Двадцать один год
Шрифт:
– Что тебе надо? – буркнул Сириус. – Ступай к своим слизеринчикам.
Девушка испуганно заморгала; Лили показалось, что она вот-вот заплачет.
– Моей сестре битое стекло попало под кожу… Я не знаю, как его достать. Помогите, пожалуйста, если можете.
– А вот не можем, - Сириус поднялся на ноги, явно готовый дать волю гневу, но прежде, чем он успел что-нибудь сказать или сделать, Лили, схватив дорожную сумку, выскользнула из купе и попросила Гесиону указать ей путь. Еще перед первой поездкой в Хогвартс отец собрал для Лили аптечку и научил, как оказывать первую помощь.
В купе, куда Гесиона привела Лили, были Александрина и еще один её брат (оставалось только удивляться плодовитости Берков), Адельберт, третьекурсник.
– Кого ты мне привела, - прошипела Александрина. – Это же грязнокровка!
– Но, милая, - протянула к ней руки Гесиона, - осколок необходимо вытащить. Ты же не дотерпишь до Хогвартса, мы будем там только к ночи.
– Дотерплю, - всхлипнула девочка и зло посмотрела на Лили, присевшую рядом. Отвести руки от лица пострадавшей не удалось: она вырвалась.
– Не смей ко мне прикасаться, грязнокровка! Мне не надо от тебя ничего, никакой помощи! – говорить ей явно было очень больно: в серебристо-серых глазах выступили слезы.
– Будешь вертеться – приложу Ступефаем, - пригрозила Лили и с силой обхватила девчонку за плечи. Александрина уперла ей в грудь палочку.
– Только попробуй! Гесиона, почему ты позволяешь ей мне угрожать?
Рейвенкловка присела к сестре и обняла:
– Ну пожалуйста, ради меня. Я не могу видеть, как тебе больно. Никто больше не соглашается.
«А послать бы вас всех подальше», - подумала Лили, но заплаканную девчонку было жалко. Продезинфицировала инструменты. Приказав Гесионе держать сестру крепче, она силой отвела руки, прикрывавшие ранку, и стала ковыряться в ней иголкой и пинцетом. К чести Александрины, та все вынесла почти без звука, зато Адальберт, перекатываясь с боку на бок, стонал за двоих. Вероятно, он надеялся привлечь к себе внимание, но не получалось, так что, когда Лили, невольно вскрикнув от радости, вытащила осколок, воскликнул:
– Эй, Гесиона, а когда ты приведешь помощь мне? Только ищи не грязнокровку, а кого-то умней и опытнее! Я не желаю, чтобы меня тыкали маггловскими штуками!
Александрина, едва ей смазали ранку, отпихнула Лили, затем обернулась к сестре и дала ей пощечину.
– Как ты посмела! Только не вздумай благодарить её! Я напишу отцу, кому ты позволила до меня дотронуться!
Гесиона бросила Лили усталый и благодарный взгляд, но промолчала. Когда удалось покинуть купе, вырвался вздох облегчения. Мародеры же, к её удивлению, встретили её спокойно и ни спрашивать, ни упрекать не стали.
В Хогвартсе Лили первым делом переобнималась с подругами и расспросила, все ли целы, живы и здоровы. Зал был непривычно молчалив: еще никогда прежде война не подступала так близко к этим детям, еще ни разу рядом с ними не проходила внезапная, ужасная, нелепая смерть. Кажется, даже за слизеринским столом - Лили все же метнула туда взгляд - никто не мог притронуться к пище и едва обменивался с соседом парой слов; впрочем, если правдива теория Люпина, кто-то из них точно сейчас играл. Она только недоумевала, как можно было принять участие в столь циничном представлении, особенно Электре - ведь речь шла о её матери.
Джеймс, однако, держался получше прочих и не утратил природной наблюдательности. Оглядевшись, он указал Лили на преподавательский стол: за ним подозрительно глядя то на директора, то на студентов, сидел высокий сухопарый старик, в котором Лили с некоторым трудом, но узнала отца Эммелины Вэнс. В начале пира, кажется, Дамблдор кого-то представлял, но вряд ли кто-нибудь сейчас вдумывался, что говорит директор.
– Мистер Вэнс будет вести у нас ЗоТИ, - шепнул Джеймс. Лили вяло кивнула. В прошлом году ЗоТи вела миссис Прескотт - бесцветная женщина, не отрывавшая глаз от учебника. Уроки стали скучнее, чем у Бинса, но в плане оценок никто
в обиде не остался. Все, кто в течение года утруждали себя зубрежкой и подготовились к финальному экзамену в виде огромного теста, получили Превосходно и Выше Ожидаемого. Лили порой представляла, как Северус пофыркивал бы на такие уроки, утверждая, что пользы от них никакой и что женщина вообще не способна прилично преподавать серьезные дисциплины… Нет, он никогда не отзывался о женщинах дурно, довольно редко по сравнению с другими мальчиками отпускал комментарии по поводу чьей-то полноты или прыщей, а за то, что он считал глупостью, мальчишек высмеивал не меньше. Но Лили всегда чувствовала, замечала по мелким деталям поведения, что девочек он считает слабыми, неприспособленными к жизни и лучшим положением для них видит зависимость от мужчины. Это, в конце концов, тоже подспудно её возмущало. Да чего стоит, что он оскорблялся, если она его защищала. Хотя что теперь вспоминать.Итак, отец Эммелины будет вести ЗоТИ. Любопытно, что же это будет.
Первый урок по ЗоТИ состоялся только через неделю, и признаться, за это время Лили о мистере Вэнсе совсем не думала. Каждое утро ученики расхватывали газеты, и кто-нибудь с дрожью в голосе зачитывал очередную статью о взрыве на Кингс-Кросс.
Как и предполагал Люпин, со стороны чистокровных посыпались обвинения в покушении на убийство, тем более циничное, что могли пострадать дети. Правда, светлая сторона также не осталась в долгу: если Люпин смог выстроить цепочку и понять, кому взрыв в действительности был выгоден, но стреляный воробей Крауч - тем более. Он обвинил семейства Мелифлуа, Блэков и Мальсиберов в провокации, и развязалась полемика.
Сириус, правда, твердил, что не понимает, почему Крауч медлит на сей раз: надо было не марать газетные листы, а арестовать подозреваемых или взять в заложники их детей.
– А ты согласен пойти в заложники?
– поддела его Марлин, когда он это высказал.
– Согласен. Достойная плата за того беднягу.
Дети убитого не приезжали в школу. Наверное, так было правильно - ни к чему им сейчас привлекать неизбежное любопытное внимание. Но все же в Большом зале висели траурные полотнища, и настроение было, кроме минут, когда читали газеты, похоронное - как в первые дни после гибели Кристины Олливандер.
Лили и Джеймса вызывала к себе Макгонагалл, сообщила, что они назначены, соответственно, старостами девочек и мальчиков, объясняла, что от них требуется, но они прослушали. Новость их обрадовала бы в другое время, уж Джеймс наверняка бы стал важничать и хвастаться - а теперь совершенно не задела.
В такой обстановке появление мистера Вэнса оказалось как нельзя более кстати. Едва на первом занятии он вошел в класс, подтянутый, строгий, с тщательно расчесанными бакенбардами, с легкой тростью в руках - по классу точно прошла волна энергии, пробуждая, встряхивая каждого, кто там был. Первое же его слово заставило собраться и сосредоточиться.
– Я слышал, что до меня вы целый год зубрили теорию, - мистер Вэнс легко перехватил трость, стиснув её посередине.
– Так вот, запомните: теория без практики мертва. Это ничто. Это бумагомарание. Более того: никакая теория вам к драклам не нужна. Встаньте все! Раздвинуть парты! Освободите место!
Его приказ тотчас исполнили: стало интересно. Мистер Вэнс с легким пренебрежением оглядел их всех.
– Сейчас время такое, - снова начал он, - что от темных искусств приходится защищаться чаще всего в схватке с темным магом. Боевые заклинания - вот что вам нужно прежде всего. Но мне не надо, чтобы вы тут, как примерные детки, тянули ручки и хвастались знаниями. Живо разбились по парам и начали дуэль, а я посмотрю, на что способен каждый из вас. Каждый гриффиндорец - против хаффлпаффца, чтобы не подыгрывали друг другу. И да, кто попробует обойтись без невербальных заклинаний, на большее, чем Удовлетворительно, может не рассчитывать.