Душа в тротиловом эквиваленте
Шрифт:
– Об этом еще Гераклит упоминал.
– Знаешь, что он мне рассказывал?
– Поделись.
– Я слышал, о том, как в стане, где люди стали вдруг жить только для себя, на металлолом рушили заводы, срывали рельсы, выжигали ради цветного металла электродвигатели прецизионных станков. Трамвайные провода, и то воровали...
– А что потом?
– Их не интересовало 'потом'. Для многих оно и не наступало. Наркотики, водка, иммунодефицит. И вся эта мерзость творилась в погоне за удовольствием или из жажды урвать.
Потому одна из наших главных задач - защитить творцов от
Пусть на выборах и при решении общественно значимых вопросов голос умницы, порядочного, деятельного человека весит больше, чем мнение домохозяйки или вовсе подзаборной пьяни.
– Ты прав, будет тяжко. Но - деваться некуда. Англосаксы в таких случаях говорят: 'Сделай или сдохни'.
Воцарившееся молчание лишь подчеркивалось сухим стуком анкерного механизма кабинетных часов. В стаканах стыл чай.
Матвей Федорович, тяжело вздохнув, продолжил разговор.
– Значит, твои помощники заявляют, что если вскрылись факты сверхспособностей у одного, то таких людей скоро станет много.
– Ты не понял. Все намного страшнее. Налицо большая проблема - два сверхчеловека, способные легко подчинять и вести за собой людей.
– Так нет сверхчеловека, нет и большой проблемы...
– Не получится. Валентин уже поинтересовался на свою голову. Ответ был обескураживающий.
– Это как?
– А так. Семецкий пообещал возродиться еще раз, в прошлом. Оторвать там кое-кому лишнее и вернуться. В мир, очищенный от рискнувших ему помешать. Убедительно сказал. Говорит, ему такое не впервой, убивали уже. Точнее, пробовали...
Я читал отчет Холодова, написанный как раз по этому поводу. Даже по почерку можно понять - сильно взволнован был человек.
– Врет, - неуверенно сказал Шкирятов, при этом не уточняя, кто именно.
– Хочешь проверить? Только команду сам отдавать будешь!
– Не рискну. Вдруг, это правда. Тогда - очень жалко батю. Да и не вредит этот парень. Скорее, наоборот.
– Продолжу. Он, как и аналитики, заявляет, что подобных ему скоро будет много. Теперь главное, чтобы нас не опередили. Чтобы технологии Семецкого, а это именно технологии, не попали раньше времени к нашим врагам.
Кстати, тебе не казалось странным, что вокруг него появилось столько ярких дарований? Вот хотя бы интерн этот, как его, Ледовский. Говорят, темным троечником был, а сейчас день и ночь совершенствует свои термобарические игрушки. И отзывы о нем почему-то изменились. Квалифицирован, внимателен, талантлив. Будто раз, и подменили человека!
Мне вот что страшно. Сверхчеловечества, понятное дело, не получится. А вот сверхлюди - будут. Да что там, будут, уже есть!
Представляешь, как это выглядит? Прошедшие трансформацию получают полное и неоспоримое превосходство по отношению ко всем остальным. И тогда любой из нас по сравнению с ними - кто?!
– Untermensch, кто же еще. Стоп, себе говорю я,- зло выдохнул Шкирятов.
– Это, это ж, получается, может и до откровенного нацизма дело дойти! Только на новом уровне, но от того ведь
– А думаешь, что я к тебе как ошпаренный прискакал? Нацизма пока нет, и вроде, не предвидится, а вот полубогов - уже наблюдаем воочию. Сегодня их двое. Завтра может быть четверо. Сколько будет через месяц?
И в интересах страны сделать так, чтобы они любили ее, заботились о ней, жили ее интересами. Иначе - разнесут все в прах!
Да знаешь ли ты, что этот малолетний гений мне плел?!
– Что, это не последняя херовая новость?
– устало осведомился Шкирятов.
– Не знаю, новость ли это. Скорее, заявление. Он, понимаешь, говорил, что заполнив Землю, мы просто будем вынуждены либо заняться самоуничтожением, либо расширить ареал обитания.
– В космосе жить станем?
– Когда-то, да. Я согласен с мальчишкой. Земля - колыбель. Но человек долго не лежит в люльке. А в космосе с нашими телами неудобно.
– Так что он такого придумал?!
– Говорит, не сам. Были и умнее. Вот, я сподобился услышать, что можно существовать не только в слабой оболочке из кожи, а жить как некое энергоинформационное образование.
– Бог, что ли?!
– Да, он так и говорит: 'Лучшие станут богами'! Понятно, в понимании дикарей... А так - те же люди, просто, с другими возможностями.
Шкирятов облегченно выдохнул, криво улыбнулся, и сказал:
– Ну, это нормально. Чудит немного, а так - все хорошо. А хоть и богами, я не против! Главное, чтобы Советская власть была.
Негромко загудел сигнал вызова из приемной.
– Да, договаривались. Да жду, - подняв трубку, произнес Матвей Федорович.
И переводя взгляд на открывшуюся дверь, добавил:
– Заходи, Геннадий Николаевич. Присаживайся.
Сафонов, не выпуская из рук объемистой папки, устало сел в кресло.
– С чем пришел?
– С вопросами.
– Задавай, что уж там, - устало проговорил Матвей Федорович.
– У всех их нынче больше чем ответов.
– Ответственно заявляю: инициированная отдельными горячими головами из состава ЦК дискуссия о нормах права может нанести государству серьезный вред. Особенно если учесть, что в нем участвуют люди, вообще не имеющие никакой юридической подготовки...
Андреев прервал речь вялым взмахом руки. И тут же сказал:
– Нанести вред, говоришь? Скажи проще, как есть. Не виляй, Григорий. Государство в его классической форме мы прямо сейчас и хороним. Или еще не ясно?!
– В том-то и дело, что ясно. Но что взамен? Законы, они, знаете ли, кровью писаны!
– нервно отреагировал Генпрокурор.
– А что у нас пишут чернилами? Все, на что ни посмотри - кровью написано. И Уставы, и правила техники безопасности - за что ни возьмись! Чернилами только так, для памяти на бумаге закрепляют, - высказался Шкирятов.
Потом тяжело вздохнул, и спросил.
– Ты последнюю статью Шарипова читал? Результаты голосований - обсуждений тебе известны?
– Полную версию, в приложении к 'Успехам математических наук'. Да и как по-другому, о ней все сейчас говорят. Как школьник, учебниками по математике обкладывался, чтобы хоть половину понять.