Двадцать один год
Шрифт:
– Значит, разбавим чистокровный род? – вялые губы дернулись. – Что ж, это правильно. Хотя должна сказать, Поттеры всегда отличались известным либерализмом, не в пример всяким Малфоям, Блэкам и прочим из тех самых двадцати восьми. Может, потому они и не попали в «Справочник чистой крови». Надо отдать им должное, они не стремились в очередной раз потешиться тщеславие, попав туда. А вот Сирил Принц, помнится, негодовал. Даже послал в «Ежедневный пророк» письмо, где доказывал, что ни разу со дня основания рода Принцы не вступали в брак с магглами. В ответ Малфой ему заявил, что род Принцев основан всего-то в девятнадцатом веке, и основателем его был магглорожденный бастард. Как
Лили осторожно надкусила черствую, но довольно сладкую плюшку. Батильда без стеснения макнула в чай.
– Если вам, деточка, не скучно сидеть со старухой, я вам могу много любопытного рассказать. Надо же куда-то деть все, что накопилось в голове: лет мне немало, и ходить с таким грузом тяжко. Но знаете, чего мне хочется? Чтобы люди учились видеть то, о чем и мне говорят. Замечать то, что стараются спрятать. Вы, милая, молоды, но такое умение может спасти ваше счастье, а может, вашу жизнь.
– А что мне надо замечать в Джеймсе? – Лили нахмурилась, почувстовав знакомый холодок волнения.
– В нем, думаю, ничего, - Батильда снова подмигнула ей. – Хотя за любым мужчиной нужен глаз да глаз. Как говорила моя тетушка, у любого мужчины козлиная борода! Но любовницы - это совсем ерунда, милая, не все их заводят, и даже на тех, кто заводит, не стоит сразу ставить крест.
«Вы с Марлин понравились бы друг другу», - решила Лили, грызя плюшку. Батильда подперла рукой дряхлую щеку.
– В войну главное – понимать, кто тебе истинный друг, а кто лишь притворяется. Вы девочка добрая, благовоспитанная, а знаете, в чем уязвимы такие, как вы? Вы верите улыбке, вежливым словам и после боитесь подумать о человеке дурно, а потому не сопоставляете его слова с поступками.
Лили вздохнула по себя. Чтение морали надо перетерпеть.а еще как-нибудь прийти и тут прибраться. Вообще присматривать за старушкой, а то она совсем плоха. И займешь себя, и сделаешь доброе дело.
Через час Лили все-таки удалось уйти: кое-как убедила Батильду, что Джеймс скоро вернется невероятно голодный. Оказаться дома (она не заметила, как привыкла так называть жилище Джеймса), осмотреть чистые комнаты и отдохнуть в тишине было блаженством. Наверное, с полчаса Лили просто сидела за кухонным столом, тихо улыбаясь: впервые со дня смерти родителей на душе стало так легко. Потом все же принялась мыть, чистить и шинковать баклажаны: сегодня хотела сделать Джеймсу острое рагу.
Надо бы в следующий раз расспросить у Батильды про детство Джеймса. А еще, пожалуй, прогуляться на кладбище, как только воспоминания перестанут быть столь острыми. Вдруг она увидит в самом деле нечто любопытное – и это, допустим, поможет Ордену. Хотя, конечно, Бэгшот несет много и чепухи. Та же никому не интересная история про каких-то Принцев. Одну из дочерей этого Сирила Принца, кажется, звали так же, как мать Северуса. Надо же, было время, когда они все ходили по земле: и её родители, и несчастный Тобиас Снейп, и его высокомерная, полубезумная жена. В той жизни существовал её друг Сев… Зачем вспоминать? Он даже издали умудрялся причинять ей все новые неприятности.
Лили вспоминала, как, собирая вещи, окололась ладонью обо что-то. Это оказалась длинная костяная шпилька в грубых перламутровых бляхах – давний самодельный подарок Северуса. Удивительно, как Лили не выбросила её с остальным хламом, оставшимся от него. В легком раздражении она отбросила заколку куда-то в угол. Надо выкинуть совсем, если
еще раз вернется в родительский дом. Кто знает, может, тем тычком Северус наказывал её за то, что она переезжала к Джеймсу.В дверь заколотили тревожно и громко. Лили вскочила, отбросила нож, кинулась в переднюю. Ввалились Сириус и Джеймс, волоча на плечах человека с залитым кровью лицом; следом, оглядываясь назад и держа палочку наготове – Марлин.
– Пожиратели? – ахнула Лили, взглянув на человека.
– Если бы, - прохрипел Сириус. – Министерские, чтоб их…
Далее последовали выражения, сложность которых в полной мере могла бы оценить лишь Мери. Лили призвала аптечку, чистое белье, подушку и одеяло.
– Розовая жаба Амбридж добилась, чтобы её отделу выделили в распоряжение отряд авроров, - пояснила Марлин. – Они в первую очередь устроили рейд, чтобы арестовать кого-нибудь.
– Арестовать? За что? – Лили спешно застелила диван, и раненого уложили туда.
– За то, что оборотень, - проронил Джеймс. Только сейчас Лили посмотрела в лицо пострадавшему. Перед ней был Ремус Люпин.
========== Глава 61. Секрет Мародеров ==========
Лоб Ремуса пересекала наискосок кровавая черта, одна рука распухла: не составляло труда понять, что порваны связки. Ругая себя, что толком не выучила ни одного серьезного исцеляющего заклинания, Лили взялась за дело. Смыв кровь, она продезинфицировала порез и наложила повязку, а другой зафиксировала поврежденную руку. Затем, призвав аптечку, напоила пострадавшего обезболивающим и противовоспалительным зельями. Ослабев от боли, Люпин молчал. Лили откинула ему волосы, чтобы не задевали бинт на лбу, и ей показалось, что рядом, за плечом, стоит отец. «Ах, папа, ты бы лучше знал, что делать…» Впрочем, мальчишки и Марлин и так смотрели на нее, почти как когда-то в большом зале – на Дамблдора.
– Поправится? – негромко спросил Джеймс.
– Конечно. Порез и вывих – вовсе не смертельно.
– Если бы только они, - на лице Сириуса резко и зло обозначились скулы. – Авроры бросили в него Долорино. Надеялись, что дезориентированного оборотня связать будет легче. А так подходить трусили, мрази…
– Бродяга! – у Джеймса упал голос. Блэк осекся, но Марлин только вздохнула:
– Поттер, лично мне давно известно, что Ремус - оборотень, и я не собираюсь из-за этого относиться к нему хуже. Что до Лили…
– Мне тоже известно все,- Лили машинально поправила раненому одеяло. – Я догадалась в тот день, когда ты спас Снейпа. И для меня тоже неважно, чем Ремус болен.
Джеймс, шагнув к ней, сжал её плечо. Лили прижалась щекой к его поросшей темным волосом руке.
Вечер прошел в хлопотах. Ремус пришел в себя, но был еще слаб и не мог орудовать правой рукой. Он страшно стыдился своей беспомощности, но еще пуще – того, что ухаживала за ним именно Лили. Он краснел, принимая чашку или поднос с едой, уверял, что уже вполне может встать на ноги, и даже попробовал – хорошо, что друзья вовремя подхватили и успели усадить.
Лили не спрашивала у него о подробностях ареста. Она представляла, каким ударом для Ремуса может стать известие о том, что она и Марлин знают о его болезни, и опасалась, что он может со стыда уйти из дому – еще больной. А появляться на улице ему было опасно.
Первые двое суток ребята с минуты на минуту ждали, что нагрянут авроры. Джеймс заблокировал камины и нес вахту у двери, Сириус и Марлин – у окон. Лили готовила им и присматривала за Люпином, который уж чересчур бодрился, надеясь поскорее покинуть дом друзей.