Две стороны луны

Эден выбрала гофрированную мини-юбку темно-бордового цвета и блузку в серо-бордовую клеточку. — Примерь это, — предложила она Мэллори. — Все эти складочки… Я буду выглядеть как Мередит. — Иногда ты выглядишь просто ужасно. — Большое спасибо! — Тебе не кажется, что Мередит — очень симпатичная девочка? У нее есть стиль. — Мне кажется, что моя сестренка одержима всем, что имеет хотя бы отдаленное отношение к любой из частей ее драгоценного тела. Мередит даже нижнее белье подбирает под цвет одежды, Эден… Хотя, может, я и ошибаюсь. В последнее время она утверждает, что подбирать все одного цвета уже не модно. — А как по мне, подбирать нижнее белье по цвету даже прикольно, — рассмеявшись, заявила Эден. — Не то чтобы я сама страдала такой фигней… Мне все равно некому его показывать. — Помедлив, она добавила: — Ты спросила, что мне дало то, кем я стала. Уважение. Силу. Даже взрослые смотрят на меня снизу вверх. В пятнадцать лет это было прикольно, но после того, как я познакомилась с Джеймсом… Мэллори послушно натянула на себя очередную выбранную Эден юбку. Отдаленно она походила на балетную пачку, сшита была из легкой шерсти и доходила до середины голени. В ней Мэлли сама себе казалась темным цветком. Девочка старалась, чтобы ее лицо оставалось спокойным и заинтересованным в происходящем. Как будто можно испытывать хоть какой-то интерес к широкому вязаному свитеру черного цвета и блузке в серую и красную полоску, которые Эден выбрала в качестве достойного дополнения к юбочке. Вот только… вот только ее сердце громко стучало от радости. Если Джеймс уедет прежде, чем Эден закончит школу, у подруги будет достаточно времени, чтобы отправиться учиться в университет. На этом, возможно, их роману придет конец. Подруга избежит грозящей ей опасности, по крайней мере, на время… Она будет одинока, но в безопасности. И Джеймсу тоже ничего не будет угрожать. При мысли о том, что его защитница, белая пума, является в то же самое время самой реальной для него угрозой, Мэллори стало не по себе. Почему Эден идет на риск, прекрасно понимая, что может навредить любимому даже без того, чтобы приложить к этому руку… вернее, лапу? Понимает ли Джеймс, что ему ужасно не повезло уже в тот миг, когда он впервые увидел Эден? Вот только она никогда не ранит, не убьет Джеймса — даже если он станет невольным свидетелем ее превращения. Нет… ни за что… Мэлли и представить себе такого не могла! Она повернула голову и посмотрела на красивую высокую девушку, которая невозмутимо шагала рядом с ней. Несмотря на все то, что она знала, было почти невозможно поверить, что карие глаза Эден могут превращаться в золотистые кошачьи… Она представила, как высокие скулы Эден растягиваются в широкой, сверкающей клыками пародии на человеческую улыбку. Ее кожа… Мэллори отогнала от себя образ дикой кошки. Джеймс, должно быть, хороший человек. Только хорошего человека могла полюбить Эден. Вот только любовь Джеймса к индейской девушке угрожает благополучию ее обширного семейства. Вот только, как Мэлли подозревала, Джеймс являлся для Эден чем-то вроде билета на свободу… шансом на побег… Купив юбку, свитер и туфли с круглыми носками, на ремешках и с каблуками в дюйм высотой, девушки покинули магазин. Пакеты с покупками били Мэллори по ноге.

Они направились в пиццерию «Папа».

— Я ужасно устала и проголодалась, — с притворной слабостью падая в уголок кабинки, заявила Мэлли. Подняв глаза, она увидела стоящего рядом Дрю с меню в руках. — Не вздумай потерять сознание, Бринн! — улыбаясь, пошутил он. Мэлли была рада, что он в хорошем расположении духа. В последние несколько недель сосед начал уезжать в школу рано, тем самым давая близняшкам понять, что подвозить их, как делал уже года два, больше не собирается. Когда их заказ в виде большой овощной пиццы с двойной порцией сыра был подан, Дрю сказал: — С понедельника я опять смогу отвозить тебя в школу, Бринн. Мне приходилось в эти недели выезжать раньше из-за… ну… Национального общества почета [16] . — Ух ты! Ты, значит, член Национального общества почета? Поздравляю, Дрю! Вскочив с места, Мэлли обвила руками шею Дрю, как привыкла делать раньше, и почувствовала, что он держится как-то натянуто и пытается отстраниться от нее. — И моя девушка, кстати, тоже, — добавил Дрю. — И Памела тоже? Она хорошая девушка, Дрю, хотя, конечно, не крутая, — сказала Мэллори. — Ты встречаешься с Памелой Доор? С чирлидером? — поддразнила его Эден. — Только не говори мне, что любишь фифочек! Дрю пожал плечами. — Все течет, все изменяется. Иначе жить было бы скучно. Кстати, я принес вам пиццу. — А я думала, он по уши влюблен в тебя, — прошептала Эден подруге на ухо. — Все течет, все изменяется… — Что Купер пишет? — спросила Эден. Мэллори не ответила. Она думала о «зеленом звере» Дрю, кошмарном грузовичке «тойота», на котором он, словно рыцарь в сияющих доспехах, мчался на выручку ей и Мерри, когда Дэвид загнал их в угол на стройке. Она думала о сильных руках Дрю, которые обнимали ее и гладили по голове, вспомнила, как он успокаивал ее и говорил, что все будет хорошо. Дрю был единственным человеком вне узкого круга, которому она всецело доверяла. К Куперу она чувствовала желание, но отнюдь не абсолютное доверие. Появление Купера пробудило в душе Мэллори новые, неведомые прежде чувства. В то же время новые ее чувства не были проверенными, поэтому не обязательно были истинными, непреложными, настоящими. Ей следовало бы радоваться за Дрю и Памелу, но она не могла. Если Купер был кометой на ее небосводе, то Дрю — Полярной звездой. Он был сама стабильность, спокойно взирающая сверху на маленькую девочку. Заметив, что Эден ждет ответа, Мэллори сказала: — Ну, он написал, что ваша бабушка нарекла меня Вапив… Если, конечно, я правильно произношу то, что он мне написал. — Это значит «та, что видит». Как это произносится, кстати, я точно тоже не знаю. С тех пор, как мы не общаемся с другими носителями языка кри, наше произношение несколько… изменилось… — Значит, она знает обо мне? — Бабушка не то, что ты, — подбирая слова, сказала Эден, — но она кое в чем разбирается. Она прожила долгую жизнь. Восемьдесят пять лет как-никак. — Твоя бабушка выглядит моложе. — Моей маме сорок восемь лет, а младшенькой у нее всего-то три года. В нашей семье женщины рожают много детей и поздно. — Ух ты! Моя мама ноги бы протянула, если бы ей пришлось сейчас рожать. — У большинства женщин нет восьмерых детей. Это уж точно. Еще когда Дрю принес пиццу, Мэлли невольно почувствовала себя не в своей тарелке из-за того, что сосед ей прислуживает. Когда они были детьми, рыжие волосы и большие зубы делали Дрю похожим на героя комиксов или на куклу-марионетку. Теперь его волосы, длинные сверху, были коротко стрижены с боков, что придавало им глубокий, бархатистый, золотисто-каштановый оттенок. Годы бега по пересеченной местности укрепили мышцы его ног. Плечи и грудная клетка Дрю бугрились мускулами. Скобы на зубах привели его улыбку в порядок. Только сейчас Мэлли осознала, что ее сосед не только симпатичен, он по-настоящему красив. — А о чем еще Купер тебе написал? — Ничего больше, серьезно… Он дал адрес, на который можно ему писать. В его школе ученикам не разрешают заводить собственный электронный ящик. — Через две недели он приедет домой и останется на целый месяц! Я так рада! Мне хочется, чтобы он познакомился с Джеймсом. Тогда он и сам поймет, что я права, Мэлли. Купер вернется домой на целый месяц! Почему он ничего ей об этом не писал? И как им быть? Несмотря на то что с прошлого года Мэллори, как ей казалось, прожила долгую, полную приключений жизнь, ей до сих пор было тринадцать лет. Четырнадцать исполнится через полтора месяца, а ходить на свидания ей разрешат только в пятнадцать. — Ты придешь к нам в гости и повидаешься с ним, — словно читая ее мысли, предложила Эден. — Мне снова надо в универмаг! — заявила Мэлли. — Ты что-то там забыла? — Надо купить штаны насыщенной расцветки и снежно-белые футболки. У меня с седьмого класса шесть одинаковых джинсов. Когда они изнашиваются, мама заказывает такие же, но новые. — Ты собралась в центр, Мэлли! Поверить не могу, что ты вознамерилась прибарахлиться! — Давай побьемся об заклад! Мэллори звонко рассмеялась, притворяясь, что ей легко и весело, хотя на самом деле она думала о том, что Купер хочет познакомиться с Джеймсом не больше, чем она — с еще одним Дэвидом Джеллико. Эден непринужденно жестикулировала зажатым в руке кусочком пиццы и болтала о том, как дорого стоят туфли «Ева Вайли» и сколько пар у нее уже есть. Она наматывала длинные волосы себе на палец и зачесывала их за уши. И безудержно смеялась до тех пор, пока содовая не ударила ей в нос. Со стороны она ничем не отличалась от любой красивой девушки из тех, кого Мэлли знала, но это было не так… Мэллори хотелось обсудить возникшие проблемы с сестрой, вот только в последние дни Мередит была сама не своя. Домой она возвращалась раньше, чем обычно, измотанная до крайности требованиями, которые возлагались на нее как на члена сборной. Настроение у нее было неважнецкое. В ее присутствии Мередит предпочитала отмалчиваться, поэтому Мэлли решила не делиться с сестрой ни признаниями Эден, ни историей поцелуя Купера. Две тайны, которые так много для нее значили, могли вообще не иметь ни малейшего значения в мире, простирающемся за высокой башней ее сердца. Охотник

16

Национальная общественная школьная организация, созданная в 1921 г. для объединения хорошо успевающих учеников старших классов.

В пятницу вечером, за неделю до Дня благодарения, Тим заехал за сестрами после занятия хора и тренировки чирлидеров, и они поехали в больницу за Кэмпбелл. Начало сезона мини-футбола и устроенный после игры бой на снежках настолько утомили Адама, что он, поддерживаемый ремнем безопасности, скособочившись, спал сзади.

Тим оставил машину на подъезде к зданию, но почти сразу же вернулся. — Девочки! Сегодня, думаю, мама с нами поехать не сможет, — сказал он, освобождая дорогу сразу двум машинам скорой помощи. Одна принадлежала департаменту пожаротушения и срочной медицинской помощи округа Коул, другая была местная. Замерев, близняшки и Адам в неярком свете на фоне темно-синего неба наблюдали за тем, как медики, рывком распахнув задние дверцы машин, вытащили двух человек, пристегнутых ремнями к носилкам. Оба пострадавших были одеты в оранжевые жилеты охотников. В местах, где парамедики отпарывали рукава и отрезали пуговицы, виднелись белые клочки подстежки, похожие на вату. Жидкость, которая, как знали Мэлли и Мерри, называется лактат-рингеровским раствором, текла в вены пострадавших по трубкам из пластиковых пакетов. Первой из здания выбежала Кэмпбелл, за ней — еще одна медсестра. — И что у нас здесь? — спросила мама. Кэмпбелл, конечно, заметила своих детей, но в их сторону даже смотреть не стала. — Рана бедра. Больше тридцати сантиметров длиной. Бедренные артерии не задеты, но, по-видимому, есть переломы. К тому же большая потеря крови, — объясняла парамедик, женщина из Риджлайна, у которой был ребенок одного с Адамом возраста. Мэлли выбралась из машины, чтобы лучше все рассмотреть. — Везите его на рентген, — распорядилась Кэмпбелл. — Доктор Пэннингтон на дежурстве, не отец, а дочь. Это большая удача. Она специализируется на хирургической ортопедии. Как там мальчик? Мальчик? — На вид ему лет четырнадцать-пятнадцать. Судя по всему, он отделался легким шоком… особо не пострадал. Говорит, на его деда напала пума, в которую тот стрелял, — сообщила медик, приехавшая на машине скорой помощи округа Коул. — Они шли за оленем по хребту. Пострадавших повезли внутрь через открывающиеся в обе стороны двери. Появилась врач. Кэмпбелл вкратце повторила услышанное от парамедиков. Мэллори узнала в докторе Пэннингтон женщину, которая осматривала ее ушибленную голову. — Она просто великолепна! — неожиданно для себя сказала Мерри. — Мама, я имею в виду. — Да, — с восхищением в голосе согласился Тим Бринн. — Она знает, что к чему. — Почему мама не выучилась на врача? — спросила Мэлли. — Со временем она сможет исправить это. — Что?! — одновременно воскликнули сестры и Адам. — Мы решили, — сказал Тим, — что мама поступит в медицинский институт. — Ей же сорок три года, папа! — Ну и что? — возразил Тим. — У Кэмпбелл степень магистра по медсестринству. Это облегчит ей задачу. На учебу у нее уйдет не больше четырех лет. После этого наша мама сможет работать врачом еще лет двадцать, если не больше. — Значит, в этом весь сыр-бор? — спросила Мерри. — Что за сыр-бор? — не понял отец. — Ну, все это… То, что мама сильно устает и нервничает. — Нет, дело не в этом, — возразил Тим. — Это уже несколько месяцев тянется, — сказала Мэлли. — Она с ног валится, капризничает по малейшему поводу, почти всегда без настроения. — Она беременна. — Что?! — едва не сорвавшись на вопль, воскликнула Мередит. — Она беременна, — повторил Тим, понизив голос. — И если вы проболтаетесь, что это я вам сказал… — У нее будет ребеночек? — загорелся энтузиазмом Адам. — Да, обычно с беременными так и бывает, — подтвердил Тим. — Папа, ты не шутишь? Мама на самом деле беременна? — настаивала Мэлли. — Послушайте! Я надеюсь, вы не считаете, что мы нашли вас под розовыми кустами в саду вашей бабушки? — чуть не вышел из себя отец. — Кэмпбелл меня убьет, если узнает! Поэтому когда мама наконец-то решится вам обо всем рассказать, постарайтесь разыграть перед ней удивление. — Мама собирается рожать ребенка и учиться на врача! — никак не могла выйти из своей роли Мэллори. — Мередит! Неси термометр! Похоже, у меня жар, бред… — Не оба дела сразу, — сказал Тим. — Тетя Карина… — У тети Карины тоже будет ребеночек? — Нет. Тетя Карина, — называя так свою сестру, продолжил Тим, — станет ухаживать за ребенком, а в это время ваша мама будет работать на неполную ставку и одновременно учиться. Короче, это наш план в общих чертах. На работу в отделение экстренной медицинской помощи Кэмпбелл перешла еще до того, как это случилось. — Случилось? — хмыкнула Мерри. — Это несчастные случаи случаются. — Мы ничего такого не планировали, — объяснил Тим Бринн. — Биология! — одновременно решили подначить отца Мерри и Мэлли. — Такое иногда случается незапланированно, — сказал отец. — А кто все время говорил, что после тридцати пяти лет надо пользоваться двумя противозачаточными средствами? Женщина и девочка-подросток, которые, как решила Мэлли, приходятся родней охотнику и мальчишке, пробежали мимо с заплаканными лицами, на которых застыли беспокойство и растерянность. Бринны при виде их на несколько секунд замолчали. А затем Тим продолжил защищаться от массированного нападения собственных дочерей. — Когда вам исполнится тридцать пять лет, вы, я надеюсь, уже будете замужем, — заявил он и направился к дверям отделения экстренной медицинской помощи. — А как же мы? — крикнул ему вслед Адам. — Отдавать на усыновление мы тебя не планируем, — успокоил его отец. Тим сунул руки в карманы и зашагал быстрее, но дети, выскочив из машины, последовали за ним. — А я-то думала, что Адам был такой вот случайностью, — сказала Мередит. — Совершенство случайностью быть не может! — заявил Адам и закатал рукав теплого свитера с начесом, демонстрируя свой бицепс. — Серьезно, папа, — продолжала Мередит. — Мама говорила, что не планировала рожать Адама, просто так вышло. Вам не кажется, что вы для всего этого немного… староваты? — Кинозвезды постоянно рожают в таком возрасте, — сказал Тим, усаживаясь в кресло в вестибюле и с нарочитой заинтересованностью принимаясь рассматривать номер «Спортс иллюстрейтед» двухмесячной давности. — «Чикаго Кабз» выиграли серию, папа, значит, теперь они будут играть на вылет, — глядя на отца поверх журнала, сказала Мэллори. — Этой новости уже два месяца. Не увиливай от разговора. Я так понимаю, вы вели себя безответственно, и теперь мама может умереть при родах из-за того, что уже немолода! — Мэллори Арнесс Бринн, сядь! — твердо заявил Тим. — Ты, конечно, не дурочка, и собственного мнения на фунт живого веса у тебя больше, чем у кого-либо в этой семье, но не суйся, пожалуйста, не в свое дело. Ваша мама уже несколько лет как мечтала о еще одном ребенке, но я особо не горел желанием, надо было поднимать бизнес. Когда она решила учиться на врача, то оставила свои попытки, и тут оно неожиданно сработало. Между прочим, чувствует она себя превосходно… и ваш младший братик, кстати, тоже… — Мальчик! Парень! — взмахнув сжатой в кулак рукой, воскликнул Адам. — Наш маленький братик? Уже заметно? — удивилась Мерри. — Мама на четвертом… пятом месяце, — так, словно прочел это в журнале, заявил папа. Адам принялся считать на пальцах. — Он родится где-то в районе моего дня рождения! Мы назовем его Альфонсом или Амадеем… — Артишоком или… Математическим гением, — предложила Мэллори. — Тебе потребовалось пять минут, чтобы от девяти отнять пять. Не шуми, муравей. Понятно, родители пошалили, когда мы были на каникулах в «лагере». В очередной раз, через одиннадцать лет после рождения Адама, Тим и Кэмпбелл, по-видимому, пренебрегли уроками правильной игры на ударных инструментах марширующего ансамбля во время двухнедельного отпуска в домиках летнего «лагеря» семьи Бринн. Мэллори почти забыла о тех деньках. «Лагерь» был местом, где и дети, и взрослые обо всем на свете забывали и веселились напропалую. Несмотря на то что они повзрослели, по крайней мере в собственных глазах, несмотря на то что место, куда они ездили отдыхать, находилось на расстоянии всего каких-то десяти миль от их дома, близняшки по-прежнему любили летние домики и время, проведенное в компании двоюродных братьев и сестер. Они ловили рыбу и купались в реке Типиско, которая бежала по камням, огибая отроги хребта Плачущей женщины. Никто в «лагере» не утруждал себя макияжем, мыслями о домашнем задании или злословием. Дни начинались медленно, а заканчивались еще медленнее. Иногда Кэмпбелл, правда, ворчала насчет того, что другие семьи ездят во время отпуска в «Страну Диснея». Однажды, в тот год, когда Адаму исполнилось шесть лет, Бринны вместо «лагеря» поехали в Эпкот. Как оказалось, особенно с точки зрения близняшек, катание даже на самых продвинутых русских горках меркнет перед пекущейся в золе картошкой. Некоторые из братьев их деда по отцовской линии до сих пор приезжали в «лагерь» вместе со своими семьями на два летних месяца, которые бабушка и дедушка проводили там — с июля и до начала занятий в школе. Мэллори этого понять не могла. У бабушки Гвенни были обширные садовые угодья, не уступающие, как ей казалось, парку при поместье какой-нибудь английской графини. Во время продолжительного отсутствия ей приходилось платить подросткам, чтобы те выпалывали в саду сорняки, хотя с хребта до их дома было рукой подать. Мэллори знала, что в отсутствие Гвенни розы расцветают во всей своей красе, поэтому пару раз в неделю бабушка ездила нарезать два больших букета: один она оставляла в местном доме престарелых, а другой везла в «лагерь». — Я уже стара, — говорила она, — мне немного осталось. Я буду ездить в «лагерь» так долго, как только смогу. Первые две недели июля традиционно считались временем общего сбора семей Тима Бринна, его братьев и сестер. Ночью с холма казалось, что они со всех сторон окружены кольцом электрических огней городков, расположенных вокруг Риджлайна, — Дептфорда, Киттико и дальше до Уорфилда, в двадцати или около того милях от хребта. Кэмпбелл шутила, что летом они занимают очень выгодное место для кругового обзора. В конце года, часто сразу после Рождества, они ездили на неделю в гости к отцу Кэмпбелл в Вирджинию. Он же, в свою очередь, приезжал навестить их на Пасху. Но другие поездки не в счет. Только находясь в «лагере», их родители расслаблялись и отрывались по полной. Мэлли не знала, что и думать. Конечно, в маленьком братике все будут души не чаять. Можно представить, что, когда она уедет из дома учиться в колледже, а братику исполнится три годика, ее сердце будет разбито от неизбежного расставания. Зато Кэмпбелл и Тиму будет не так одиноко, когда их дети разъедутся. Вот только… А что, если что-то пойдет не так из-за возраста Кэмпбелл? Мэллори знала, что анализы выявляют большинство, но далеко не все проблемы, сопутствующие беременности. По возрасту, если бы жизнь повернула по-другому, Кэмпбелл уже вполне могла быть бабушкой. Тим оторвался от чтения. — С какой стати вы дуетесь? — спросил он. — Мы оба рады тому, что так получилось. Если все пойдет как запланировано… — Я не хочу менять подгузники, — твердо заявил Адам. — Девочки считают, что меняющий подгузники парень выглядит очень привлекательно, — пошутила Мерри. — Я не изменю своего решения! — отрезал мальчик. — Что за решение? — спросила Кэмпбелл. При звуках ее голоса они едва не вскочили с мест. Никто и слова не произнес. Где-то в глубине здания мужской голос истошно орал о напавшей на него твари. — О чем ты? — спросил Тим. — О чем вы тут разговариваете? — спросила его жена, закатывая рукава свитера так, словно собиралась с кем-то драться. — Только не увиливай, Тим Бринн! Я по твоему лицу могу читать как в открытой книге. — О медицинском институте, мама, — с выражением кристальной честности на лице заявил Адам. — Я считаю, что это смело — решиться на учебу в твоем возрасте. — Кэмпбелл, что с тем человеком? — спросил Тим. — Он говорит, что на него напала пума, — пояснила Кэмпбелл. — При этом от него воняет так, словно он упал в чан со спиртом. Не исключено, впрочем, что в холмах он на самом деле мог повстречать медведя. Он охотился на оленей. Старик говорит, что он стрелял в пуму и ранил ее в лапу, но животное убежало. Не думаю, чтобы старик из Маунт-Киско время от времени покуривал травку. — Нет, вряд ли, — согласился Тим, радуясь тому, что Кэмпбелл не продолжает допрос детей. — Как мальчик? В порядке? — Да. Мальчик клянется, что слышал рык животного. Как я понимаю, он бросился наутек и обо что-то ударился. У него на голове шишка, но ничего страшного. Зачем только люди берут на охоту двенадцатилетних детей? Это выше моего понимания! — Поежившись, она продолжила: — Завтра утром из Уорфилда приедет человек из службы по контролю за животными. Если там, за водохранилищем, на хребте Розы, и есть какой-то хищник, его выследят с помощью собак. Думаю, на самом деле на старика напал койот. Вот только странно, что мальчик рассказывает то же самое. Мэлли уже набирала на мобильном телефоне текстовое сообщение: «Срочно ответь». Когда ожидаемый текст в сопровождении водопада знакомых звуков не появился на экране, девочка набрала номер Эден. — Это Эден, — с едва уловимой напевностью произнес знакомый голос. — Оставьте свое сообщение и надейтесь на лучшее! — Нет, Эден, нет! Черт! — прошептала Мэлли. Как будто, находясь на хребте Розы, подруга могла ей ответить… Мэллори сунула мобильник в карман. Надо как-то туда добраться, вот только дорога от их дома до водохранилища по хребту Розы составляет более десяти миль. Так далеко она еще никогда не забегала. Родители настоятельно советовали ей не появляться вблизи этого места даже в компании: репутация у него была еще та. Каждую весну бойскауты кропотливо собирали пустые жестянки из-под пива, но к осени поспевал новый богатый урожай. Из воды здесь выглядывала задняя часть кузова старого автомобиля. Со стороны все это напоминало иллюстрацию из комикса ужасов. Как бы найти человека, готового ей помочь? И если она найдет Эден, в каком обличье будет ее подруга? Купер должен быть уже дома, но Мэллори не представляла, на чем сможет в столь позднее время добраться до фермы семейства Кардинал. Она не знала даже, есть ли у Купера мобильный телефон. Сейчас сезон продажи рождественских елок, и отец Эден вместе с братьями и младшими членами семьи трудится в поте лица. Еще подруга рассказала Мэллори, что к Рождеству бабуся смастерила несколько дюжин пар малюсеньких детских мокасин, которые заказывали ей из всех уголков Новой Англии. На подошве каждого мокасина Аннайса проделала по дырочке для того, как объяснила Эден, чтобы вешать их на елку в качестве подарка детям, рожденным в прошедшем году. Эти мокасины шились не для того, чтобы в них ходить. Как утверждала бабушка Эден, проделанные в подошвах дырки обладали сильным магическим воздействием на судьбу ребенка. Считалось, что он должен прожить на свете достаточно долго, чтобы сносить тысячу мокасин. Мэллори не удивилась. Все рассказанное вполне укладывалось в то, что она ожидала услышать от Эден. Мэлли не могла дождаться встречи с Купером. Она даже экспериментировала с волосами, по-разному зачесывая их, чего в прежние времена можно было ожидать от нее не в большей степени, чем согласия выкрасить их в ярко-красный цвет. Когда девочка думала о Купере, в животе у нее все сжималось. С Хеллоуина она похудела на пять фунтов. Даже Кэмпбелл обратила внимание на изменения в поведении дочери за столом и критически об этом высказалась. Теперь же при мысли о Купере в ее душе возникало страстное желание приблизить их встречу. Возможно, она ошибается. Возможно, старик наткнулся на медведя. Примерно каждый второй год случается нападение медведя на охотника на оленей. Быть может, он по пьяному делу напоролся на сучья и не хочет признаться в своей неловкости. С какой стати Эден на него нападать? Зачем? У Мэллори ответов не было. Все, что ей оставалось, — это пойти и узнать. На краю

— Пожалуйста, Дрю, пожалуйста, пожалуйста… — молила Мэллори.

— Нет, Бринн, нет и нет! — отвечал Дрю Вогхэн. — Почему? — кричала в мобильный телефон Мэллори. — Я бы помогла, попроси ты меня… — Ты всегда это говоришь, но вот только никогда еще никуда меня не подвезла, не говоря уже о том, чтобы совершить что-нибудь идиотское или рисковать ради меня своей жизнью. В конце концов, это и неудивительно! Тебе ведь только тринадцать лет! — Но я бы рискнула, выпади мне такой шанс! Ты это и сам знаешь! Только часик, Дрю! — Какой там часик! Дорога туда и обратно в пятницу вечером займет не меньше часа, а тебе еще надо будет сделать то, что подсказывает больная голова. — Ладно, полтора часа, не больше. Ты вернешься домой не позже половины девятого. Крутые парни никогда не возвращаются домой раньше десяти вечера. — Ну-ну… Родители уже сказали все, что думают о моей крутизне, когда я вернулся домой в первом часу ночи. Кстати, болтать об этом не стоит, иначе «зеленый зверь» превратится в тыкву. Я встречаюсь с девочкой из выпускного класса. Так что оставь меня в покое! — Дрю, я бы тебя не просила, если бы сама могла… — клянчила Мэллори. — Очень мило с твоей стороны! Старина Дрю, последняя надежда и палочка-выручалочка. — Я не это имела в виду, ты и сам знаешь. Просто ты единственный, кого я могу попросить о помощи в силу хорошо известных тебе причин. — Еще раз повторяю: нет и нет в силу хорошо известных тебе причин! Во-первых, уже темно, а у меня нет большого желания ехать по разбитой дороге у водохранилища хребта Розы. Там сейчас полным-полно наркоманов. Во-вторых, на сегодня у меня назначено свидание. И в-третьих, на сегодня у меня назначено свидание. — Ладно… хорошо… — бесстрастным голосом произнесла Мэллори. — И что это значит? — Ладно значит ладно. Не подвози меня. А еще никогда ничего у меня не проси! Не проси меня сделать за тебя тригонометрию по дороге в школу. Не одалживай мой айпод на время. Не уговаривай меня бегать вместе, потому что тебе одному скучно. — Бринн, в чем, черт побери, дело? — Дрю на самом деле не понимал. — Что тебе там нужно? Почему это не может подождать до завтра, когда рассветет? — Забудь, что я тебе звонила.

— Ладно, согласен! Я заеду за тобой через четверть часа, — сказал Дрю. — Если это опять какая-нибудь хреновина, то, клянусь, я никогда больше не повезу тебя в школу. Будешь, как первоклассница, ездить на школьном автобусе.

— Ох, Дрю, большое спасибо! Огромное спасибо! Ты прелесть!

Но он уже отсоединился.

Мэлли бросилась одеваться. Накинув ветровку поверх спандексового спортивного костюма, в котором занималась бегом, она повязала шею шарфом. Поискав, нашла вязаную шапочку Адама и шахтерскую головную лампу, которую в шестом классе брала на природу, когда собиралась заночевать в палаточном лагере.

Мэллори понятия не имела, как далеко ей придется идти в темноте. Однажды, вскоре после того как сдал на права, Дрю возил ее на вершину холма, возвышающегося над водохранилищем. Вначале они хотели немного поплавать, но внизу шумно веселилась компания, и девочки, купавшиеся там, были одеты в обычные трусики и бюстгальтеры. Дрю тогда сказал, что смотреть, возможно, ему и нравится, но вот участвовать — ни за что. Насчет участия Мэллори в этом безобразии его мнение также было непреклонным. По памяти девочка могла предположить, что с вершины до водохранилища около мили, возможно, чуть меньше. Если там кто-то есть, она их увидит или, по крайней мере, услышит. Охотники в это время обычно тусуются в «Камелоте» или трактире «Холидей». Дрю она обещала, что на все про все у них уйдет не больше полутора часов. Родителям Мэллори сказала, что поможет соседу подобрать букет на день рождения Памелы, хотя, по правде говоря, понятия не имела, когда у той день рождения. Единственное, чего боялась Мэлли, — это наткнуться где-нибудь в кустах на компанию старшеклассников, которые курят травку. Как им объяснить, почему она забирает Ким домой? Они поднимут ее на смех, еще и в водохранилище попадают, веселясь. Но иного выхода просто не было. — Я знаю, куда ты намылилась, — прихорашиваясь, заявила Мередит. Сегодня на ней были юбка дынного цвета, та, в которой сестра тусовалась на прошлогоднем дне рождения, голубые слаксы и новый свитер того же цвета. Она собиралась к Нили и впервые за долгое время была в приподнятом настроении. Мэлли, повернув голову, взглянула на сестру. На ее лице промелькнула тень тревоги. — Ты сбегаешь из дома на свидание с тем парнем Купером, братом Эден! Не сводя с сестры преисполненных тревоги глаз, Мэллори попросила: — Никому не рассказывай. Оторвавшись на секунду от своего традиционного ритуала переодевания, который, по подсчетам Мэлли, иногда доходил до полутора часов, Мередит двумя пальцами перекрестила то место на груди, под которым находится сердце. Мэллори выскочила за дверь спальни. Кэмпбелл, заметив головную лампу и то, в чем одета дочь, решила, что после покупки букета Мэлли собирается немного побегать перед сном. Она крикнула дочери, чтобы та поторопилась, но Мэллори заявила, что, возможно, по дороге еще заедет в «Большой ковш» повидаться с Эден, которая подрабатывала в закусочной официанткой. Кэмпбелл хотелось вздремнуть, Тим и Адам играли в шахматы. Воспользовавшись всеобщей занятостью, Мэлли тихо выскользнула за порог дома. Пума

Решимость Мэллори поколебалась.

На дороге, которая поднималась вверх, а потом огибала водохранилище близ хребта Розы, царила угольная чернота. Возле низкорослых деревьев на обочине стояли шесть-семь еще более убогих, чем у Дрю, автомобилей. Откуда-то снизу, от воды, доносились крики и улюлюканье, хотя погода уже стояла холодная, так что изо рта при дыхании вырывался пар. Дрю пообещал оставаться в машине, но в случае, если Мэллори попадет в неприятность, она должна просигналить ему тремя короткими и одной длинной вспышками. Впрочем, парень добавил, что ей лучше ни в какие неприятности не вляпываться. Дрю оделся как на свидание — брюки свободного покроя с отворотами и бледно-зеленый свитер. Когда Мэллори сказала, что он выглядит нарядно, Дрю промолчал. Мэлли принялась медленно взбираться по холму. Головная лампа освещала дорогу под ногами. Время от времени она останавливалась и звала подругу: — Эден! Это я, Мэллори! В ответ — ничего. Шум веселящейся у воды компании стих. Ветер свистел в сухих ветвях. Какой-то маленький зверек пересек в отдалении тропинку, по которой шла Мэлли. Раздался громкий треск, и вверх взметнулись языки пламени далекого костра, в который что-то швырнули. Засунув руки в карманы, Мэллори зашагала быстрее. Взобравшись на вершину холма, она взглянула вниз. Вокруг бушующего пламени костра собрались парни и несколько девочек подросткового возраста. Одни пели, другие просто кричали. Мэллори видела, как кто-то швыряет в огонь пустые зеленые пивные бутылки. Слышно было, как бьется стекло.

Она почуяла запах пумы прежде, чем ее увидела.

Запах был сильным, резким, мускусным, но при этом куда свежее того, что Мэллори когда-то имела возможность унюхать во время посещений зоопарка. Ничего похожего она прежде никогда не нюхала. Какой-то терпкий запах! Потом она услышала низкий звук, переходящий в тихое рычание. Мэллори медленно развернулась, стараясь не оступиться. Это на самом деле Эден? Если это и так, то помнит ли пума о том, что является человеком? Сдерживаясь, чтобы не броситься наутек, Мэлли отступила на шаг. Шкура пумы была скорее не белого, а какого-то желтоватого оттенка. Такой цвет имеют вычищенные замшевые сапоги или выделанная овечья кожа. Зрелище было настолько неординарным, что это смягчило испуг Мэллори. Пума стояла на расстоянии каких-то десяти футов от нее под низкорослыми березами. Золотистые глаза с черными вертикальными зрачками уставились на девочку. Мускулы на ее груди и передних лапах напоминали натянутые канаты. Голова пумы была раза в два больше головы Эден. Животное приоткрыло рот… Улыбка пумы оказалась, пожалуй, одним из самых страшных зрелищ, которые Мэлли довелось видеть за свою короткую жизнь. Оно… нет… она мотнула головой и зарычала. Словно электрический разряд пронзил руки Мэллори. Она глубоко вздохнула. — Эден? Пума очень грациозно сделала шаг вперед, и у Мэлли засосало под ложечкой. Ей ужасно захотелось развернуться и броситься наутек, но вместо этого она зажмурилась и начала молиться святой Бригитте. Она не увидела, а скорее почувствовала, унюхала, что большая кошка медленно приближается. Когда мех животного коснулся ее тела, Мэллори вздрогнула и затаила дыхание. Если бы пума захотела, то уже давно убила бы ее. Значит, это Эден. — Ты ранила того мужчину, Эден! Зачем? Именно это имел в виду Купер, когда говорил о плохой удаче? Что в этом хорошего? Лучше спрячься где-нибудь, Эден. Пожалуйста! Завтра из Уорфилдской службы по контролю за животными приедет человек с ружьем. Ты меня слышишь? Ты меня понимаешь? Мэллори вглядывалась в золотистые глаза пумы. В ее голове послышался голос Эден: «Да, понимаю».

Прежде с ней так «разговаривала» только Мередит.

— Ты не из нашей компании, киска….

В голосе звучала скрытая угроза. Мэлли повернула голову. Капюшон сполз с ее головы. Парней было двое. Один был небольшого роста, тощий, с перышками усов на верхней губе. Второй — грузный увалень с глазами пустыми, как у медведя. — Симпатичная киска… Ух ты! Смотри, Райан, какая сексуальная малышка пришла к нам в гости. Привет, киска! Эден… Где она? Нигде не видно. — Я… я просто бегаю здесь, — сказала Мэллори. — Ничего такого. — Все нормалёк, — сказал парень со стриженными ежиком темными волосами и жидкими усиками. — Спускайся вниз к костерку. Выпьем. — Нет, спасибо. — Нет, спускайся! Как тебе, Райан? — Мне только тринадцать, — сказала Мэллори. — Зато ты симпатичная. В тринадцать лет я уже отрывался по полной. Тринадцать лет — самое время, чтобы начать веселиться по-взрослому. Худой парень подошел к Мэлли и схватил ее за руку. — Отпусти! — выпалила та. — Тут мой брат! — Мы и его приглашаем. Кстати, не стоит рассказывать маме, что ты здесь видела. Сорвав горняцкую лампу с головы, Мэллори трижды выключила и включила ее, затем еще раз… — Ни черта себе! — воскликнул тощий парень. — Я ее знаю, — заявил его товарищ по имени Райан. — Эту киску показывали по телевизору. У нее еще есть сестра-близнец. Она чуть не сгорела при пожаре, а потом видела, как тот парень навернулся со скалы недалеко от Риджлайна. Ну и как? Впечатлило? Его голова треснула, словно пустая тыква? — Оставь ее в покое, идиот! — прозвучал знакомый голос, и из-за спины худого парня вышла Ким. — Мэлли! Это ты? Та кивнула. На плечи Ким была накинута парка, из-под которой виднелась расстегнутая до бюстгальтера рубашка. Черные, плотно облегающие джинсы были заправлены в отделанные мехом сапожки, которые подчеркивали стройность ее лодыжек. — Эван, она еще ребенок, сестра моей подруги. Оставь ее в покое! — Я не в большей мере ребенок, чем ты, Ким. Что ты здесь делаешь? — А тебе какое дело? Ким вытащила из кармана зажигалку, покачнулась и чуть было не упала. В свете лампы Мэллори увидела, что ее зрачки сузились до острия иголки, белки налились кровью. Сигарета в ее руке была из пачки «Мальборо», но Мэлли могла бы поспорить, что в табак кое-что добавили. Девочка не знала, кто пугает ее больше — парни или сама Ким. Вверх по склону к ним начали подниматься другие. — Эй! — крикнул один. — Чем вы там занимаетесь? Тайбер, что происходит? Где Ким? На тропинке появился парень гораздо выше Дрю ростом. Голова амбала была наголо выбрита. Несмотря на холод, торс его прикрывала только футболка с оборванными рукавами. На груди маркером было выведено: «Мертвечина». — Откуда эта малявка? — Оставьте ее в покое! Эван! Бретт! — повысила голос Ким. — Она сейчас уйдет… просто бегала здесь… — Ким, пойдем со мной! Здесь Дрю, мы тебя подвезем. — Родителям не понравится то, чем от меня сейчас пахнет, — рассмеявшись, сказала Ким хрипловатым, похожим на карканье голосом. Эван схватил Ким за руку и страстно поцеловал в губы. Она отстранилась и глубоко затянулась. — Иди домой, Мэлли. Эти парни куда прикольнее много о себе воображающих принцесс, с которыми мне приходится иметь дело в Риджлайне. — Возможно, и прикольнее, Ким, но тебе нет еще и пятнадцати! — Врешь? — не поверил Эван. — Да она пургу гонит! — заявила Ким. — Я в выпускном учусь. — В первом классе средней школы. Я, кстати, тоже. Ее брат — парень, который погиб в Риджлайне весной. Он упал со скал и разбился. Он был парнем Дейдры. Ким еще ребенок, а вы даете ей пиво и сигареты. Я тебя узнала. Мне все равно, что ты думаешь. Я слышала твое имя. Ты — Эван Тайбер. Я расскажу обо всем полицейским… — Не думаю, — грубо оборвал ее лысый верзила. — Ты и пикнуть не посмеешь, когда узнаешь, что мы с тобой сделаем, если ты хотя бы слово кому-то скажешь! Он схватил Мэллори за руку, Ким вцепилась в другую ее руку. Парень по имени Райан оттолкнул Ким так, что она с трудом смогла устоять на ногах. Мэллори забилась, пытаясь вырвать руку из захвата лысого верзилы. А потом раздался высокий, невообразимо громкий крик, похожий на человеческий и в то же время далекий от всего человеческого. Позади них пума прыгнула на скальный выступ породы. Поведя плечами, животное вновь зарычало. Когти ее были похожи на огромные клыки. Пасть пумы раскрылась, и в лунном свете сверкнули зубы. В этой пасти свободно уместились бы голова и плечи Мэлли. Дикая кошка улеглась на камне, беспокойно поводя головой из стороны в сторону. Взошла луна, посеребрив своим светом тропинку. Пума казалась изваянной из мрамора статуей… Вот только она двигалась… — Мамочка… Парни, что это? — отступая назад, прошептал Райан. — Ты пьян, чувак, — успокоил его тощий. — Ты тоже это видишь! — Я просто обкурился. Этого не может быть. — Этого нет, потому что такого просто не бывает. Я вижу пуму, но ее здесь нет, — сказал стриженный под ежик. Его приятель уже бежал вниз по тропинке. — Что это? — прошептала Ким. — Похоже на… Лысый верзила, поглядывая поверх головы Ким, принялся отступать вниз по склону к водохранилищу. — То, что вы видите, вполне реально, — сказала Мэллори парням и, обращаясь к подруге, добавила: — Послушай, Ким! Ради твоей мамы, ради Дэвида… Посмотри мне в глаза! Иди по тропинке и не оглядывайся. Я не шучу! Словно загипнотизированная, Ким зашагала по тропинке в направлении автостоянки. Пума зарычала. Ким побежала. Мэллори бросилась вслед за ней. — Я сматываюсь! — пустившись наутек, закричал Райан. — Хохмач! Клиника! Заводи моторы! Стриженного под ежик давно уже след простыл. Лысый верзила развернулся, и Эден в теле пумы прыгнула. Пролетев по воздуху десять, если не все пятнадцать футов, словно она не весила раза в четыре больше, чем Мэлли, пума почти бесшумно приземлилась и в считаные секунды догнала парня. — Нет, Эден! — закричала Мэллори. — Он мне больно не сделал! Ким убежала. Мэллори слышала крики и треск кустов, издаваемые продирающимися к своим машинам подростками. Эден почти догнала парня, одетого в футболку с отрезанными рукавами. Тот оглянулся, и Мэллори увидела, что его мертвенно бледное лицо искажено ужасом. Вдруг Эден упала, не добежав до своей жертвы какого-то фута. Приподнявшись, она сделала еще пару шагов и снова упала, подминая под себя низкорослый кустарник. — Нет! — отчаянно завопила Мэллори. — Нет! Выстрела она не слышала. Человек из службы по контролю за животными должен был приехать только завтра. Осветив лампой место, на которое упала Эден, девочка бросилась туда. Встав на колени, она провела рукой по крошечному пятнышку крови, выступившему на лапе пумы. Сзади раздался треск сухих веток. Мэллори оглянулась и увидела Купера. Как же она по нему соскучилась! — Что ты сделал с сестрой? — крикнула она. — Ты ее ранил! — Ничего страшного. Купер обнял девочку за плечи и привлек к себе, целуя сначала в волосы, а затем в губы. Мэлли заметила, что он плачет. — Наконечник стрелы смазан соком растений. Их дала мне бабушка. Эден поспит с часик, а потом пойдет на север. По радио передавали, что сестра ранила человека… Это древний путь… Я не думал, что она нападет на того парня. — Купер крепко прижал к себе Мэлли. — Я до смерти напуган. Что сталось бы, если бы я не успел? Мне пришлось стрелять в Эденсо! Я и представить себе не мог, что все так обернется! Мэллори отстранилась от него. — Не мог представить, что так будет? Думаешь, Эден прыгает от радости, зная, что ей отведена роль феи-крестной вашего племени? Тебе это кажется справедливым по отношению к ней? А что насчет того, что твоя сестра напала на старика, который имел несчастье ее увидеть? Это ты называешь древним путем? — Нет, Эденсо надо было держаться подальше от людей! — Возможно, она обезумела, Купер. Быть может, она почувствовала себя ужасно одинокой. Она слишком сильно рискует! — Но старик рассказал о том, что видел, — сказал Купер. — И эти наркоши подбросят веток в огонь. — Не подбросят. Они будут молчать, в противном случае придется объяснять, что они здесь делали. Хребет Розы — место тусовки наркоманов. Все это знают. — И то верно. В любом случае ей надо спрятаться. Служба контроля за животными… — Я знаю, Купер. Старик в нее стрелял! Он рассказал обо всем в больнице. Моя мама слышала, потому что была среди тех, кто оказывал старику и его внуку первую помощь. Старик выстрелил в Эден из ружья. Если бы он не напился до чертиков, то наверняка бы попал. — Он все же в нее попал, — склоняясь над пумой, сообщил Купер. Мэллори сжала кулаки. — Судя по всему, ничего страшного, — добавил он. — Пула слегка оцарапала шкуру. Шкура пумы, кстати говоря, очень толстая. — Но у Эден не такая толстая кожа, как у животного. Как думаешь, шрам останется? — Не знаю. Почему ты во всем винишь меня? Я ее люблю не меньше твоего. Ее царапали сучья кустарника, а однажды она наткнулась на медведей, но дальше взаимного рычания дело не пошло. Эден в теле пумы ни разу по-настоящему не ранили. Обычно она не показывалась людям на глаза и была в относительной безопасности. Понятия не имею, что на нее нашло. Он двумя руками откинул упавшие на глаза волосы. — Думаю, дело в Джеймсе. Купер глубоко вздохнул. — Да. Так оно и есть. — С нами ничего плохого не случится? Мы ведь видели ее. — Нет, вряд ли, — сказал Купер. — Я нахожусь под ее защитой. Ты, думаю, тоже. Сегодня ночка не задалась. — Мне вообще не везет по жизни. — Все так запуталось, Мэллори, — сказал Купер. Одетый в теплую темную рубаху и джинсы, он показался Мэллори частью беззвездного неба, частью темного леса… Звездное одеяло… Так его зовут… Мэллори ни за что не заметила бы Купера, не стой он так близко от нее. Вдруг он взял девочку за руку. — Я все время об этом думаю. Почему ты у меня такая маленькая? Купер снова ее поцеловал. Мэллори на этот раз не растерялась и ответила поцелуем на поцелуй. Она всем телом прижалась к парню, крепко обхватив его шею руками. Купер прижал ее к себе. Пряжка его ремня впилась ей в тело. Останется след. Ничего страшного. Мэллори радовалась жизни. — За этим, значит, тебе сюда так приспичило? — послышался навевающий озноб голос Дрю Вогхэна. — Тебе хотелось с ним встретиться? Отвороты щеголеватых штанов Дрю были, мягко говоря, не в лучшем состоянии. Он убрал с головы запутавшуюся в волосах веточку. — Я увидел, как мигает твой фонарь, и решил, что ты вляпалась в неприятности. — Так и было. Парни там внизу… — Он был с ними? — Нет. Это брат Эден. — Я знаю, кто он. Все понятно. Большое спасибо, Бринн. Не рассчитывай на меня, даже если на самом деле попадешь в беду… Отстранившись от Купера, Мэлли сложила руки, словно собиралась молиться. — Пожалуйста, Дрю! Не думай так обо мне! Я бы никогда не стала… — Твои родители с катушек съехали бы, узнай они, что ты поехала с ним на свидание, но если это старина Дрю… Они мне доверяют. О чем ты только думала? — Он сплюнул на землю. — Привет, Купер! Отвезешь ее домой. Насчет Ким не волнуйтесь. Какой-то псих на «бьюике» ее подобрал. Мне показалось, что у нее сломался каблук. Развернувшись, Дрю поспешил прочь. Мэлли взглянула на Купера. Тот веткой подметал тропинку и отбрасывал камни, маскируя следы недавней потасовки. Потом опустился на колени подле Эден в облике пумы и прикоснулся к белой шерсти, топорщившейся на ее шее. — Дыхание легкое. — Я места себе не нахожу, — вздохнула Мэллори. — Эден — моя лучшая подруга, а Дрю Вогхэн знает меня с рождения. — Он относится к тебе не как к другу. Дрю видел, чем мы тут занимались. Чем я могу тебе помочь? Я ведь тоже люблю тебя не дружеской любовью. — Теперь Дрю будет считать, что я полное ничтожество и злоупотребила его доверием, — говорила Мэлли, пока Купер поднимал с земли свой лук. — Я просто хотела предупредить Эден. — Это цена, которую тебе пришлось заплатить. — Тебе легко шутить. Тебе-то ничем не пришлось поступиться. — Пришлось, — мрачно произнес Купер. — Это моя сестра! Она лежит на земле. Я стрелял в нее из лука, который Эден помогла мне сделать, когда ей было четырнадцать, а мне двенадцать. Что, по-твоему, я сейчас чувствую? — Ужас… Извини… извини… извини… — А тебе обязательно прямо сейчас ехать домой? — вдруг спросил Купер. — Мне холодно, и я вся измазалась. — Обязательно домой? Прямо сию же минуту? — К чему ты спрашиваешь? — Эта ночь — сплошной кошмар. Думаю, следует взять от нее хоть что-то. Давай посидим немного, посмотрим на звезды. Грузовик стоит внизу… — Облачно. Никаких звезд нет. — Ну ладно, — согласился Купер. Он устало улыбнулся. — Мне уже почти четырнадцать лет. — А мне шестнадцать. Между нами — два года и несколько недель разницы, — сказал Купер. — Моей бабушке было четырнадцать, когда она вышла замуж за деда. Ни о чем не волнуйся, Мэллори. Я тебя люблю. Я тебя не обижу, не сделаю того, о чем ты сможешь впоследствии пожалеть. — Верю. — Мэлли взяла его за руку. — Я тебя завезу домой, но позже. Я честный краснокожий. — Не надо так шутить. — Я просто дурака валяю. Купер сдержал слово, но домой Мэллори вернулась с распухшими губами. Никто, за исключением Мерри, этого не заметил, потому что к утру следы почти исчезли. Остались лишь воспоминания — горькие и сладкие одновременно. Маленький братец

Спустя несколько недель беременность Кэмпбелл стала уже всем видна, но никто пока ни о чем конкретно не говорил, не строил планов насчет того, где будет детская и прочее. Мередит считала, что все это ужасно глупо. Мама уже несколько недель как оставляла верхнюю пуговицу на джинсах расстегнутой и разгуливала по дому в старых рубашках Тима.

«Если бы это зависело от мамы, — думала Мередит, — она бы рассказала нам обо всем только по дороге в роддом». В первое утро рождественских праздников Эмерсон заболела, и тренировок не было. Войдя в кухню, Мерри уселась напротив матери. Кэмпбелл взглянула на дочь поверх очков без оправы, которые надевала только во время чтения, и улыбнулась. — Почему ты так на меня смотришь? — спросила она. — Ты уже чувствуешь, как он шевелится? — Да, но вам придется подождать еще с месяц, а может, и чуть дольше. Почему ты так на меня смотришь и ничего не говоришь? Мэллори незаметно проскользнула мимо них и принялась зашнуровывать у двери кроссовки. Вот уже несколько месяцев, как она не бегала, мало спала и почти ничего не ела. Иногда казалось, что она сходит с ума. Мэллори настолько была погружена в себя, что едва замечала мать и сестру. — Я смотрю на тебя, потому что хочу кое-что сказать, — сказала Мередит, — но в то же время опасаюсь за свою жизнь. — Мерри, дорогуша! Я сижу, ем гренок с корицей и нахожусь в таком благодушном настроении, что только известие о твоей беременности может довести меня до белого каления. — Значит, ты не обидишься, если мы поговорим о твоей беременности? — Нет, не обижусь. Я, как ты видишь, в положении. Когда он родится, мы не будем прятать ребенка в доме, чтобы никто не узнал о его существовании. — Кэмпбелл отложила в сторону книгу, которую читала. — Я понимаю, что уже старовата для того, чтобы рожать детей, поэтому говорить об этом мне было неудобно. К тому же я боялась, что потеряю ребенка. Конечно, это глупо, но тогда мне казалось, что ничего никому не говорить — менее рискованно. — Мама, — сказала Мерри, — мне кажется, ты не очень все продумала. Когда ребенку исполнится тридцать лет, тебе будет уже семьдесят три. — Ну-у-у, — произнесла Кэмпбелл, — я о такой перспективе даже не задумывалась. Ну… можно отдать его на воспитание или… Подожди! Ты можешь его воспитать. — Мама, я серьезно, — сказала Мерри. — А я и не шучу, Мередит. Если бы врач сказала, что рожать мне нельзя, я бы не рожала… Кстати, Мерри! Мэллори это тоже касается. Сколько лет бабушке Гвенни? — Семьдесят шесть, — ответила Мэлли. — А сколько лет тете Дженни, сестре вашего папы? — Тридцать… Я не знаю… Тридцать с чем-то, — сказала Мэллори, натягивая толстовку с капюшоном. — Ей тридцать пять лет. Тетя Дженни на двенадцать лет младше вашего папы. Осенью прошлого года она вышла замуж. Весной она родит. Сколько лет было вашей бабушке, когда она родила тетю Дженни? — Понятно. В национальной истории уже были подобного рода прецеденты. — Как мы его назовем? — Арнесс. — НЕТ! — в один голос закричали девочки. Мерри рискнула высказать свое мнение: — Это глупо. Есть же другие хорошие имена. Джастин, например. — Каждого второго мальчика в наше время называют Джастином. А как насчет Саша? — А почему бы не назвать мальчика Фруктиком? — пошутила Мэллори. — Может, подберем ребенку нормальное имя? С многозначительным видом Мэлли посмотрела на сестру. — Эй, давай не будем переутомлять нашу маму. У тебя сегодня нет тренировок. Давай одевайся и немного побегаем. — Я себя не очень хорошо чувствую, — сказала Мерри. — Ты же не хочешь лодырничать весь день, моя маленькая королева сборной команды? Давай лучше побегаем! — Попроси Дрю. — Я прошу тебя! Нам надо сбегать к бабушке и кое-что у нее забрать! — Что забрать? — спросила Мерри. — До бабушки в одну сторону — четыре мили. На дворе — тридцать пять градусов [17] . Снег срывается. Крошечным кулачком Мэллори ударила Мерри по руке. — Да перестань ты ныть! Чирлидеры — тоже спортсменки, или ты забыла? Одевайся побыстрее! — Ладно-ладно, — потирая ушибленную руку, согласилась Мередит. Она бросилась одеваться, понимая, что за желанием Мэлли вместе пробежаться к бабушке кроется кое-что большее. Впрочем, легко сдаваться Мерри не собиралась. Взбегая вверх по лестнице, она крикнула через плечо: — Мама, дай Мэлли увлажняющий крем! У нее подбородок обветрился! Мэллори прикрыла лицо рукой. — Я знаю, что означают такие следы, мисс миниатюрное издание, — безмятежно заявила Кэмпбелл. Опля! Чтобы скрыть последствия поцелуев, Мэлли уже смазывала лицо утром и даже наложила на покрасневшую кожу немного «трупного» тонального крема Мередит. — Кто твой парень? — Мама! Он не мой парень. — Тогда с какой стати тебе его целовать? Тебе еще четырнадцати нет. — Через неделю будет! — Через две недели… почти… И никто тебе не разрешал ходить на свидания. — Он — брат Эден и учится в «Бостон-Фландерс». Ему платят стипендию. — Сколько ему лет? — Шестнадцать недавно исполнилось. Он учится на втором… — Ладно, — сказала Кэмпбелл, — я сейчас не в настроении. Перед пробежкой тебе не мешало бы перекусить. Есть овсянка и кусочек кукурузного хлеба. Ты ужасно похудела. Я уже говорила тебе об этом накануне Дня благодарения, но ты не вняла моим словам. — Я просто росту, мама. — Я вижу. Я заметила, что ты переоделась в модный черно-бордовый свитер, когда поехала тогда к Эден… На самом деле ты встречалась со своим парнем? — Его зовут Купер, ма. А еще там были шестнадцать его малолетних сестер и братьев — родных и двоюродных. Купер приехал на Рождество домой. До седьмого января он был свободен, потому что в частных школах каникулы обычно длиннее, чем в государственных. Хотя Мэлли встречалась с ним всего лишь несколько раз, между ними возникло такое напряжение, что выработанного ими электричества вполне хватило бы на то, чтобы осветить главную площадь городка. Когда Мэлли, Купер, Эден и их старшая сестра Блай повезли младших детей семейства Кардинал в кинотеатр на фильм студии «Уолт Дисней», она и Купер вышли из зала купить попкорн, а потом уселись в заднем ряду подальше от других. И на этот раз Мэллори вернулась домой с подбородком того же розового цвета, что и ее губы. — Свидания в группах — это ничего, — сказала Кэмпбелл. — Вы ведь только целуетесь? — Да! — повышая тон чуть ли не до крика, ответила дочь. Мэллори не то чтобы лгала, но и всей правды не говорила. Она часто вспоминала, как Купер ласкал ей шею и спину, прижимал к себе так близко, что, несмотря на всю неправильность происходящего, ей становилось ужасно приятно и сладко на душе. Его действия не особо выходили за границы дозволенного, но все же… — А что такое? Я что, не имею права влюбиться как любой нормальный человек? Или дело в возрасте? — Вот именно, — сказала мама. — Если он похож на Эден, то, должно быть, хороший парень. Когда тебе исполнится пятнадцать лет, разница в возрасте будет не особо заметна. Понимаю, что трудно быть моложе всех в своем классе. В твоем возрасте хочешь поскорее повзрослеть. — Я не особо спешу, — сказала Мэлли. — Просто я хочу, чтобы ты поняла, Мэллори: чувства часто расслабляют людям мозги. — Знаю, мама. И ты права: у меня голова кругом идет. — У любой бы закружилась голова на твоем месте. Он очень симпатичный мальчик, настоящий сердцеед, но постарайся не терять голову, стой покрепче на земле. — Зачем ты у меня спрашивала, если и так все знаешь? Когда и где ты могла видеть Купера? — Видела прошлой осенью на трибуне, когда на поле играла Эден. Это было накануне Хеллоуина. Очень красивый парень. — Господи! Я поняла. Обе рассмеялись, услышав, как Мерри наверху сердится, роясь в гардеробе в поисках перчаток, которые по цвету подходили бы к шапке. Пробежка пойдет ей только на пользу. Потом Мередит принялась бурчать по поводу того, что нашла давно потерянные бутылочки для воды и подзарядку для мобильного телефона, а перчатки словно сквозь землю провалились. Кэмпбелл расцеловала Мэллори в обе щеки. — Ты ненавидишь меня за то, что я забеременела? — За что тебя ненавидеть? Мы тебя очень любим и беспокоимся о тебе. Мы полностью на твоей стороне. — Неправда, — сказала Кэмпбелл. — Вы испытываете неловкость из-за всего этого… Ладно, идите побегайте. И подумайте, как бы вы хотели отметить свой день рождения. У меня есть одна мысль на этот счет, но я боюсь, что вы найдете ее глупой. — А ты все же рискни. — Ты идешь? — крикнула из прихожей Мерри. — Иду! — крикнула в ответ Мэлли. — Так что ты придумала, мама? — Если выпадет снег, можно будет покататься на запряженных лошадьми санях… на больших санях, рассчитанных на шестнадцать человек. Что же до лошадей… — Да ладно… — Парень, которого мы в прошлом месяце латали в травматологии, — брат Джуди Барнес. Она рада и счастлива, что он поправился. Джуди сказала, что мы можем брать ее лошадей, когда заблагорассудится. Она, кажется, владеет большим магазином экологически чистых продуктов овощеводства и тыквенным полем недалеко от Дептфорда… А потом можно будет устроить маленькое пиршество с чили в гараже. Организуем там музыку. Можно будет пригласить друзей, но не так много, как в прошлом году. — Это уж точно. Как в прошлом году — не надо. — Да, всего несколько человек. Как тебе мой план? — Ну-у-у… Довольно… — Романтично, — сказала Кэмпбелл. — Я не то хотела сказать. — То. — Мама! Ты что, умеешь читать мысли? — спросила Мэлли. Под крылом

17

Около 2 градусов по Цельсию.

— Ты похудела, Мэллори, — сказала бабушка Гвенни, как только внучки разделись. — Я сейчас дам тебе поесть.

— Мы четыре мили бежали, бабушка, — ответила Мэлли. — Если я сейчас поем, мне станет дурно. — А что с тобой такое? — Она влюбилась, — сказала зловредная Мерри. — Ничего подобного! — ткнув сестру кулачком, воскликнула Мэллори. — Нет, по уши втюрилась! Если ты меня еще хоть пальцем тронешь, я тебе так врежу, что ходить не сможешь. Мои ноги — смертоносное оружие. — Это твой рот — смертоносное оружие! — заявила Мэлли, но потом смягчилась. — Как тебе мамина идея? Так будем праздновать наш день рождения или по-другому? — И так сойдет. — Ты точно не против, Стер? — Скучно, по-детски, но ничего. — Катание на санях — это, по-моему, круто, — сказала Мэллори, рисуя в воображении, как они с Купером сидят обнявшись под накидкой. В конце концов, они будут не одни. А если мама права? Что Купер нашел в четырнадцатилетней девочке? Ведь он может заполучить любую девушку. — А потом праздничный стол и вечеринка… — Тебе все это нравится, сестренка, только потому, что у тебя нет вкуса, — заявила Мерри. — А тебя ничего не радует только потому, что у тебя даже воображаемого бойфренда нет. — Только потому, что я не считаю… — Только потому, что большинство нормальных людей считают чирлидеров немного… странными.