Дураки

Вовуля и за рулем так ездит. Пролетели перекресток, Дудинскас его спрашивает:

— Ты что, светофора не видишь? На красный ведь выскочили...

— Ну, еще не оченькрасный...

Надо сказать, что точно так же в прямых затратах уВовули оказался и весь музей, созданный на оборотные средстваи отнесенный на затраты,не облагаемые налогом.

Из-за этого ни одно сооружение в Дубинках не было, по документам, введено в строй и до конца оформлено, оставаясь в «незавершенке» и как быне существуя. Официально начать строительство «Артефакт» и не мог: не было источника финансирования.Деньги на материалы, зарплату, энергию (оборотные) были, а «источника финансирования», то есть прибыли, на которую только и положено строить, не было.

Однажды, правда, что-то из построенного они все же «ввели», с приходом Карповича создали из подсобного хозяйства дочернюю агрофирму,взяли на нее у Чирика [33] льготный сельскохозяйственный кредит, как быкупили за него в «Артефакте» коровник, а потом погасили за агрофирму кредит (хотя никто такие кредиты отродясь не возвращал), а себе вернули коровник, но уже как бывведенный, выкупив его сами у себя.

33

Иван Михайлович Чирик, тогда председатель коммерческого «Агробанка», при новой власти уже премьер-министр, потом узник следственной тюрьмы.

— Никто в мире ведь не платит налогов за реставрацию замков, мельниц, усадеб, — оправдывался Виктор Евгеньевич, когда в Дубинки приезжало начальство, взывая к здравому смыслу, на котором в нормальномобществе и выстраивается закон.

С ним соглашались. Вреда нет, только польза. И не трогали. Пусть играется, пусть занимается своими цацками — лишь бы не лез в политику, не выступал, не устраивал митинги и никого не цеплял. Историю с Галковым все хорошо помнили.

Не много ли он на себя брал, оказываясь умнев всех?И не за это ли на него теперь наехали?

Но нет, судя по всему, так глубоко копать никто не собирался. Чем больше думал Дудинскас, оценивая ситуацию, тем очевиднее становилось, что до их остроумной финансовой схемы никому нет дела. И в дурацком решении исполкома об этом ни слова...

презерватив

Одной из первых команда «Фас!» поступила, как выяснилось, Цитрусовому-два, впрочем, тогда он еще Цитрусовым не был, а носил фамилию Лаптев, хотя прямо на глазах набирал сочность и наращивал шкурку.

Придя в колхоз вместо Сорокина, новый председатель хватался за что попало, исполняя любые команды. Вместо коров тут же принялся разводить овец, коров, разумеется, зарезав. Заботу о кормах начал с того, что сочинил про Дубинки «Письмо крестьян Президенту» — об этих «фирмачах», которые «понаехали на своих "мерседесах" [34] . Забрали, мол, у местного населения лучшую землю,что «нарушает у животных кормовой баланс, понижая питательность рациона».

34

Это он отдал дань моде: кроме грузовиков, «нивы», уазиков и подержанного Вовулиного «форда», в «Артефакте» машин не было.

Собирать подписи начинающий Цитрусовый поленился, и за нескольких колхозников, не долго думая, подмахнул письмо сам, что было уже слишком, отчего Виктор Евгеньевич и решил человеку помочь. Тем более что незадолго до тогоЛаптев приезжал знакомиться и провел в Дубинках целый день, демонстрируя готовность жить в дружбе и планируя совместную деятельность.Можно было предположить, что письмо он написал не по собственной воле.

Встретились у мельницы, на нейтральной территории, чтобы поговорить по душам.

Как человеку молодому, начинающему, Дудинскас ему посоветовал: ты, мол, особенно не надрывайся, так уж под начальством не суетись, они вона где, а тебе здесь жить. А как жить, если они тебя сначала используют, а потом, по традиции, выбросят, как использованный презерватив?

Назавтра на заседании правления колхоза новый председатель публично пожаловался:

«Он меня презервативом обозвал».

подставка

Про поддельные подписи, да и вообще про письмо ВсенародноизбранномуДудинскас узнал от работниц своего колбасного заводика. Это за их мужей, работавших в колхозе, новый председатель, не знавший обстоятельств, и подмахнул письмо. Жульничество, может, и сошло бы, если бы Цитрусовые тут же и заводик не «грохнули», оставив женщин без работы, а окрестных жителей — без суповых наборов и колбасы, возможность покупать которые не в городе, а под боком они обрели впервые за всю жизнь.

«Грохнули» заводик все за то же самовольство,но вполне изощренно. Проект тут как раз был, документы на землеотвод тоже оформили по всем правилам и давно отправили в область на утверждение. Не получив ответа, Дудинскас объяснил себе задержку обычными проволочками, считая вопрос решенным. Тут поступило предписание санстанции немедленно строить вокруг заводика забор. Нужна, мол, санитарная зона. Посоветовавшись с Цитрусовыми, Виктор Евгеньевич мигом забор и выстроил. Тут его Цитрусовые, как мальчика, и сделали,втайне отправив в область письмо с просьбой участок под заводик не отводить.

Получилось, что и здесь Дудинскас оттяпал кусок бесценнойколхозной земли, да еще как нагло.

Колбасный Цитрусовые закрывали «с чистой совестью» и в полном соответствии с новыми установками. Мяса не хватало для загрузки государственных комбинатов. Выход был наверху найден, как всегда, «остроумный»: прихлопнуть частников.Неважно, что скот крестьяне да и окрестные колхозы сдавали в «Артефакт» с радостью, а на мясокомбинаты и под палкой не везли. Ведь платил Дудинскас живые деньгида сразу, а не много месяцев спустя...

воруйте вежливо

Вконец раздосадованный Виктор Евгеньевич решил как-то разобраться с главным районным Цитрусовым Ильей Четверяковым. Тем более что дела у того при новой власти заметно пошатнулись. Прежние-то ездили к нему на охоту; новым пока было не до охоты, они вышвыривали прежних из кабинетов, уже добрались и до районов.

Кое-что разведав, Дудинскас ситуацию представил себе так. В район приехала комиссия. Изрядно струхнув, понимая, что без результатовони не уедут, Четверяков и решил подставить под удар Дубинки.

Встретиться с ним оказалось непросто. По крайней мере трое из влиятельных друзей Дудинскаса звонили Четверякову, натыкаясь на упорный отказ вступать в переговоры.

Пришлось уговорить на поездку в Дубинки председателя облисполкома Мышкевича, с которым Виктор Евгеньевич не раз встречался еще при Орловском. Константин Ильич приехать согласился и Четверякова в Дубинки вызвал, хотя чувствовал себя в губернаторском кресле совсем неуверенно, что сразу стало ясным, когда исключительно из вежливостипосидев за столом и не притронувшись к закускам, он уехал, оставив их наедине: