Двадцать один год

– Мэрион, поди сюда, есть работа!

Лили не обратила внимания на совпадение имен: мало ли, сколько на свете Мэрион, Мэри-Энн или Марианн. И когда к прилавку подбежала девушка с блестящими глазами, с волнистыми волосами, в цветастом платье – удивилась лишь, что с ней здороваются, как со старой знакомой. Лишь когда помощница Фенвика нацепила висевшие у нее на груди, на тонкой цепочке, очки, Лили узнала её – действительно, то была Мэрион Риверс.

– Собери этой девушке ингредиенты для мази от ожогов и выдай настойку бадьяра. Грюм с нами потом рассчитается.

– Знаю, - улыбнулась ему Риверс и скрылась.

– Мэрион тоже в Ордене? – шепотом спросила Лили. Бенджамен Фенвик благодушно помотал головой:

– Нет. Но о его деятельности ей известно.

Мэрион, стуча маленькими каблучками, выбежала из подсобки; они с Фенвиком обменялись ласковыми взглядами.

– Ты пойдешь на свадьбу Алисы? У нее скоро.

– Пойду, согласилась Риверс. – Она мне уже присыла приглашение. Да и мистер Фенвик там будет, верно?

– Весь Орден, - аптекарь будто невзначай приобнял помощницу. – Ведь мы их товарищи теперь.

В остальном задание оказалось неинтересным. Лили явилась по указанному адресу, где оказалась лишь пустая заброшенная квартирка, сварила там зелье против ожогов и посидела до времени, которое ранее указала ей Доркас.

За неделю до Хэллоуина состоялась свадьба Фрэнка и Алисы. Так уж получилось, что за пару дней до того Лили побывала еще на одном торжестве – скучнейшей и правильнейшей свадьбе Петунии с Вернонм. Отец настаивал, чтобы Лили стала подружкой невесты, но сестра, еще дувшаяся за ссору в кафе, не пожелала сделать так. Что ж, Лили особенно не расстроилась.

Утро, когда Фрэнк и Алиса должны были стать мужем и женой, выдалось холодным и неожиданно солнечным. Рассвет освещал обряженные пурпуром ветви рябин, которыми был обсажен дом Лонгботтомов. Подруги поднялись затемно, чтобы подготовить невесту, и теперь, пока её часть работы была выполнена, Лили отошла к окну. На лужайке Фрэнк с кузенами еще раз осматривали свадебный шатер. Вспомнился вчерашний день, когда прибывшие подружки невесты знакомились с семьями обоих новобрачных.

Со стороны Алисы были отец, мать и брат – приятные, но несколько отстраненные люди, которым, кажется, большее удовольствие доставляло находиться в обществе друг друга, чем беседовать с гостями и хозяевами дома. Эти самые хозяева – Августа и несколько её племянников – бросали довольно придирчивые взгляды на тушевавшуюся невесту. Алиса краснела, опускала глаза, теребила ткань платья и наконец увела подруг из гостиной в отведенную ей комнату. По дороге они завернули еще в одну, пустую, плотно занавешенную, где только посередине стоял высокий мольберт, прикрытый тонкой марлей. Алиса приподняла полотно.

Изображенные на картине мужчина и женщина в средневековых нарядах из серой шерсти, расшитой жемчугом, стояли на фоне осеннего сада. Лица показались Лили знакомыми.

– Это мы с Фрэнком, - подтвердила Алиса. – Парадный портрет.

– Старомодная традиция, - покривилась Марлин. – Свекровь настаивает?

Алиса опустила ресницы.

– Жить-то отдельно будете? – деловито осведомилась Мери.

– Да…

Мери вообще появилась первый раз за долгие месяцы; с тех пор, как её приняли в команду, девчонки не получали от нее вестей. Но вернулась она спокойная и довольная, с прежней уверенностью в себе. Лили опасалась, как они встретятся с Люпином, но встречи не вышло: Ремус не явился.

Свадьба вышла, конечно, многолюдная (прибыл весь Орден) и хлебосольная, но не сказать, чтобы очень уж радостная. Недовольство свекрови, разливаясь в воздухе, отравляло торжество, да и Алиса в расшитом серыми кружевами платье и с белым покрывалом, ниспадающим прямыми складками, выглядела больше послушницей монастыря, чем невестой. Серьезный Фрэнк неодобрительно встречал любую шутку, которую пытались было отпустить Джеймс и Сириус (единственные, пытавшиеся веселиться). Лили забавляла себя воспоминанием о том, как под открытым небом забавный коротышка помогал жениху и невесте произнести брачную форму, но чувствовала, что свадьбе подруги совсем не радуется.

Погода в ноябре была жуткая: густые стылые туманы сменялись проливными дождями, иногда с неба сыпала крупка, не оседавшая на земле, а ветер, казалось, готов был сорвать с костей плоть. Между тем оказалось, что у Розы износились сапоги, да и пальто в прошлую осень замызгалось изрядно - конечно, следовало купить новое, но в Коукворте не найдешь того, что ей бы понравилось, а в Манчестер по скользкой от дождей дроге, обложенной дымкой, ехать опасно. Можно, правда, добраться по железной дороге - но Джордж так давно сам никуда не возил жену… Эвансы дожидались солнечного дня, и он наконец настал.

Лили собиралась на работу еще в темноте, удивляясь про себя тишине на улице: она уже привыкла просыпаться под шум потоков, бегущих с крыш. Мама еще спала, отец спустился к дочери и проводил до дверей.

– Дождя вроде бы нет. Пожалуй, мы с мамой съездим в Манчестер за пальто и сапогами. Но к твоему приходу точно вернемся.

Лили чмокнула отца и убежала, не оглянувшись.

День проходил утомительно, и девушка уже горевала при мысли, что и назавтра не получится отдохнуть: дежурство в Ордене. Только бы прийти домой - а там будет горячий ужин (мама вчера хотела сготовить рагу), любимое кресло, может, на то, чтобы немного почитать, хватит времени и сил… Лили растирала уставшие глаза, разминала пальцы и дальше строчила и шила. Когда стрелки на больших часах над столом Грюма наконец доползли до девяти, она с облегчением вздохнула и потянулась за пальто.

…Сперва она не поняла, отчего при взгляде на дом ей стало холодно. Только упало куда-то и шумно забилось сердце, только дыхание в горле сбилось в комок. Лили моргнула, надеясь, что ей показалось. Нет, так и есть: окна не горели. Едва ступая, она поднялась на крыльцо. Открыла дверь своим ключом. Тишина в доме была мертвая. Стало пронзительно-страшно, Лили готова была закричать и пуститься на утек, но вместо этого, чуть слышно позвав маму, а потом отца, включила в передней свет. Обуви и пальто родителей, папиного кепи и маминой шляпки на месте не было. Выскочив из дому и спешно заперев дверь, Лили побежала к гаражу. Машины отца там не стояло - значит, родители, как и планировали, уехали в Манчестер. Вот только не вернулись.

Останавливаться ни у кого они не собирались - да и не у кого особенно. “О Господи… Боже… Господи…” Она вдруг показалась себе отрезанной от всего мира, бродящей по городу, вымершему от чумы, или приговоренной к смерти. “Нет-нет-нет. Все должно образумиться. Сию секунду все должно образумиться. Они…” Во рту стало солоно, из глаз сами хлынули слезы.

Снова идти в дом было страшно, но Лили заставила себя: следовало позвонить по телефону. Да, начать обзванивать больницы - наверняка родители просто попали в аварию. Но они живы. Тогда морги… Ни в коем случае не надо обзванивать морги. Или позвонить… На всякий случай, просто чтобы убедиться, что родителей там нет. Но начала - звонок Петунии. О Господи, дай сил.

… Петуния выслушала сдержанно, попросила перезвонить, как только что-то выяснится, и в случае необходимости обещала приехать первым же поездом. Положив трубку, Лили стиснула зубы. Сердце стучало еле-еле, пальцы не слушались. Глаза то и дело застилали слезы. Она старалась пока ни о чем не задумываться, однако перед глазами вставали картины одна другой страшнее. Она трясла головой, но видения не проходили.

Ни в больнице Коукворта, ни в морге родителей не оказалось. Лили потянулась за справочником по Манчестеру. Не совладав с собой, прилегла на тумбочку и тихонько завыла в тоске.