Душегуб
Шрифт:
— Так вот, всё, что я сказал и сделал, я не осознавал… это было небольшое помешательство, так что… Во всяком случае, я прошу прощения и думаю…
Японка одним движение сбросила плащ, рухнувший кожаной кучей в пыль. Не успел я моргнуть, как она уже расстегнула молнию моего и принялась стаскивать.
— Юрико?
— Оскар! — строго обожгли меня её глаза. — Раздевайся, быстро!
Словно заводная игрушка, я бездумно принялся выполнять команду, завозился с пуговицами, не в пример напарницы, которая уже отбросила в сторону пиджак. Понимание пришло на следующий удар сердца, осознание —
Когда Юрико вцепилась в меня всеми конечностями, её губы впились в мои, на меня порхнул её аромат, не похожий на окружающую вонь, я задышал спокойно. Тюремщик повернул ключ, и цепи грохнули об пол.
Всё стало проще, а мы ближе на целую милю.
Она углядела во мне то, за что дозволила к себе притронуться… а я не увидел поводов отказаться.
Мы зашли в мой дом за документами. Кейт присела на стуле, я бросился к ящикам, трещащим от переполняющей их макулатуры.
— Зажги свет, — брякнул я, нагнувшись над папками. — Там есть спички.
Сгребаю документы в охапку, топаю косолапой поступью к столу и сваливаю всё. Кейт наклоняется над разгребаемыми бумажками, среди которых нужно найти необходимые. За беспорядок меня следует выпороть прилюдно.
— Помочь? — перебрала черноволосая пару листов.
— Сейчас найду… Вот! Первые факты: Душегуб начинает похищать детей два месяца назад в тёмное время суток — Харона не раз замечали ночью на улице Ильвеса, у нас есть подтверждение четырёх человек.
— Но нет ни одной конкретной даты.
— Подумаешь, кто станет запоминать, когда…
— Очевидная дыра, — надавила Кейт.
Её глупый скепсис заставляет меня злиться. Неужели не все знают, как разрешаются такие вопросы? Чуть надавил на свидетеля, сговорился с ним — и вот уже походки Чедвера сходятся с рейдами маньяка час в час…
Перерывая очередную груду макулатуры, я отвечаю племяннице моего клиента:
— Кейт, сколько человек бродят ночью по улицам? Полиция… кто ещё? Я понимаю, тебе от Энгриля досталось стремление поступать наверняка, но сейчас дотошность кажется мне глупой…
— Ничего мне от Энгриля не досталось, — в сторону пробормотала девушка.
— Не спорь.
На это Кейт ответила хлёстким ударом по столешнице:
— А вот и буду!
— Нет времени! — протянул я грозно. — Вот, смотри, первую жертву пытались сжечь на старом пепелище — совсем рядом с домом Харона!
Кейт вспомнила карту Гавары и недоверчиво подпёрла кулаком подбородок:
— Он через ручей перепрыгнул? Шесть метров! Или он вплавь перебрался?
— Всё равно, даже в обход довольно близко. Дальше, Душегуб живёт в Гаваре — сходится, мужчина — сходится, если сравнить с описаниями Васкера и Карины — чуть выше среднего, тёмные волосы — всё сходится!
— Были бы более детальные описания…
— Чего нет, того нет, — листки сменяются, как стекляшки в калейдоскопе, записи сливаются в чёрно-белый узор злых деяний детоубийцы. Были бы ещё заметки Энгриля.
— Харон затягивает с ретрансляцией — подозрительно. Душегуб должен владеть отмычкой, огнестрельным оружием…
— Про это мы ничего не знаем, — дёрнула уголком
губ Кейт. — Ни отмычек, ни пистолета мы с Сэмом не находили.— Спрятал не в доме. Затем, маньяк должен неплохо ориентироваться в лесу, вспомни, как он ушёл от меня вчера. Всё меньше пахнет совпадением…
— А как насчёт Франтишека?
— Франтишек не занимался конструкторскими работами, — неторопливо поднял я глаза на коллегу по сыску. — У меня есть показания Матэо Нограна, согласно им, Палацки приторговывал запчастями, как и Харон! Франтишек — пособник Харона, с его смертью прекратились похищения детей! А Душегуб занервничал…
В темноте глаз Кейт просквозил ужас воспоминаний.
— Нападение на нас в доме Энгриля.
— В тот вечер Харона не было в «Тёплых огнях». Каждый день он спивается там, но не в тот день. Потом эти отметки в его берлоге… В Гаваре нет кандидатов лучше… Харон — это убийца, Кейт! Харон убил твоего дядю!
— Марк, прекрасти!
Лицо девушки лишилось крови, она обхватила ладонями побледневшую шею, тяжело вздохнула, словно состарилась лет на тридцать. Ноги её нервно зашаркали, губы вмиг пересохли.
Я собрал разномастные листки в стопку и хлопнул по ней ладонью:
— Это надо показать Тиму.
— Он не поверит, — брякнула темноволосая, отрывая руки от лица. — Ты же понимаешь, что улики прилеплены на старый пластилин и вечно отваливаются.
— Но ты-то веришь?
— Верю. Надо копать глубже… хотя есть другой вариант…
Я замер с материалом, полузапиханным во внутренний карман, слова Кейт резанули отравленным лезвием. Она подняла взгляд, плечи её расправились, словно из них вырастут кошмарные кожистые крылья, а над головой сомкнётся чёрный нимб.
Пусть это излишне, я всё же спросил:
— Что ты задумала?
— Если от Харона избавиться, никто и не заметит…
— Да брось, — мягкости во фразу добавил по максимуму, — не станешь же ты убивать этого подонка!
— Ты так говоришь, потому что такой нравственный или потому что твоих родственников не убивали?
— Энгриль и для меня много значит!
— А если ты не найдёшь улик, не посадишь его, не отправишь на виселицу, ты отпустишь его? — вскочила она на ноги, объятая ореолом безумия.
В окна колотит холодный ветер, а в доме жарче, чем в преисподней. Не будет фантазией слова, что где-то в затылке у меня бушуют молнии. Кейт ждёт ответа и не позволяет себе моргать.
— Если не смогу наказать выродка, — осторожно подобрал я слова, — расправа над Хароном будет скорой.
Кейт с трудом выдохнула, но и речи не идёт о том, что она осталась довольной.
— Пора в участок.
После двух суток на ногах, сон свалил меня на пятнадцать часов. Проснулся в пять, сразу отправился следить за охотниками. Ганс Петерс, Барлог Майнц — лушие стрелки города попали под моё наблюдение. Потратил немало времени на слежку, даже залез к ним в дома, когда и они, и их жёны отошли.
Результат помещается в абсолютно пустой ладони.
Как подкопаться под двух подонков, когда на них даже Тим не косится. А не косится Тим только на чистеньких…