Два дня до солнца

– Что же?
– спрашиваю, невольно я впиваюсь пальцами в простыни.

Мозг тут же начинает прикидывать варианты: чем отбиваться, если Ярасланов решит на меня кинуться и, например, придушить?

Мысль дикая, но это уже не в новинку. Внезапно мой мир обернулся в такую дичь, что пропадают все слова.

Ярасланов, кажется, чувствует моё настроение, хмыкает и складывает руки на груди.

– Ты меня не послушал, а зря. И не только меня. Тебе говорили не высовываться, но ты сам поехал во Львов.

– Да в чем дело?
– взрываюсь я.
– С твоего появления в моей жизни кругом происходит какая-то хрень! Все стращают, интригуют, угрожают, но при этом никто не пытается даже объяснить, что происходит! Да поче…

Ярасланов в мгновение ока слетает с подоконника, я только чувствую, как указательный палец прижимается к моим губам, не давая больше сказать ни слова. От прикосновения одновременно бросает в жар и холод.

– А теперь всё то же самое, но без детских попыток сучить ножками и требовать, Антон. И слушай меня внимательно.

Как тут слушать внимательно, когда смотришь в эти глаза - и мысли разлетаются в стороны? Потому что тебя сминают, подчиняют, заставляют смотреть-смотреть-смотреть и забывать, как дышать.

– Ты раньше об этом никогда не слышал, но после увиденного уже понимаешь: в этом мире всё не так, как нам внушают со всех сторон, - говорит он, чуть прищурившись.
– Есть то, о чем не расскажут в школах и университетах. То, что ты пишешь, - реально. Те, кого ты создаешь, - тоже реальны. И сейчас они не спрашивают, оставаться им на страницах книг или нет. Теперь они просто здесь. И это твоя вина.

Я перехватываю его запястье, сжимаю так, что он морщится.

Вот так, тоже не железный - теперь вижу.

Гнев внутри полыхает так, что не описать словами.

– От интриг перешёл к обвинениям. Дальше что будет? Угрозы?

– Вплоть до драки, - хмыкает Ярасланов.
– Коль уж с тобой нельзя иначе.

Мы практически одновременно переводим взгляд на его руку, которую я удерживаю с такой силой, что не выдернуть.

Он ничего не говорит, но по глазам видно: явно доволен результатом. Неужто проверял? Думал, испугаюсь или наоборот, проявлю агрессию?

Я недобро прищуриваюсь. Ночные страхи отступили, сейчас передо мной человек, а не чудовище, поэтому и разбираться с ним тоже буду как с человеком.

Тем не менее, он смотрит так, что становится немного неловко. Наверное, взгляд не изменится, даже если он окажется на земле, придавленный чьим-то ботинком. Всё равно будет смотреть так, что скрутивший его почувствует себя последним чмом. Прелестно. Поучиться, что ли?

– Хорошо, - не смущается Ярасланов и легким движением освобождает руку.
– Ты - Создатель. Таким вот словом называют тех, кто может вытаскивать свои фантазии не только на страницы книг или экраны мониторов, но и в реальность.

Я вопросительно приподнимаю бровь.

– Звучит, как… бред.

– Бред всего лишь психопатологический синдром. А вот горгонида - твоя реальность.

Я пытаюсь возразить, но Ярасланов качает головой:

– Просто подумай, как ты оказался на улице, хотя находился в башне ратуши?

Невольно вздрагиваю. Подозрительно смотрю на него:

– Следил?

– Да. Чтобы вовремя подстраховать.

Звучит слишком невероятно, но… он прав. Если бы не Ярасланов, неизвестно, чем бы все закончилось. Поверить в то, что он говорит, не получается, но у меня слишком хорошая память. Даже если мне всё привиделось, то ноющие мышцы, расцарапанная физиономия Ярасланова, переписанная глава…

Да, всё можно оспорить, решить, что вокруг плетут великий заговор. Но вот тут совсем ничего не складывается: кому и зачем такое нужно? Был бы большим человеком, способным оставить огромное наследство, ещё можно поверить. Но так что? У меня есть квартира и кот, уже больно извилистый путь кто-то выдумал, чтобы их отобрать. И опять же… Фроня ест столько, что его на вторую же неделю вернут мне, где бы я ни находился.

– Что значит «Создатель»? Им может стать кто угодно?
– уточняю я, понимая: надо хоть что-то сказать, потому что тишина становится неприятной и вязкой.

Ярасланов кидает взгляд в окно, словно там есть что-то интересное.

– Нет, Антон. Даже не любой творческий человек. Чтобы вытащить из подсознания то, что ты сотворил, нужна немалая сила и предрасположенность создавать. Тот, кто переступает через рамки реальности, не считая, что они могут его как-то удержать.

– Я всего лишь пишу фантастические романы, - произношу я, слыша, что собственный голос стал более низким и хриплым, чем до этого.

Таким, будто я пытаюсь сказать что-то значимее, чем раньше. Только вот звучит совсем не так, как хотелось бы.

– Пишешь, - кивает Ярасланов, отворачивается и, сцепив руки замком сзади, отходит на несколько шагов.

Мой взгляд невольно задерживается на его спине. Всё чисто, прямая осанка. Только почему мне кажется, что все это обман? И где-то там, под бархатом светлой кожи должны быть косые рваные шрамы от крыльев?

Моргаю, протираю глаза. Нет, ничего необычного, спина как спина.

– Вспомни то состояние, Антон, когда ты пишешь не то, что нужно для логики сюжета, не связующую сцену, не диалог, необходимый для развития персонажа, а… пишешь душой. Когда пальцы не успевают за мыслями, когда словно проваливаешься в другое измерение и пишешь-пишешь-пишешь под неслышную диктовку, а внутри всё аж сжимается от восторга.

Чем дальше я его слушаю, тем холоднее становится в комнате. Ведь это точное моё состояние в момент написания всего, что связано с Алкестой. И не только с ней…

Каждый раз, когда я описываю какое-то сверхъестественное существо, именно так себя и чувствую - далеко от реальности. И как-то уж выходит, что ни одно из них нельзя назвать ни добрым, ни ласковым.

Осознание настолько оглушительно, что получается только молчать.

– Вот это, - продолжает Ярасланов, - ключ к тому, чтобы стать Создателем. Кроме этого, бывает, просыпается дар. Не спрашивай, каким именно образом. Это не взвесить на весах, не пощупать руками, он просто есть.

– Звучит невероятно, - с трудом произношу я.

– Происходит ещё невероятнее, - фыркает он. Совсем как Фроня, когда я пытаюсь предложить ему недостойную его пушистейства еду.

Ярасласнов всё же снова поворачивается ко мне:

– Задумайся над этим «невероятно», Антон. Это как… как талант. Никто не может его измерить, но все знают, что он есть. Бесспорно, есть. Талантливый человек может сделать намного больше в любой сфере, по сравнению с тем, кто талантом не обладает, не так ли?