Две недели среди ненормальных

– Ну и что? – философски пожала плечами Шаня. – Пусть знают.

Следующим недоуроком была химия.

– Сейчас как напишем контрольную, чтобы жизнь мёдом не казалась! – уныло пригрозил Уран Дмитриевич, с бесконечной усталостью глядя на ввалившихся в класс учеников.

– Что? Вы с головой-то дружите? – грозно поинтересовалась Шаня.

– Ну отцепись, Шмеленкова, ты же знаешь, что ничего вы писать не будете! – вдруг истерично взвизгнул учитель. – Жизнь – боль, товарищи. Грёбаная жизнь!

– Да ладно вам, Фобия тоже ничего, – понизила голос Шаня.

– Достаточно, вот просто достаточно! – горестно застонал химик, замахав на неё руками. – Отдыхайте, кровопийцы, пусть хоть у кого-то будет счастье в жизни!

– Спасибо! – прокричал Подфартенко и опять улёгся спать.

Но выспаться у него не получилось, потому что в класс вдруг влетел Валерий Петрович.

– А ну иди сюда, поговорить надо! – рявкнул он.

– Я ничего не делал! – сразу же завизжал Уран Дмитриевич, на всякий случай схватив подставку для книг.

– С тобой я потом ещё поговорю, – недобро зыркнул на него физрук. – Это я Шмеленковой! За мной, быстро!

– Твою мать, – обречённо вздохнула Шаня, выходя из класса.

– Допрыгалась, – ехидно протянула Катя.

– Почему только она? Мы же тоже участвовали! – возмутилась такой несправедливости Сара, сразу же поняв, что дело в Маринкович.

– Шаня на самом плохом счету, – ответил помрачневший Ваня, вскочил и тоже вышел в коридор.

Сара решила, что подругу всё-таки нужно поддержать, и выбежала вслед за ними.

– Я сказал не наносить никому серьёзных повреждений?! – прорычал физрук, упираясь кулаком в стену прямо над головой Шани.

– Это разве серьёзно? – хмыкнула Шмеленкова, тщательно скрывая свою тревогу.

До сих пор ничего серьёзного за вечные драки с Даной с ней не случалось.

– Шаня не виновата, она защищалась! – примчался на выручку Иван.

– Помолчи, я с ней разговариваю, а не с тобой! – гаркнул Валерий Петрович. – И не с тобой! – прибавил он, заметив Сарочку. – Шмеленкова! – снова повернулся он к проблемной ученице. – Мне было велено принять меры!

– Ну принимайте, – бесстрашно пожала плечами Шаня.

Учитель совершенно неожиданно щёлкнул ойкнувшую Шмеленкову по носу.

– Лицо попроще сделай! – велел он ей. – За меру сойдёт? – обратился он к озадаченной Сарочке.

– Ну сойдёт, – осторожно отозвалась та.

– Вот и охренительно! Не понимаю я тебя, не могла в нокаут отправить, что ли? – поинтересовался физрук у потирающей нос Шани.

– А надо было? – удивилась она.

– Тупой вопрос, Шмеленкова! Надо было, тогда она бы хоть молчала и не верещала! – ответил Валерий Петрович. – Честное слово, на педсовете поставлю вопрос об исключении этой сосиски баварской, – пробормотал он, отходя.

Шаня, Ваня и Сара переглянулись.

– Это же школа Бороды, пора бы и привыкнуть, – беззаботно произнесла Шмеленкова, возвращаясь в класс.

– Что с вами делал этот изверг? – страдальчески поинтересовался Уран Дмитриевич, оторвав голову от парты, на которую улёгся.

– Жизни учил, – ответила Шаня, хрустнув пальцами.

– Понимаю, – жалобно вздохнул химик. – Повезло, что вы живы, – и снова уронил голову на стол.

Но поспать ни ему, ни Подфартенко снова не дали. В дверь вдруг кто-то поскрёбся, и в помещение впорхнула Марихуана Гашишевна.

– Ухихихихи, ребятушки, охохохохо! – захихикала она, позванивая цыганским монисто. – Там шестикласснички концертик репетируют для девятых классов, сходите посмотрите, зрителями будете! Всё равно лентяйничаете тут! Ухихихи! Охохохохо! А ты, Уранчик, чавой-то грустишь? – обратила она внимание на кислую физиономию учителя. – Ты ко мне зайди после уроков, я тебе одну травку лечебную дам, ухихихихи!

– Вот уж спасибо, – буркнул Уран Дмитриевич. – Единственное, что мне остаётся в этой гадкой жизни!

– Не шумитя, не шуми-итя! – уговаривала завуч малочисленных восьмиклассников. – После концерта всех по домам отпущу, уряяяяя! Атипутипутитю!

– Повезлоооо! – шёпотом закричал Подфартенко.

Концерт оказался более чем странным.

– Под чем писали сценарий? – фыркнула Сарочка, наблюдая, как богиня разума носится по сцене за двоечником, размахивая бутафорским мечом.

– Под лечебной травкой, – закатил глаза Ваня.

– Слава знаниям! – закричал выкатившийся на сцену квадрат и покатился дальше, а двоечник принялся пинать его ногами.

– Это точно воодушевит девятиклассников, – покачал головой Ваня. – И почему автор сценария всё ещё не в психбольнице?

– Мораль: не будь квадратным, – хмыкнула Шаня.

– Видимо, это учебник, – предположила Сара, глядя, как богиня разума и четырёхугольное нечто танцуют танец маленьких лебедей, а двоечник бегает на руках.

Репетиция оборвалась неожиданным отступлением от сценария.

– СПААААААААРТАААА! – звонко закричал выскочивший на сцену вихрастый мальчик и пинком сбросил квадрат в зрительный зал.

– Да чтой-то такое? – возопила завуч, вскакивая с кресла, в котором сидела, мерно раскачиваясь и хлопая в ладоши. – Опять ты, Зайчиков? Ухихихихи, гугугугу, буду меры принимать!

И она помчалась за скандально известным Митей Зайчиковым.

– Кажется, репетиция закончилась, – заметила Шаня.

– Домоооооооой!!! – взревел Подфартенко, свалился под стул и захрапел.

– Может, Розу с уроков заберём? – предложила Шмеленкова, когда они с Ваней и Сарой спустились на первый этаж.

– Вот ещё, – хмыкнул Ваня. – Пусть сидит со своими, всё равно не учится. Пойдём отсюда, что ли.

Перед отбытием из почти тюремных стен компания заглянула в столовую, а затем направилась к дверям. Но беспрепятственно уйти из школы не получилось.

– А ну стоять! Пришло время платить по счетам! – изрекла Маринкович, преграждая им дорогу. Её нос был щедро залеплен пластырем, а под глазом красовался фингал.

И тогда в голову Шане, которая сначала собиралась добавить лицу Даны украшений, пришла не вполне здоровая идея.