Это не работники». В помощники себе он выклянчил Диму Небалуя: «Это работник». Привез с собой брата, у того жена доярка, поселил их в сторожке, вчетвером и взялись: «Больше здесь и не надо». Но даже брату Карпович не доверял, дотошно проверяя каждый его шаг. «Технология, братан, она халтуры не терпит».

зависть

Через полтора месяца в Дубинки повалили «экскурсанты» от соседей. Сначала агрономы, потом председатели колхозов, затем и вовсе потянулись местные— на разведку, как бы по осени поживиться мешком-другим на семена. Такого здесь еще не видели. Ровные ряды сочной темно-зеленой картофельной ботвы смотрелись, как в рекламном проспекте.

— Технология... — сокрушался прибывший из-за реки председатель колхоза Федя Косой. — Хорошо, когда чужиеденьги... И когда их куры не клюют.

Прямиком, по кладкам — они жили рядом, а на машине, в объезд — километров десять.

— Слушай, Карпович, давай построим мост. Соседи, мол, надо объединяться. Но, вернувшись домой, собрал своих правленцев и часа три чистил их за нерадивость.

— Вы посмотрите, как люди за рекой разворачиваются! А вечером, уже в столовой детского садика, куда для успокоения переместилось возбужденное председателем правление, вдруг грохнул кулаком по детскому столику так, что ламинированная фанера проломилась: