Две недели

– Так и есть, - шепнул он своим, - звонит кому-то, скорее всего Лебедевой, предупредить об интересе полиции.

– И как?
– нетерпеливо спросил Игорь.

– Никто трубку не берет, - подслушивая под второй дверью, как в квартире надрывается телефон, отозвалась Даня.

– Может, не хочет, чтобы беспокоили?
– предположил Игорь.

– У Лебедевой АОН, не хочет с нами общаться, не надо, но на звонок подруги должна ответить, - наскоро пояснил Богданов и повернулся к своим.
– Что стоим? Давайте, звоните участковому.

Через пятнадцать минут к присевшим на ступеньки сотрудникам полиции присоединились участковый, слесарь из управляющей компании и двое понятых.

Замок был, что называется, от честного человека. На вскрытие ушло не более двух минут, и вскоре дверь гостеприимно распахнулась.

– Валентина Юрьевна!
– позвал с порога Богданов.
– Вы дома?

Ответом было молчание, и, едва прошли в комнату, стало ясно почему. Один из понятых вскрикнул, второй едва не удрал, а Богданов с чувством выругался, глядя на тело хозяйки квартиры, мирно висевшее под люстрой, привязанное за шею.

Он подошел, проверил пульс, и констатировал его отсутствие.

Перерезав веревку и аккуратно опустив тело на ковер, Богданов обернулся к своим.

– Так, молодежь, варежки надели?

Даня кивнула, вовсю щелкая фотоаппаратом, стараясь запечатлеть полную картину смерти, а Игорь, вооружившись ручкой, приготовился вести протокол. Вскоре прибыли медики, подтвердили отсутствие жизни в отдельно взятом теле, заявили, что причиной стала асфиксия, скорее всего самоубийство, странгуляционная борозда всего одна, и что тело мертво не более полутора часов, после чего увезли труп на вскрытие.

– Слышь, Петрович, - догнав патологоанатома на лестнице, начал Богданов, смущенно потирая лоб, - можешь побыстрее как-то ее препарировать?

– У меня из убойного два трупа, - строго отозвался Петрович.

– А это третий труп за две недели, просто серия какая-то, - виновато признался Богданов, - Бес мне шею свернет.

– С тебя причитается, - снисходительно ответил Петрович.

– Само собой, - обрадовался Богданов.
– Тебе пузырь или на бильярде отыграться?

– Разберемся. Завтра присылай Даню за предвариловкой.

Богданов вернулся в квартиру, где полным ходом шла работа. Игорь, высыпав на газету содержимое ведра, тщательно исследовал мусор, Даня, закончив фотографировать, обследовала ящики комода, а участковый, вместо Игоря, строчил протокол.

В комнате царил полумрак из-за цветов в горшках, выстроившихся рядами вдоль окон. Развесистые тропические растения прятали в своей тени особо нежные экземпляры, и цвело в этой квартире все, что только могло в потенциале цвести.

После обследования ящиков Даня, с опаской, приблизилась к домашним джунглям и методично, палочкой, проверила, не спрятано ли чего в горшках. Затем украдкой отломила побег огуречного дерева и сунула в карман.

– Господа понятые!
– позвал из кухни Игорь.
– Прошу вас пройти сюда. Обратите внимание, - продолжил он, едва нарисовались понятые, - в мусорном ведре обнаружены два пакетика чая, две пустые банки из-под пива, одна банка из-под кока-колы, упаковки от колбасной нарезки, пакетик от чипсов и коробка от пирожных, - тут он присмотрелся и уточнил, - эклеров. Шесть штук.

– Данек, - окликнул Богданов усердно роющуюся в земле девушку.

– Что?

– А парень-то растет, - довольно сообщил Богданов.
– Видала, как он на протокол участкового припахал?

– Ты вылитый Макаренко, только без очков, - рассеянно отозвалась Даня, вернувшись к прежнему занятию.

– Во-во. Ты стол осмотрела?

– Мельком. Повторить осмотр?

– Копайся там, - велел Богданов, - я сам.

– Зря, нет там ничего, - вздохнула Даня.
– Бумажки, покрытие для письма, письменный прибор и две наклейки с котятами. Может, шкафом займешься?

– Не учти отца как мать любить, - огрызнулся Богданов и направился к столу.

Некоторое время было тихо, только понятые сопели у дверей, да участковый откровенно зевал. Еще было слышно, как на кухне лейтенант Князев обследует содержимое холодильника.

– Господа понятые, - неожиданно ровным голосом позвал Богданов, - прошу обратить внимание на следующую деталь.

Подождав, пока понятые подойдут ближе, он откинул покрытие для письма и указал пальцем на записку. Быстро подскочившая Даня прочитала раньше всех и заорала.

– Лейтенант! Сюда, быстро!

Игорь проявил похвальную оперативность, и оказался в комнате через пару секунд. Он подоспел как раз к моменту, когда Даня фотографировала заинтересовавший объект.

– Не дергайся, Игорек, - сдержанно посоветовал Богданов, - это просто записка.

Прочитав текст, Игорь обомлел. Ровным красивым почерком на листе бумаги, вырванном из блокнота, были начертаны последние слова покойной.

"Дорогой Александр Сергеевич", - гласила записка, - "простите меня, я так больше не могу. Искренне надеюсь, что мой опрометчивый поступок никак не скажется на Вас, и Вашей работе". Подписи не было.

– Значит самоубийство?
– выдавил побелевший Игорь.

– Спятил?
– обернулся на него Богданов.
– Записка спрятана, подписи нет, в мусоре валяются свидетельства, что у Лебедевой было два разных посетителя. Какое самоубийство? Как минимум доведение до самоубийства. Я так думаю.

– С чего ты взял, что два разных?

– С того, что она питалась исключительно здоровой пищей, значит, пиво и кола принадлежат не ей. А человек, который пришел пивка хлопнуть, вряд ли принесет с собой колу.

– А кому адресовано письмо?
– уточнил Игорь.
– Не тебе ведь?

– Мне, - помолчав, признался Богданов.
– Дама была неуравновешенной, с богатой фантазией, навыдумывала себе всякого, и начала строчить послание. Тут пришел посетитель, его она впустила добровольно, так как следов взлома нет, а что было дальше, узнаем в процессе.

– У тебя с ней что-то было?
– спросил Игорь, отступив на шаг.

– Нет, конечно, - зло отозвался Богданов, терявший время на тупые оправдания.
– Просто дамочка с приветом была, у нее в местном психдиспансере история болезни размером с "Войну и мир". Когда познакомились, она свидетелем по одному делу проходила, выпила со мной кофе, решила сделать героем своего романа а я отказался. Валентина Юрьевна не отступала, и придумала себе несчастную любовь. Бред, в общем.