Двадцать один год

Будь Лили опытнее, она могла бы понять, что опасения Макмиллан не напрасны: слухи были правдивы. Она могла бы заметить, как Сириус раздался в плечах и заматерел в шее, как у Зои изменились, потяжелев, очертания фигуры. То, кажется, был первый скользкий слушок у них на потоке, и он - редкий случай!
– никого не оболгал. Но Лили пока не отошла от скверных мыслей из-за нападения подруг на Эльзу, а еще туманило мир вокруг каждое появление Джеймса Поттера. Он приносил ей цветы из теплиц и пирожные из “Сладкого королевства” - просто так приносил, без намеков, неловко совал в руки, и его неловкость трогала больше, чем самый изысканный комплимент. Он пролетал рядом на метле, когда она гуляла, опасно свешивался, сжимая древко лишь коленями, и болтал ерунду. Но все так же задирал всех, кто ему не понравился, и опять начались его вечные стычки с Северусом. Лили, как старосте, приходилось отчитывать Поттера и снимать баллы. Она невольно слишком много думала о нем днем - удивительно ли, что он ей стал сниться по ночам?

На Хаффлпафф же вообще нашло романтическое поветрие. Толстушку Полли Эббот часто видели после занятий с Арчибальдом Уизерби, а Джон Грин открыто предложил Мэрион Риверс встречаться. Она с немалым достоинством согласилась, и теперь каждые выходные их можно было увидеть бродящими под ручку в Хогсмиде или по окрестностям Хогвартса. На кафе у них не всегда были деньги, но казалось, им ничего не требуется в обществе друг друга.

Однажды, гуляя по свежему снегу, Лили встретила Джона и Мэрион. Они, как обычно, под ручку чинно шагали по тропинке; Мэрион держала в руках раскрытую книжку и негромко читала Джону:

– Я только знал, какою мыслью

Ему судьба — гореть.

И почему на свет дневной он

Не может не смотреть, —

Убил он ту, кого любил он,

И должен умереть.

Лили узнала “Балладу Редингской тюрьмы” Уайльда, и ей как никогда остро вспомнилась ночь, когда рыдающий Джек Файерс прибежал к ним, их три чашки кофе и жесткие слова отца: “Ты должен ответить за то, что сделал”. Мэрион продолжала своим монотонным, хрипловатым голосом:

– Кто слишком скор, кто слишком долог,

Кто купит, кто продаст,

Кто плачет долго, кто — спокойный —

И вздоха не издаст,

Но убивают все любимых, —

Не всем палач воздаст.

– Лили!
– девочка вздрогнула. Как умел Северус так бесшумно приближаться? Впрочем, это на нее просто стихи подействовали угнетающе. И почему Риверс любит все мрачное?

Хотя вообще её можно понять. Давно, еще когда они с Грином были просто друзьями, Лили слышала, как Мэрион рассказывает ему:

– Пока я была маленькой, отцу меня было не с кем оставить, и он меня брал к себе на работу. Однажды поймали темного мага, сумасшедшего фанатика… Обезоружили, но никто не подумал, что у него может быть вторая палочка. Привели в участок, а я как раз там с карандашами сидела. Он выхватил запасную палочку и швырнул в меня Круциатусом.

– О Боже, - Джон приобнял её за плечи.
– Больно было?

– Конечно, больно. Я тогда связки сорвала, так орала - поэтому и хриплю теперь. Память решили не чистить, мало ли как отразится, мне же было всего шесть.

А теперь Джон стряхивал с волос Мэрион снег таким бережным жестом, что не хотелось думать ни о пережитом ею Круциатусе, ни о его давнем разговоре с Батшебой Фергюссон.

К удивлению Лили, приехать на каникулы стоило ей куда меньших душевных сил, чем она предполагала. Под стук колес, под мелькание заснеженных лесов и полей позабылось произошедшее в школе, побледнел силуэт изуродованной Эльзы и трагическая фигура её отца, и даже Джеймс Поттер отдалился, став приятной мыслью, которую сейчас, однако, нет нужды держать в голове.

Петуния на праздники не приехала, сослалась на нехватку средств. Возможно, солгала: она уже работала в фирме и заработок имела – но ни родителей, ни сестру, признаться, не огорчило её отсутствие. Они, как ни когда ,почувствовали себя семьей ,единым целым, самыми необходимыми друг другу людьми, и в доме воцарился покой без прежнего напряжения от присутствия чужого, по сути, человека. Все было, как обычно – хлопоты с мамой на кухне, Сочельник, праздничный стол, рождественская служба, поздравления соседей и родственников – но никогда, даже в детстве, Лили не проникалась праздником с такой полнотой. В ней вспыхнуло ярким огоньком ожидания близкого чуда, ожидание уверенной, ведь чудо неминуемо должно было произойти.

Когда она с родителями выходила из церкви, в одном из стоящих на паперти нищих узнала Тобиаса Снейпа. Порывшись в карманах, выудила несколько пенсов, сунула ему в грязную руку, заросшую черным волосом. Он промычал что-то невнятное, но вроде бы остался доволен.

– Его жена плоха, почти не выходит из дому, - вздохнул отец. – Она обследовалась все-таки, обнаружили запущенный туберкулез, но лечиться опять отказалась.

– Интересно, муж клянчит ей на лекарство или опять на вино? – Роза не могла не поддеть мужа за чрезмерную жалостливость.

– Не знаю. Хотелось бы надеяться на лучшее, но увы… твой приятель, Лили, таки не приехал?

– Нет, пап.

– Ну так передай ему, что если попадется мне на глаза – спущу с него штаны и выдеру. Худшего сына, чем он, я не встречал.

Лили ничего не оставалось, как со вздохом кивнуть.

…Каникулы, как всегда, пролетели единым махом. Словно Лили сошла с «Хогвартс-экспресса», закрыла глаза, открыла – и снова обнаружила себя на знакомой платформе. И не успела она далеко отойти от барьера, как к ней подскочила Нелли Гамильтон.

– Ох, Лили, скорей, скорей! Мне велели тебя найти. Наши все собрались в одном купе, читают газету. Такое случилось…

– Что случилось-то? – Лили поспешила за Нелли, жалея об отсутствии Северуса, который помог бы управиться с багажом.

Уже на подножке Гамильтон обернулась, взмахнув кудрявым «хвостиком»:

– На Барти Крауча вчера было совершено покушение.

========== Глава 36. Покушение ==========

Купе было набито битком; некоторым из собравшихся пришлось стоять. Лили увидела всех гриффиндорцев их курса, нескольких - с четвертого, нескольких старших ребят. У окна сидела с газетой Эммелина и читала вслух:

– Покушение на главу Департамента магического законодательства Бартемиуса Крауча. Вчера около четырех часов пополудни часть здания Министерства магии, в которой расположен Департамент магического законодательства, была полностью разрушена взрывом. Предполагается, что злоумышленникам удалось разрушить защитные чары, охранявшие стены Министерства, после чего несколькими неизвестными волшебниками было наложено Редукто Максима. Так как над местом преступления мгновенно образовалась Темная метка, можно с уверенностью сказать, что ответственность за гибель многих чиновников и гражданских лиц лежит на Пожирателях смерти и Том-Кого-Нельзя-Называть. Также очевидно, что их целью был Бартемиус Крауч - отважный борец с темными магами и самоотверженный защитник магического правопорядка. Он чудом выжил среди обломков здания и комментариев пока не давал, однако обещал в ближайшее время выступить на радио с обращением к британскому магическому сообществу, чем в очередной раз доказал свое мужество. “Ежедневный Пророк” следит за развитием событий. Рита Скитер, корреспондент.

– Новая какая-то, - поморщилась Марлин.
– Стиль довольно корявый.

– Да при чем тут стиль… - отмахнулся Фрэнк.

Некоторое время все подавленно молчали. Многие из них не соглашались с бессмысленно жестокой политикой Крауча, но было страшно осознавать, что придется смотреть в глаза однокурсникам, родные которых погибли при покушении на него.

– Так что? Может, я был прав?
– тихо спросил Сириус.
– Прав по поводу заложников и казней?

– Боюсь, что Крауч сейчас к тому и придет, - голос Алисы дрожал, глаза покраснели.
– Но это… Это только выставит нас сатрапами, а Пожирателей жертвами. И привлечет им новых сторонников.