Два апреля

В зале стало томительно-тихо. Ираида Самсоновна Бантикова слушала исполнение своего произведения, наклонившись вперед и приспустив нижнюю челюсть. Серая кошка проснулась, подняла голову и навострила уши.

– «Жилец моей квартиры номер четырнадцать, - продолжал судья, - по фамилии Ломтик нигде не работает, спит до двенадцати часов дня, а по вечерам часто устраивает в своей комнате шумные сборища незнакомых молодых людей и девушек с употреблением спиртных напитков и западных танцев. После одного из таких сборищ у меня пропал кот по имени Кузьма...»

Смех раздался в зале. Попросив тишины, судья читал дальше длинное заявление, перекладывая страницы из правой стороны папки в левую. Конец прозвучал грозно:

– «Я требую выселить из столицы нашей Родины Москвы прогнившего тунеядца, который своим поведением кладет черное пятно на светлый облик советского молодого человека».

Судья сел и вытер лоб платком.

– Гражданин Ломтик, - позвал он, попив воды и отдышавшись.
– Встаньте и расскажите нам, почему это у вас так получается.

– Я протестую против формы вопроса!
– вскочил с места Дарий

Бронин.
– Еще неизвестно, так ли это получается.

– Ладно, ладно, товарищ Бронин, - согласился судья.
– Зададим тот же вопрос иначе: расскажите, гражданин Ломтик, что же у вас там получается?

– Ничего хорошего не получается, - произнес Ломтик, встав.
– Ираида Самсоновна меня терпеть не может.

– Разве без причины?
– подала с места голос гражданка Бантикова.

– А я и не говорю, что без причины, - согласился Ломтик.
– Только оргий я не устраиваю, клеветой на советского человека не занимаюсь, кота я у нее не крал, и я не тунеядец. Я много работаю.

– Что вы делаете?
– спросил сухонький судья.

– Пишу.

– Вы член Союза писателей?

– Нет.

– Значит, это нельзя назвать работой, - покачал головой судья.

– Позвольте разъяснить!
– вскочил с места Дарий Бронин.
– В уставе Союза писателей СССР есть статья, говорящая, что в члены союза может быть принят только человек, создавший произведение, имеющее самостоятельную художественную ценность. Такие произведения не создаются за один вечер. Они создаются годами - годами напряженного труда. Все эти годы человек не является членом союза, но тем не менее работает.

– А чем он все эти годы питается?
– спросил Валерий Попов.

– Конечно, приходится где-то служить, - пожал плечами Дарий Бронин.
– Человек не черепаха, чтобы годами обходиться без пищи. Всяко бывает. Бывает, что и члены союза нанимаются на работу, потому что на них нападает так называемый «творческий застой».

– А не бывает так, что член союза нанимается на работу для того, чтобы поближе познакомиться с жизнью?
– спросил Попов.

Дарий Бронин помолчал, усмехнулся.

– Знакомиться с жизнью... Я не признаю этой формулы, - заявил он, позабыв, наверное, где и зачем находится.
– «Знакомиться с жизнью» приходится только бездарным литераторам. Талантливый писатель несет жизнь в самом себе. Он создает жизнь, а не знакомится с ней. Создает по-своему, в меру своего внутреннего видения. Льву Толстому не надо было служить, чтобы написать «Анну Каренину», не надо было сидеть в тюрьме, чтобы написать «Воскресение». Федор Достоевский тоже, насколько мне известно, нигде не работал. Основатель социалистического реализма Максим Г орький занимался только литературным трудом и общественной деятельностью. Антон Чехов большую часть жизни прожил на даче. Пушкин никогда не служил.

– И много среди вас таких?
– спросил Валерий Попов.

Раздалось хихиканье, но Попов не улыбался.

– Н-н-не очень...
– проговорил Дарий Бронин.

– А как это «не очень» выражается в процентном отношении?
– спросил Попов издевательски-серьезно.

– Вернемся к делу, - пришел Дарию на помощь судья с осанкой полковника.
– Скажите, Ломтик, вы что-нибудь зарабатываете своим писательством?

– Да, - сказал Ломтик.
– С октября прошлого года я заработал сорок два рубля.

В зале опять хихикнули.

– На какие же средства вы существуете?
– приподнял бровь судья.
– Ведь десяти рублей в месяц вам, наверное, не хватает?

Ломтик вздохнул, потупился и вопреки совету Дария Бронина покраснел.

– Побирается!
– выкрикнула с места гражданка Бантикова.
– Еще находятся среди нас идиоты, которые его подкармливают.

– Среди вас таких не найдется, - громко сказала Эра.
– Но у него есть друзья, которые в него верят и не оставят в беде.

– Во что именно вы верите?
– спросил Попов, вскинув голову. Он внимательно смотрел, переводя взгляд с Эры на стоявшего рядом Овцына.

– В то, что у него чистая и добрая душа, - горячо заговорила Эра.
– В то, что он талантливый поэт, и не так уж на свете много талантов, чтобы ими бросаться. Он честно ищет дорогу, на которой сможет полностью отдать свой талант людям.

– Почему же он ищет эту дорогу, сидя в комнате, да еще по соседству с Ираидой Самсоновной?
– спросил Попов.
– Дарий Бронин, произнося свою пылкую речь, слегка подтасовал факты. Никто из перечисленных им товарищей в возрасте Ломтика не занимался только литературным трудом, и вообще внутреннее видение у них появилось после того, как полностью развилось внешнее видение. Я не специалист по литературе, но немножко знаю законы, общие для всех без исключения профессий, законы прогрессивной философии. Поэтому меня никто не разубедит в том, что творчество имеет в основе своей познание. «Знакомиться с жизнью» - это, конечно, нехорошая формула. Тут Дарий Бронин прав. Следует создавать жизнь, это он тоже сказал верно. Однако не при помощи внутреннего видения, а посредством активного участия в жизни. Тогда придет познание как необходимое условие творчества.

– Не обязательно видеть Индийский океан, чтобы знать, какого цвета в нем вода, - бросил обиженный Дарий Бронин.

– Все же лучше повидать, - усмехнулся Попов.
– Подержать эту воду в горсти, подумать. И тогда поймешь, что цвет воды - это оптическая иллюзия, а на самом деле вода бесцветна.

– Я не всю жизнь сижу в комнате, - произнес, наконец, Ломтик.
– Летом я работал в топографической экспедиции.

– Только четыре месяца и был покой в квартире, - сказала гражданка Бантикова, - пока этот тунеядец прохлаждался на лоне прелестей природы.

– Я попрошу, - остановил ее Попов.

Сообщение о том, что Ломтик не совершенный бездельник, несколько разрядило враждебную ему атмосферу. Встал Дарий Бронин, произнес речь, из которой стало ясно, что комиссия Союза писателей по работе с молодыми талантами считает Ломтика одаренным, но еще не нашедшим собственного голоса поэтом. Опровергая свои прежние слова, Дарий убежденно заявил, что Ломтику необходимо влиться в созидательную жизнь общества, найти себя сперва в труде, а потом уже в искусстве. Пожилые судьи смотрели на Дария и слушали его красивую речь с удовольствием. Валерий Попов сидел с опущенной головой, видны были только его буйные черные волосы.