Два идиота

Блин, ну за что мне все это?

– Идиот, мы с тобой вчера мир заключили, и я даже руку тебе пожала.

– Ага. А сегодня ты моя пленница, лежишь связанная на моем диване. Жизнь такая непредсказуемая. Фиг догадаешься, что будет через несколько минут.

– Я как раз думала, когда открутить тебе голову. Спасибо за уточнение.

– Сегодня не получится, мы сейчас должны ехать к твоим родителям.

Чего? Сейчас?

А ничего, что я до сих пор лежу?

– Ладно, Гуляев, твоя взяла. Что ты хочешь?

– Никольская, да что ты за человек такой? Лежит тут связанная передо мной и еще спрашивает, чего я хочу. Понятно же.

Если я на него заявление напишу, его посадят в камеру с любителями жесткой порки? Ну, чтобы все его больные фантазии в реальность превратились?

– Я хочу твою кровать, – договаривает он и садится рядом. – Но твои мысли мне понравились больше.

– Развяжи меня.

– Кровать.

– Гуляев!

– Спорь больше. Мне и правда такой твой вид нравится. Есть в нем что-то справедливое. Не находишь?

– Чертов придурок, забери себе эту долбаную кровать. А еще лучше пойди и купи новую. У тебя карта есть, идиотина.

Как же он меня бесит. Имея в кармане столько денег, он как маленький ребенок себя ведет. Кровать? Все из-за древней кровати, на которой динозавры размножались?

Меня сглазили или навели порчу.

– Я её потерял, – виновато отвечает он, развязывая левую руку.

Это мои колготки?

 Бр-р-р.

– Что ты сделал? – щипаю его за плечо и от себя отталкиваю. Сама с освобождением справлюсь. В конце концов, я сильная и независимая. – Как? Как ты мог её потерять, дубина?

– Лишнее тому доказательство, что телкам нужны только деньги.

Это он сейчас обиделся?

Обиженку включил и мою сумочку в руки взял?

– Давай её продадим.

– Я тебя на органы продам. Положи на место!

И вот тут мне действительно стало плохо.

Одно дело - жить в квартире бомжа, но знать, что ты при этом можешь все себе позволить. Другое дело - не иметь совсем ничего. Что делать человеку, который привык ни в чем себе не отказывать?

Что за невезуха?

Почему у меня нету свиньи-копилки, а есть просто свинья, которая мне жизнь усложняет?

– И что мы делать будем? – с надеждой в голосе спрашиваю у него, еще раз оглядывая комнату. – У меня даже на бензин денег нет.

– Не знаю, Пантера. Работать, наверно. Сколько там официанты получают?

– Без понятия. Но ты мне должен новые колготки.

– У нас еще минут десять есть до выхода, можно я натурой расплачусь?

Глава 21

Если забить на то, что я, как алкаш без места жительства, уснул на неудобном диване с кучей мусора рядом, то можно сказать, что утро выдалось идеальным. Правда, пришлось попотеть, таская на себе спящую задницу Никольской, но это так… Я не жалуюсь.

Прелести жизни.

Идея связать засранку пришла ко мне вовремя. Хрен знает, зачем я это сделал, но, черт возьми, с каким же трепетом я ждал её пробуждения. Ради её милого ора и угроз с проклятиями я готов каждое утро её колготками к батарее привязывать. Знаете, это все равно что йорка подразнить. Лая много, может даже цапнуть, но веселья-то больше.

Я специально из комнаты вышел, когда увидел, что Никольский с дочуркой поговорить хочет. Наврал с три короба, что бедная София устала на работе до такой степени, что отрубилась прямо на пороге, а мне, как верному рыцарю и коню одновременно, пришлось её до царского ложа донести. Похвалу заслужил, слова одобрения выслушал и на сытный обед - так уж и быть – согласился.

А еще меня заверили, что чета Гуляевых в гости не собиралась, поэтому, прощаясь, я уже был готов стартануть к Никольским.

На самом деле, я чертовски рад, что по крайней мере сегодня не встречусь с батей. Он мой отец, и вся остальная дребедень, да, но у меня и так башка раскалывается, чтобы еще он по ней своим половником стучал. Да и к тому же папаня Пантеры более сговорчивый. Уверен, до десерта нас уже помилуют и снимут все обвинения. Ну, а потом батьки пусть между собой разбираются. Не мое дело.

– Да-а, задница и правда шикарная. – Плечом опираюсь о дверной косяк, смотря, как Никольская стоит возле чемодана и будто молится на него. Жуткое зрелище, я вам скажу. Если бы не халат её, в котором она сейчас, я бы уже бежал из города сверкая пятками. А что еще думать, когда видишь девчонку, которая под нос себе что-то шепчет, смотря в одну точку? Ага, точно рогатого с копытами в гости зазывает.

– Гуляев, заткнись.

Да сколько можно?

– У меня шикарный зад. У меня. В этой квартире уже и похвастаться нельзя? Какие еще есть правила?

– Жить в этой квартире нельзя, – шипит она и как-то жалобно в глаза смотрит.

 Эй, а я не крестная фея. Я не могу пентхаус взмахом своей палочки нафеячить.

– Никольская, соберись, – рявкаю, подходя к ней, чтобы чертов чемодан захлопнуть. – Я понятия не имею, как людей успокаивать, а тебя так особенно. Да и не привык, когда ты зависаешь и молчишь. Признаться честно, сейчас я тебя немного побаиваюсь. Страх для слабаков, а мы не слабые, поэтому покажи мне, где там у тебя кнопка активации режима стервы, и я её врублю.

Хочу её поддержать, но она меня прикончит, если хоть слово подбадривающее скажу. Примет все за жалость и пилочкой расчленит.

Я выхожу и закрываю за собой дверь, когда слышу, как Соня резвой барашкой забегала по комнате, периодически матерясь. Даже спрашивать не буду, кто здесь хороший мальчик. И так все понятно.

Когда она выходит из комнаты в обычных джинсах и какой-то безразмерной кофте, вместо того, чтобы подколоть её за мышиный вид, я хочу послать к чертям Никольского и его пересоленный ужин.

– У меня есть батон. Чем не еда?

«Ну, а на десерт я могу закусить и тобой», – добавляю про себя, направляясь к двери. Ну на фиг дома оставаться. У меня и так мозг, кажись, сварился, что дальше?

– Сын, судя по твоему лицу, я сразу понял, как ты рад меня видеть, – говорит батя, когда мы с Пантерой переступаем порог квартиры.

– Я счастлив, – кривлю физиономией, чувствуя, что у меня уже изжога началась. – Отец, вот честно, вы с дядь Федей друг без друга дышать не умеете?