Две стороны луны
Шрифт:
В последнее время Мэллори усиленно занималась английским языком, надеясь получить по нему высший балл. Длинными послеобеденными часами она пересматривала серии «Главного госпиталя» 1984 и 1985 годов, думая над тем, что по собственному желанию может перенестись в любую серию любого дня любой недели любого года вплоть до 1990-го, за несколько секунд изменяя жизни персонажей сериала. А еще она работала над хоровыми партиями и сольным выступлением для весеннего концерта.
Занятия в «Кантабиле» проходили еще веселее после того, как под ее нажимом Мередит согласилась после окончания баскетбольного сезона и до того, как в конце весны вновь начнут проводить соревнования, попеть немного в хоре. Теперь Мерри больше времени проводила в комнате для самостоятельных занятий. Кэмпбелл легко убедила дочь в том, что, поскольку у Мередит чистое, мелодичное сопрано, получить А или Б за пение ей будет легче легкого. Мисс Джанси обрадовалась такому приобретению и быстренько записала близняшек в программу весеннего концерта. Им предстояло исполнять старинную народную песню «Зеленые листья лета», что было необычно, учитывая тот факт, что в репертуаре «Кантабиле», как правило, не было подобного рода песен. Слова этой песни наводили на Мэллори легкую меланхолию.
Хорошо было быть юной, Ближе быть к земле, Дом родной в листве зеленой Зовет меня к себе [20] .«Купер, приезжай домой!» — мысленно звала она, а после упрекала себя за несдержанность. Год назад Мэллори частенько подшучивала над тем, что ее сестра ведет себя как самая последняя «американская принцесса» и «фифочка». И вот теперь она сама только о том и думает, что о пятнадцати минутах поцелуев. Мэллори так часто прокручивала в голове эти воспоминания, что со временем они стали казаться ей истертыми до дыр, словно лист бумаги, который бесчисленное число раз разворачивали и сворачивали. Надо было как-нибудь отделаться от этих навязчивых фантазий. Ей это почти удалось, когда Мэллори решила заключить с Господом Богом «сделку»: она забудет Купера в обмен на благополучное рождение младшего братишки. В начале марта, за месяц до срока, Кэмпбелл почувствовала нечто похожее на родовые схватки. Доктор Келлог направила ее в больницу. Там с помощью лекарств врачам удалось притупить неприятные ощущения. Близняшки и Адам съездили в больницу посмотреть на маленького братишку (не такого уж и маленького, по словам доктора Келлог), который шевелился на экране прибора. Благодаря системе трехмерной компьютерной графики им удалось разглядеть
20
Перевод М. Черкасовой.
Эден теперь бывала еще более занята, чем прежде. Это удивляло.
Мэллори всегда чувствовала неловкость, предлагая Эден пойти куда-нибудь вместе. Собравшись с духом, однажды она все же заикнулась о чем-то таком, но подруга с улыбкой на губах твердо отказалась, найдя вполне благопристойную отговорку. И вот как-то раз Эден сама предложила отвезти Мэлли в больницу навестить маму, а потом пройтись вместе по магазинам. Мэллори, впервые за долгое время увидев Эден, оторопела. Подруга и прежде была красавицей, но теперь ее красота достигла совершенства. Казалось, по весне она словно сбросила старую шкуру и теперь красовалась в новой. Волосы ее блестели на солнце, золотистого оттенка кожа отливала румянцем. Эден подстриглась, но не особенно коротко, и теперь ее волосы спадали вниз модным водопадом. — Ты, я вижу, решила сменить имидж, — отметила Кэмпбелл, принимая горшочек с цветущим крокусом от матери Эден. — Спасибо. Но к чему такой подарок? — Просто так, — бодрым тоном заявила девушка, — в ознаменование конца долгой зимы. Мы с Мэллори собираемся вместе на весеннюю распродажу. — Я ничего покупать не буду, — сказала Мэлли. — После того, что я потратила зимой, пройдет не меньше года, прежде чем я решусь купить второю половину гардероба. Если, конечно, в следующую весну сочту, что новая я стоит такой жертвы. — Тренировки начинаются через неделю? — спросила Кэмпбелл. — Да, и после этого нарядная одежда уже не понадобится, — сказала Мэлли.
— Можно что-то другое купить, — вмешалась Эден.
В торговом центре Эден сорила деньгами налево и направо, покупая ночные рубашки, солнцезащитные очки, широкие шляпки от солнца и сандалии на веревочной подошве.
— Ты собираешься в круиз? — пошутила Мэллори. — Нет, но в Нью-Мексико очень солнечно, — ответила Эден. — Нью-Мексико? — Я еду с Джеймсом, — пояснила подруга. — Это просто фантастика! Когда я об этом думаю, у меня перехватывает дыхание! Я долго постилась и очень много молилась, а потом мне явилось откровение: мне следует подчиниться зову своего сердца. Мэллори едва устояла от удивления на ногах. — Эден! — воскликнула она. — А как же твоя семья? Как школа? Футбол? Твои планы насчет университета? Ты не спрашивала у бабушки, нельзя ли, чтобы не ты ехала к Джеймсу, а он остался жить у вас? — Этого никто не позволит! Думаешь, мне приятно уезжать от Пчелки, Райны и Таниси? Я хотела бы остаться здесь и видеть, как они растут! Думаешь, я не буду скучать по Куперу? Думаешь, мне приятно уезжать от мамы и папы? Нет и еще раз нет, но это мой единственный шанс! — Почему сейчас? Почему не чуть позже? Ты еще недостаточно взрослая, Эден. Восемнадцать лет — это совершеннолетие по закону, но жизнь гораздо сложнее. Что, если Джеймс не тот, кто тебе нужен? Что, если ты со всеми порвешь, а с ним у тебя сложится не так, как тебе хочется? — Все будет в порядке. — Никто не верит в худшее, когда влюблен, Эден! — взмолилась Мэллори. — Джеймсу предложили преподавательскую работу на полную ставку в Санта-Фе. Я смогу закончить школу заочно и пойти учиться в колледж. Джеймс говорит, что вернется за мной, но я до конца ни в чем не уверена. Я не уверена, что старшеклассница сможет тягаться с девушками, которых он встретит в Нью-Мексико. Если он найдет себе другую, я останусь ни с чем. — Эден! Ты ему не доверяешь? Ты готова перечеркнуть всю свою предыдущую жизнь ради него, и при этом ты ему не доверяешь? — Мэллори! Я простая девушка из Риджлайна. Я чувствую себя словно в западне. Жить так я больше не хочу. Если у меня ничего не получится с Джеймсом, то, по крайней мере, я обрету свободу. — А как же насчет меня? — спросила Мэлли. — Ты и Дрю — это все, что у меня есть. — Моя Мэллори! Моя маленькая Мэллори! Ты живешь полноценной, интересной жизнью. Ты счастлива. Вас с сестрой двое. Если что, рядом с вами всегда окажутся те, кто поймет вас и поможет. — То же самое я могу сказать о тебе. — Нет, Мэллори. Это они зависят от меня. Пришло время все изменить. Мэлли понятия не имела, что сказать и тем более — что предпринять. Все, что говорила ей Эден, было правдой. Слишком уж много семья хотела от нее. Ни одна девушка, какой бы уравновешенной и сильной она ни была, не сможет вынести такой ноши. Но опасность для Джеймса и Эден в ее сне исходила от… Джеймса и Эден. Ее семья тут была ни при чем. Не было никакой необходимости срываться с насиженного места в восемнадцать лет. Их жизни предопределены решениями, которые принимались другими людьми. Мэллори помнила гнетущее предчувствие неотвратимой беды, посетившее ее во сне, в котором Джеймс сидел один-одинешенек в расщелине между скалами, а пума смотрела на него сверху вниз. Что-то невообразимо страшное грядет… Сестры
В тот день Мэллори, после того как вышла из машины Эден и энергично помахала подруге на прощание, первым делом открыла ранец. Из него выпал маленький конвертик. Любая другая на месте Эден послала бы текстовое сообщение, но индианка позаботилась о том, чтобы в руках Мэлли осталось материальное свидетельство, которое она сможет читать и перечитывать. Ей хотелось прижать письмо к сердцу. Ей хотелось разорвать его на клочки.
Наконец она открыла конверт. Мэллори прочитала:
Маленькая сестренка сумерек!
Ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Ты — моя подруга и близкий мне по духу человек. Я знаю, ты принимаешь сделанный мною выбор, но ты боишься за меня. Будь ты на моем месте, я бы тоже о тебе беспокоилась. Мэллори! Всегда выбирай свою дорогу, не обращая внимания на то, что приготовила тебе судьба. Если я буду действовать достаточно быстро, судьба меня не догонит. Моя дорогая подруга! Некоторое время мы не увидимся. Я постараюсь в меру своих сил приглядывать за тобой издалека, моя маленькая сестренка сумерек. После я напишу тебе из высокогорной пустыни, оттуда, где буду чувствовать себя в безопасности вместе со своим любимым.
Обнимаю и целую тебя, Эден.
Мэллори смяла письмо в руке.
Нет! Почему сейчас? Почему во время весенних каникул? Ничего, не вызывая подозрения у окружающих, она предпринять просто не сможет. Впереди у нее бессонная ночь. До утра она вообще ничего сделать с этим не сможет, а потом ей предстоит отстоять службу в церкви. В противном случае папа заподозрит что-то неладное. Мэллори долго лежала с открытыми глазами, пока не забылась непродолжительным, беспокойным сном. Проснулась она дрожа, вся в поту и долго мерила шагами спальню, пока вид стен не стал ей ненавистен. Спустившись по лестнице, она устроилась на диване в гостиной и задремала. Во сне ей привиделись большие карие глаза и золотистые глаза миндалевидной формы, зубы, когти и пещеры. Около часа ночи Мэллори встала и послала Эден текстовое сообщение: «Привет». К ее облегчению, пришел ответ: «Что случилось?» Она быстро набрала: «Надо встретиться. Когда?» «Пожалуйста, ответь, ответь, Эден!» — мысленно взывала Мэлли к подруге. После довольно долгой паузы пришел ответ: «Я собираюсь. Завтра». Завтра… «Увидимся», — набрала Мэллори в ответ. Место встречи — лагерь Джеймса, разбитый невдалеке от фермы семьи Кардинал. Это было совсем близко от того места, где она гуляла вместе с Купером в ночь пау-вау. Значит, у Мэллори есть, по крайней мере, утро на то, чтобы изменить… Изменить, но что? Будущее? Вечность? Как? Зачем? С какой стати ей мешать лучшей подруге, которую она любит всей душой, выбрать судьбу, к которой лежит ее сердце? Зачем ей склонять Эден поступиться своими интересами? Но опасность… Опасность… Мерри тоже ее чувствовала…
«Я тебя люблю», — набрала Мэллори текстовое сообщение.
Месса на следующее утро показалась ей длиннее, чем когда-либо прежде. Чем-то ее душевное состояние напоминало состояние человека, с нетерпением ожидающего прихода Пасхи. В Страстную пятницу, несмотря на всю задушевность службы, ты не можешь усидеть на месте.
Вот и сейчас Мэллори беспокойно ерзала на церковной скамье. К словам проповеди она не прислушивалась. Мысли ее витали в национальном лесном парке, что начинался за фермой семейства Кардинал. Мэлли знала, как быстрее всего выйти на прогалину — округлой формы поляну, окруженную деревьями и с трех сторон скалами, пронизанными сетью пещер. Здесь заканчивался хребет, который тянулся миль десять по направлению к водохранилищу. В воскресенье утром, переговорив по-быстрому по телефону с Кэмпбелл, Мэллори и Мерри забились в угол кухни, от всех подальше. — Мама тебе сказала? — спросила Мередит. — Теперь она хочет назвать малыша Ангус. Мэллори отмахнулась от болтовни сестры. — Послушай, Стер! Это крайне важно! На похоронах Дэвида ты попросила меня побыть тобой. Ты не хотела, чтобы другие знали, кто был вместе с ним в тот день на хребте. Сегодня я прошу тебя побыть мною. Дело касается Эден. Она может попасть в неприятности. Мередит не возражала. — Хорошо. Никто на вечеринке у Нили даже не заметил, что мы поменялись местами. Этого я не понимаю. Когда мы были маленькими, то на самом деле очень походили друг на друга, но не сейчас… — Другим людям так не кажется. — Ну… да… конечно… — Мне нужно кое-куда съездить, а ты пока поработаешь за меня в магазине. Легко не будет. Постарайся много не разговаривать и делай все так, как говорит папа. Он ничего не заметит. Меня не будет весь день и весь вечер. — Эден… Это имеет отношение к нашим видениям? — Да. — Ойой! — произнесла Мерри слово из лексикона сестер, означающее призыв к осторожности. — Стер! Сколько хочешь, столько и будь там. Главное, чтобы с тобой ничего плохого не случилось. — Вряд ли… Но если со мной что-то произойдет, ты первая об этом узнаешь.
Тим понятия не имел, почему Мэллори показалась ему такой нервной, когда он заехал, чтобы отвезти ее с братом в больницу проведать маму. Ему бы и в голову не пришло, что Мэллори волнуется из-за того, что ей придется притворяться сестрой.
Она все время вспоминала, как Мерри говорила: «Тебе будет гораздо труднее притворяться мной, чем мне тобой. Все, что мне надо делать, — это постараться не разговаривать и вести себя так, словно я не от мира сего». Они сидели в палате, наблюдая за тем, как Кэмпбелл поедает ланч и проводит обязательную инспекцию своего живота. — Ничего в этом ненормального нет! — не выдержав, громко заявил Адам. — Обычная часть человеческого тела… не больше… — Мне кажется, это ножка, — сказала Кэмпбелл, щупая место у себя под ребрами. «Мередит» и сама увидела небольшую выпуклость в том месте, куда указывала мать, но взгляд девочки то и дело возвращался к часам, висевшим на стене. Тим сказал, что заедет за ними в час дня, но минуло два часа… половина третьего, а отца все не было. «Мередит» хотелось лезть от раздражения на стену. Конечно, она любила маму и еще не рожденного братика, но ей предстояло решать ужасно важные, способные причинить нешуточный вред вопросы. Пришедшее на ум выражение «вопрос жизни и смерти» ей совсем не нравилось. Наконец в дверь вбежал Тим Бринн. — Ты опоздал! — резким тоном пожаловалась мнимая «Мередит». — Это первое слово, которое я за весь день от тебя
услышала, Мерри, — заявила Кэмпбелл. — Ты ведешь себя как сестра. Сейчас же извинись перед отцом! Папа тебе не таксист! — Просто мне хотелось еще покататься на лыжах, а до того, как стемнеет, осталось часа два, не больше. — Извини, — сказал Тим. — Сегодня чуть ли не тонну спортивного инвентаря привезли. Такого я от них не ожидал. Когда я увидел, сколько еще нам осталось продать зимнего товара, то обо всем на свете забыл. И Мэллори сегодня сама не своя. Кэмпбелл устала, поэтому попросила мужа забрать Адама с собой в магазин. По дороге он заехал домой за лыжами и рюкзачком Мэлли, в котором лежали бутылочки с водой и сэндвичи. — Собралась в экспедицию? — пошутил отец. — И тебе не стыдно? А я уже думал попросить тебя помочь нам. Рик сегодня не работает. Я бы хотел, чтобы кто-то из вас занялся распаковкой присланного к весне спортивного инвентаря. Для Мэллори это будет уже слишком. Двойная работа. В итоге отец настоял на том, чтобы заехать по дороге в магазин и проверить, как дела у «Мэллори». — Хочу убедиться, что у твоей сестры все в порядке, — заявил Тим Бринн. — Я ей звоню, а она не отвечает… занято… «Спасибо, сестренка, — мысленно сказала девочка. — Дело касается жизни и смерти, а ты не можешь часами не обсуждать по мобильнику каждую дурацкую подробность вечеринки, которую организовывает Нили. Девочки приглашают мальчиков, так сказать…» Чирлидеры постановили одеться во все белое, и одно это казалось Мэллори верхом идиотизма. — Папа, пожалуйста! Сегодня такой теплый, замечательный день. Скоро опять пойдут тренировки в поле… в спортзале… а еще этот хор… — Всего одна минутка… Вот только каждая минутка была на счету. По мере того как шло время, беспокойство Мэлли все нарастало. Тиму позвонили. Он расписался за несколько доставленных картонных коробок. Чем ближе был вечер, тем меньше времени оставалось у Мэллори на то, чтобы поговорить с Джеймсом. Неизвестно, впрочем, что из этого выйдет. Существовала вероятность того, что, когда она доберется до лагеря, окажется, что Джеймс и Эден, собрав вещи, уже уехали. Когда Тим Бринн наконец разобрался со всеми делами, Мэллори была уже вся на нервах. — Не сердись, до темноты еще много времени. Я пока не привык к твоей внезапно появившейся тяге к дикой природе, — садясь в автомобиль, заявил отец. — Где тебя высадить? — У фермы Эден, папа, если несложно, — сказала Мэллори, стараясь говорить так же непринужденно, как обычно выражалась ее сестра. — В национальном парке проложены очень удобные лыжни. Если я устану или мне срочно понадобится в одно место, то всегда смогу заскочить к Эден. Я позвоню тебе, когда закончу, или приезжай, когда разберешься со своими делами. В шесть — самое время! Когда фургон отъехал подальше, Мэллори заправила волосы под шапку и «услышала», как Мередит в ее голове произнесла: «Будь осторожна». ПоединокНа поиски лагеря Джеймса у Мэллори ушел почти час. Это было утоптанное, засыпанное соломой место посреди скал. Под палаткой соломы было навалено еще больше. Так теплее. Все здесь казалось аккуратным до абсурда: резиновые сапоги висели высоко на веревке, рюкзак с едой — еще выше.
Джеймса и Эден нигде видно не было. Мэллори немного покричала, но безрезультатно. Подустав, она присела и принялась за сэндвич с арахисовым маслом и джемом. Потом, отвинтив крышечку бутылочки, отпила немного имбирной воды. Мышцы ног ныли после сумасшедшего бега по глубокому снегу. Тени все удлинялись. Скрип снега возвестил о прибытии человека прежде, чем Мэллори увидела высокую фигуру на лыжах, которая приближалась к стоянке по ее же следам. Молодой человек был худым и подвижным, ростом более шести футов и трех дюймов. Завидев Мэлли, сидящую на спиленном бревне перед палаткой, молодой человек встревожился — впрочем, не особо сильно. — Джеймс, меня зовут Мэллори Бринн. Я подруга Эден. — Джеймс Сабот. Я бы тебя и так узнал. Эден подробно описала, как ты выглядишь. Я собираюсь сварганить горячий шоколад. Будешь? — Конечно. Я еще никогда не отказывалась от горячего шоколада! — засмеялась Мэлли. Джеймс быстренько налил воды из висящего на дереве особого меха, который путешественники называют «дромадером». В лесу их носят, когда ручьи замерзают. Мэллори поерзала на своем бревнышке. Дело поворачивалось не так, как мыслилось. «Погоди, — сказала она себе. — Будь терпеливее». Терпение и ожидание противоречили всем ее инстинктам. Когда маленькая плитка была включена, Джеймс повернулся и смахнул со лба курчавые светлые волосы. У него было открытое, дружелюбное лицо. Мэлли отдавала предпочтение темноволосым парням, а Джеймс, без сомнения, был похож на викинга. Вот только в его жемчужно-голубых глазах светилась обеспокоенность. — Вижу, ты нервничаешь, — заметил он. Мэллори напряглась. — И понимаю почему… Ты беспокоишься об Эден. — Ну-у-у… Это не мое дело. — Но если кто-то тебе близок, трудно оставаться в стороне. — Ей всего лишь восемнадцать лет. Конечно, юридически Эден — взрослый человек, но, несмотря на весь ум и кажущуюся взрослость, ее тщательно оберегают от реального мира. Вы меня понимаете? Джеймс передал Мэллори кружку. — Именно это привлекает меня в Эден. Она не похожа на других девушек. — А как же ее семья? Бегство Эден разобьет им сердца. Вы их не знаете — ни ее младшую сестру, ни других… Я знаю, что она вас любит, но это ее решение… Оно такое… поспешное. — Не надо меня в этом убеждать, — сказал Джеймс, снимая шарф и отхлебывая из кружки горячий шоколад. — Я говорил ей, что ничто не сможет изменить моих чувств, что скоро я вернусь к ней, но Эден была непреклонна. Она заявила, что если мы не сбежим и не поженимся… — Поженитесь? От удивления у Мэллори рот приоткрылся. — Да. Я тоже этого хочу… по крайней мере, мне так кажется… Ей восемнадцать лет, а мне еще два года учиться. Со временем люди изменяются, но Эден кажется, что если мы сейчас не поженимся, то не поженимся никогда. — Джеймс! Что вы знаете о традициях племени Эден? — Знаю кое-что, слышал некоторые легенды. Эден много рассказывала, и я кое-что читал. Что тебя конкретно интересует? — А что вы знаете о шаманах? — Ну, это женщины и мужчины, обладающие магическими способностями. Они приносят своему племени удачу. В племени они занимают, выражаясь современным языком, должность генерального директора. Эден мне рассказывала. Мэллори стало трудно дышать. Она осторожно отпила горячего шоколада, стараясь справиться с собой. Она так давно жила в мире, далеком от спокойной обыденности, что уже позабыла, как недоверчиво обычные люди относятся ко всему, выходящему за рамки материального. Впрочем, ей понадобился почти год для того, чтобы свыкнуться со своей новой жизнью. Но вот время… время быстро истекало. — Она вам говорила, что сама является шаманкой? — спросила Мэллори. — Эден? Да она еще ребенок! — Вот именно! И несмотря на это, она является шаманкой своего племени. — Мэллори, почему Эден от меня это скрыла? — Именно поэтому я сюда и пришла! Эден ничего вам не говорила, потому что это напугало бы вас. Впрочем, это и неудивительно, учитывая традиции ее племени. — Ладно-ладно, — постарался успокоить ее Джеймс. — В своем племени она большая шишка, но я не понимаю, чем это может помешать нашим планам. Почему ты так напугана? «Я не могу ему рассказать, — подумала Мэллори. Но тут же в ее мозгу возникла другая мысль: — Я должна!» — Вы знаете, что шаманка племени часто является оборотнем? Эден рассказывала вам о белом кугуаре? — Эту легенду? Конечно. Она любит говорить на эту тему. Оборотень-шаманка приносит своему племени удачу, а вот охотникам, которые случайно натыкаются на нее в обличье зверя, следует посочувствовать. Это древний миф. Подобного рода истории я слышал от индейцев в Нью-Мексико. Эден интересуется социальной антропологией. Я буду за ней приглядывать. «Надеюсь, не всегда», — подумала Мэллори. — Некоторые индейцы считают, что это правда, — сказала она. — Что? — Индейские оборотни на самом деле существуют. — Некоторые люди считают, что в авиационном ангаре, где-то в Нью-Мексико, заперты маленькие серые человечки. — Это не то. Я многого не знаю, но традиции индейцев передаются от поколения к поколению. — Согласен. То же самое можно сказать об историях, изложенных в Библии. Они грандиозны, служат нам путеводными нитями по жизни, но при этом необязательно все, рассказанное в них, произошло на самом деле. Послышался звук, похожий на низкое рычание. Такой звук человек издать просто не может. Джеймс и Мэллори застыли на месте. — Замри, — негромко произнес молодой человек. Головы он не поднял, только взглянул на Мэлли из-под ресниц. — Это небольшая черная медведица, — пояснил он. — Мы ей не интересны, а вот еда — другое дело. Дай мне свой сэндвич. Мэллори передала то, что от него осталось, и Джеймс с легкостью перебросил хлеб через палатку. — Если не шуметь, она утратит к нам интерес, и мы сможем незаметно ускользнуть. Надо бы спустить вниз рюкзак с едой. Там есть несколько плиток гранола [21] . Бросим их ей и смываемся… Плохо только, что она, судя по всему, из одной из тех пещер, а значит, у нее здесь медвежата. Они не с ней. Я не вижу медвежат. Медведица не худая, так что недавно проснуться от спячки она никак не могла. Он медленно поднялся на ноги. — Сэндвича ей явно не хватило. Придется спускать рюкзак. Джеймс развязал несколько узлов, и рюкзак, висевший на высоте четырнадцати футов, упал на землю. Медведица посмотрела на людей. В ее черных, близко посаженных глазках не читалось и тени эмоций. К рюкзаку с едой она не проявила ни малейшего интереса. Потом, прижав уши, она беззвучно открыла пасть. — Ух ты! Она дает нам знать, что мы слишком приблизились… Нужно медленно уходить отсюда. Если медведица пойдет за нами, надо будет кричать на нее и показывать зубы. Ни в коем случае не смотри ей в глаза. Ладно, раньше времени не стоит беспокоиться… Медведица неуклюже сделала пару шагов по направлению к ним. Джеймс и Мэллори отступили на несколько шагов. — Снимай лыжи! — приказал Джеймс. — Пора. Отступай мне за спину. — Он принялся размахивать руками и кричать: — Прочь! Убирайся отсюда! Вон! Медведица медленно приближалась. Теперь она показалась Мэллори куда больше, чем поначалу. Она содрогалась всем телом, роя когтями землю. — Не знаю, что с ней. Она ведет себя странно. Мэлли ускорила шаг. — Не спеши… медленнее, — оглядываясь на нее через плечо, сказал Джеймс. Медведица подступила еще ближе. Джеймс и Мэллори прижались к скале. И тут Эден вышла из-за деревьев справа от Мэлли. На плечах — большой туристический рюкзак. Поверх белой парки повязана украшенная бахромой шаль. Черные джинсы. На ногах — красивые мокасины из белой оленьей кожи на шнурках. При виде Джеймса ее лицо осветилось улыбкой, которая словно озарила мрачную прогалину в лесу. В этот миг красный спальный мешок, висевший на ремне, поймал последний лучик солнечного света. Эден бросилась вперед, а потом замерла на месте. Рюкзак упал в снег. Мэллори видела, как затряслась ее голова, как лицо исказила гримаса боли. Хотя она до конца жизни запомнила все, что последовало за этим, описать увиденное Мэлли не смогла бы. Эден в буквальном смысле слова растаяла как воск, а затем вновь возникла. Ее темные волосы расступились, открывая заостренные уши, и, приобретя красновато-коричневый оттенок, превратились в звериный мех. Лоб стал покатым. Белая парка отлетела в сторону, когда тело Эден обрело мускулатуру и широкую грудь большой кошки, а сильные, стройные ноги превратились в мощные лапы кугуара. Огромная кошка издала громогласное рычание, не похожее ни на что в этом мире. Пума пригнулась, и время словно замерло. Мэллори едва могла дышать. За несколько долгих, кажущихся часами секунд всеми ее помыслами завладела одна парализующая мысль: она видела превращение Эден! Эмоциональное потрясение и полнолуние разрушили хрупкую защиту подруги. Джеймс стоял, повернувшись к ней спиной. Это Мэлли придется умереть или разрушить древнюю традицию! Пума прыгнула на спину медведице. Белая и черная массы столкнулись в страшном ударе. В воздухе замелькали лапы. Взревев, медведица укусила пуму за голову, а затем, когда огромная кошка извернулась, чтобы ударить медведицу в ничем не защищенное брюхо, располосовала когтями ее бедро. По белоснежной шерсти побежал кровавый ручеек. Сцепившиеся звери вертелись на земле, попеременно оказываясь то сверху, то снизу. Наконец пума оказалась между медведицей и Джеймсом, а после погнала противницу вверх по хребту, прыгая и подскакивая, в то время как медведица пригибалась, стараясь защитить свое горло. Мэллори краем глаза увидела, как к ним от деревьев на снегоступах бежит Купер с ружьем. Завидев парня, медведица развернулась и бросилась наутек. В наступившей тишине слышно было лишь учащенное дыхание пумы. Она повернула голову. Ее грудь, потемневшая от снега, пота и крови, ходила ходуном. Пума взглянула Мэлли в глаза. Ружье Купера висело на плече. Джеймс, подняв зажатый в руке толстый сук, выступил вперед. — Нет! Не надо! — крикнула Мэлли. — Стойте на месте! Она подняла вверх руки с растопыренными пальцами. Золотистые глаза пумы потухли, в них появилось какое-то сонное выражение. Мэллори медленно приближалась. Пума зевнула.
21
Гранол — смесь овса с коричневым сахаром, изюмом, кокосом и орехами.
— Эден, — чуть слышно произнесла девочка.
Звук ее голоса едва был слышен на расстоянии фута, но Мередит, которая сейчас находилась в двенадцати милях от места событий, «услышала» сестру, а «услышав», зажмурилась и закрыла глаза руками.
— Эден… — только и сказала она.
Золотистые глаза на секунду приняли почти человеческий вид. «Если я буду действовать достаточно быстро, судьба меня не догонит. Моя дорогая подруга! Некоторое время мы не увидимся. Я постараюсь в меру своих сил приглядывать за тобой издалека, моя маленькая сестренка сумерек…»