Две стороны луны

Утром в понедельник, несмотря на весь вылитый на голову шампунь, Мэллори так и не смогла избавиться от блестящего конфетти в волосах. Расчесывая волосы перед школой, она вспоминала, как ровно в десять тридцать вечера невидимые руки обрушили душ из золотистых звездочек с деревьев у дома Нили, тем самым давая сигнал всем, включая несколько парочек, страстно обнимающихся в саду камней (Ким и Дейн среди них тоже были), что пришло время собираться домой.

Вечеринка не произвела на Мэлли особого впечатления. Впрочем, долгий вечер общения с Нили в окружении ее особняка убедил Мэллори в том, что скотч прилепили на подошвы ее маленькие проворные ручки. Несмотря на всю свою любовь к «Главному госпиталю», Нили оказалась испорченной маленькой соплячкой. Она готова выложиться, но внести немного шика в бедную, захолустную жизнь Риджлайна. Девочка, кажется, считает, что одно из двух мест в сборной команде у нее уже в кармане. Нили самоувереннее, чем ее старшая сестра, пусть даже Мерри старше Мэллори всего лишь на две минуты. Вполне возможно, что Нили задумала и осуществит какую-нибудь каверзу и на следующих отборочных выступлениях, которые назначены на сегодня. В своем видении Мерри рассмотрела унизанные кольцами пальцы. Кто же ходит по школе с колечками? Записка заставит тренера Эверсон действовать. Она соберет девочек и начнет расследование. Взрослые легко умеют раскалывать подростков. Признание. Временное недопущение к занятиям. Исключение. Спад внутреннего напряжения. Все закончится в лучшем виде. Нили отправят учиться в католическую школу, одну из тех, что рекламируют себя как способные «дать своим ученицам больше, чем обычные частные средние школы». В такие заведения обычно направляют на перевоспитание мелких богатых правонарушительниц. Это ей пойдет на пользу… Маленькая овечка… Мерри все же пообещала подложить записку, хотя сестра по-прежнему беспокоилась насчет скрытых камер видеонаблюдения и отпечатков ее пальцев на бумаге. В приподнятом настроении Мэллори неспешно бежала вверх по ведущей к хребту тропинке, размышляя над тем, не крадется ли в кустах белесая тень той, кто ее охраняет. Купер улетел обратно в Бостон, но у Мэллори сложилось стойкое убеждение, что она сможет защитить Эден от нее самой. Она и Купер, объединив силы, помогут Эден изменить предначертанную ей свыше судьбу. Она и Эден, объединив силы, найдут способ вырваться из строгих ограничений, налагаемых этой судьбой. Подруга заживет обычной жизнью обычной девушки. По крайней мере одной из них удастся вырваться… Мэллори решила, что в лепешку разобьется, а поможет Эден.

Она побежала чуть быстрее.

Мередит уютно дремала, завернувшись в стеганое одеяло. Утро выдалось прохладным, а перед показательными выступлениями надо отоспаться. Сегодня все решится, но она даже не волновалась. Нет никакого резона вставать рано. Кровать Мерри была повернута к двери так, что она могла видеть одежду, которую разложила еще с вечера. Можно будет выбирать, даже не вставая с постели. Мередит собиралась понежиться под теплым одеялом еще с полчаса, но вместо этого приподнялась на кровати и так сильно ударилась головой, что перед глазами все поплыло. Она прикоснулась ко лбу. Крови не было. Что произошло? Мередит посмотрела на скомканное одеяло. Видимо, во сне она легла так, что головой практически упиралась в изножье кровати. Мерри вспомнила, что так они укладывались в постели сестры, когда были маленькими. Но такое не случалось уже много лет.

С чего вдруг она сделала это? А потом Мередит услышала голоса, долетающие снизу, с первого этажа. Вот, оказывается, что ее разбудило. Голоса были ей хорошо знакомы. Родители ссорились, причем не предпринимали ни малейшей попытки говорить потише. Интересно, хотя у нее мурашки поползли по спине… Бедная ее голова! Во время первого показательного выступления в школе она выглядела как пациентка, сбежавшая из пылающей больничной палаты, а теперь у нее на голове шишка величиной с детский кулачок. Просто замечательно! Как же ей не везет в жизни! — Ты пугаешь их своим поведением! — кричал снизу Тим. Голос отца был настолько грубым, что девочка едва его узнала. В семействе Бриннов, несмотря на постоянный незлобивый сарказм и частые случаи взаимных пререканий, до настоящих ссор обычно не доходило. И это составляло предмет всеобщей гордости. Когда кто-нибудь выходил из себя, ему полагалось выйти из дома и гулять до тех пор, пока нервы не успокоятся. Но в этот раз, по-видимому, никто не собирался идти на прогулку. — Ты ведешь себя странно, Кэмпбелл! Пора им все объяснить. — Нет, Тим! Ты и сам знаешь, что они возненавидят меня за это, — не соглашалась мама. — Следовало подумать об этом раньше, в июле, кода ты принимала решение! — Это я-то принимала решение? А ты что, в сторонке стоял? Или забыл? — завелась Кэмпбелл. — Я думала, что мы оба пошли на это добровольно… тогда… в «лагере». — Я не думал, что из-за этого ты впоследствии будешь жаловаться, ныть и смотреть на всех волком. Я думал, ты этого хочешь. — Извини, Тим, нести чушь в твоем обществе, конечно, приятно, но я должна ехать спасать человеческие жизни. — А мы, значит, жалкие торгаши, которые только мешают людям благородной профессии?! Чуть спустившись по лестнице, Мередит увидела Тима и Кэмпбелл, которые стояли в кухне напротив друг друга. Отец смотрел на маму с таким видом, словно собирался ударить ее по лицу, а мама, злая как терьер, не собиралась сдавать своих позиций. Повернувшись, Тим заметил дочь. Мерри улыбнулась. — Я ударилась головой, — сказала она. — Ударилась? — переспросила Кэмпбелл. — Как ты умудрилась? — Об потолок. Во сне я перевернулась на кровати головой к окну. — Так ты делала в детстве, — сказал Тим, обнимая дочь, но девочка словно окаменела в его руках. — Слушай, дорогуша, я понимаю, что ты слышала, как мы с мамой… — Ничего не хочу знать! — пытаясь высвободиться из объятий отца, заявила Мередит. — Я не хочу знать то, что меня не касается! — Ну… Мы просто немного разнервничались, — сказала Кэмпбелл. — Ничего страшного. — Вы разводитесь? — Нет, не разводимся! — опешил Тим. — Ну… Вы так увлеклись ссорой, что даже не услышали, как я кричу сверху. Я так сильно ударилась, что едва не потеряла сознание, — сказала Мерри. — Теперь у меня будет огромная шишка на голове! — Думаю, тот тональный крем поможет, — прикладывая пакетик со льдом ко лбу дочери, сказала Кэмпбелл. — Да. — Синяк он, во всяком случае, замажет. Никто его во время выступления не заметит. Голова не кружится? Может, у тебя сотрясение мозга? — Мама! — взмолилась Мерри. — Ладно. Прими ибупрофен, — сказала Кэмпбелл дочери. — А пока подержи на голове лед. — Хорошо. Мередит медленно вернулась к себе в комнату, и почти сразу же Мэллори, ворвавшись через входную дверь дома, заскакала через две ступеньки наверх. В дверном проеме она остановилась. — В чем дело? А я-то думала, что ты сейчас мучаешься выбором между четырьмя формами для выступления! — Мама и папа сильно поссорились. — Мерри! Что у тебя на голове? Они что, ударили тебя? — Нет, это я сама. — Да так? — Я во сне развернулась головой к окну. — Как в детстве? — Да. — Странно. — Но это не из-за сна… Думаю, я во сне слышала, как они ругаются. — Бедненькая Мерри! У тебя на голове шишка величиной с яйцо. — Премного благодарю за сочувствие! — Но это все объясняет. У тебя просто небольшое сотрясение мозга. Мама и папа никогда не разведутся. — Ты не слышала, как они ругались! — перешла на крик Мерри. — Они не из тех родителей, которые могут развестись. Послушай, разомнись немного, разогрейся. И давай поговорим о чем-нибудь другом. — Ты не слышишь меня! — Да ты что, с ума сошла? — завелась Мэллори. — Нет, не хочу ничего слушать. Ты окончательно спятила. Наши родители не собираются разводиться! — Откуда ты знаешь? Ты никогда ничего не замечаешь. Ты даже понятия не имела, что Дэвид Джеллико — убийца! — А мне кажется, что как раз наоборот: это ты собиралась выйти за него замуж, — съязвила Мэллори, но тут же добавила: — Мерри, успокойся. Теперь у нас мама — босс, папа тоже. Ей эта административная работа, мягко говоря, не по душе. Было бы лучше, если бы мама вернулась на прежнюю работу… Я точно не знаю, что происходит. Может, мама заболела. То у нее хорошее настроение, а то она выходит из себя просто на пустом месте. Вечером она орет на нас, требуя поднять с ковра бумажку, а на следующий день как ни в чем не бывало проходит мимо неубранных постелей. Может, папа проиграл уйму денег? Мерри фыркнула. — Папа и проиграл? Ну, у тебя явно начинается бред. Папа и доллар не потратит на билетик национальной лотереи, даже если на кону сто семьдесят девять миллионов. Снизу послышался звук клаксона автомобиля Дрю. — Я не успела наложить макияж! — воскликнула Мерри. — Не говоря уже о том, чтобы одеться, — хмыкнула Мэллори. — Я, кстати, не успела принять душ… Ладно, обойдусь. Все равно второй урок физкультура. — Приоткрыв окно, она крикнула: — Дрю, поезжай сам! Нас чуть позже папа подвезет! Маленькая принцесса еще не успела нанести достаточно косметики на свое личико, а сегодня отборочные выступления! Спустя четверть часа, когда Мэллори, на скорую руку приняв душ, вернулась в их общую спальню, сестра уже наложила на лицо маскирующий макияж. Из-за утренних неприятностей Мередит настолько разнервничалась, что, несмотря на предстоящее выступление, натянула первую попавшуюся белую блузку. Когда сестры спустились вниз, Тим Бринн уже застегивал ветровку. — Подвези нас, — попросила Мэллори. — Что? — сделал вид, что не расслышал, отец. — Подвези нас до школы, — сказала Мерри. — С утра все не заладилось. Дрю пришлось уехать без нас. — Подвези нас, пожалуйста, — принялся воспитывать дочерей Тим Бринн. — Да, конечно… пожалуйста, — сказала Мэллори. — И большое спасибо, что проинформировали нас о предстоящем разводе. Правда, сестра чуть голову себе не разбила, но это ничего! Отец уставился на дочерей. Сначала он решил, что его просто разыгрывают. — Она сама ударилась. — Не надо так необдуманно строить! — Мэллори, большинство людей не вертятся во сне на кровати. — Большинство людей, сколько ни бьются головой, не рискуют коэффициентом своего умственного развития. Наша спальня не больше туалета в Дептфорде. Мы едва там помещаемся. — С меня довольно, юная леди! — Чудненько! — взглянув на отца, сказала Мэллори. — Ладно. Извини. Я была не права. — Извинения приняты. Мэлли! Мередит! Мы с вашей мамой и прежде ссорились, и вы этого даже не замечали. Все родители порой ссорятся. Ладно, давайте лезьте в машину, поговорим по дороге. Конечно, в отличие от Кэмпбелл, я ничьи жизни не спасаю, но и без того у меня дел выше крыши. Бизнес, знаете ли… Опаздывать мне никак нельзя. Уже сидя в машине, Мэллори спросила: — Что происходит, папа? Тим подумал, что, похоже, без гормональных сюрпризов, о которых любит поговорить Кэмпбелл, не обошлось. Или девочки, как он и предупреждал жену, почувствовали назревающие в их жизни перемены. — Ваша мама в последнее время не совсем нормально питается, — признался Тим Бринн. — Из-за этого она чувствует себя не очень хорошо… быстро устает… — Не совсем нормально питается? А мне кажется, что она вообще почти ничего не ест, — сказала Мэлли и «громко» подумала, обращаясь на этот раз к сестре: «Пари держу, что у мамы язва желудка». Мередит согласно кивнула. — Она ничего, кроме всякой дряни вроде салатов под мясным соусом, не ест да еще чаи и молочные коктейли пьет. Ты, папа, что-то недоговариваешь, а у меня такое чувство, что у мамы язва желудка, но ты молчишь. — У нее всего лишь маленькое недомогание, — почему-то развеселившись, сказал Тим. — Уже несколько месяцев? Никакая простуда так долго не лечится, папа, — сказала Мередит. «А ему и дела нет», — подумала Мэлли. Слава богу, это не у него. Каждый раз, когда у отца случался кашель, Тим Бринн лечил его так, словно это было белокровие. — Папа, ты бы нам сказал, если бы мама серьезно заболела? — спросила Мэлли. — Нам потрясения не нужны. — Конечно. Послушайте, все нормально. Не волнуйся, Мэлли. Мерри, извини, что мы ссорились при тебе, но, если честно, не стоило тебе подслушивать. Тим Бринн нагнулся и поцеловал каждую из дочерей. — Удачно выступить, Мерри! Кстати, вчера вечером звонила Ким. Я оставил тебе записку под дверью. — Извини, папа, я ее не заметила. Утром я чуть сознание не потеряла, так ударилась.

Тим только раздраженно хмыкнул.

Девочки шагали в сторону школы, когда Мерри вдруг обняла сестру за плечи.

— Подожди, — попросила она. — Что такое? — спросила Мэллори. — Наверное, я сильно припечаталась головой. Все поплыло перед глазами, но уже прошло. Болит, правда, сильно, но это ничего. — Ты не собираешься упасть в обморок? — Нет, — ответила Мерри. — Все в порядке, Стер. Правда. Виной ее теперешнего состояния было произнесенное отцом имя Ким. Мередит вспомнила, что же заставило ее крутиться в постели задолго до того, как она услышала ссору родителей внизу. Во сне девочка видела Ким. Место было незнакомое, где-то на открытом воздухе, вот только не совсем ясно, где именно. Дело происходило ночью. Рядом с Ким стояли двое парней. Один был обрит наголо, грязные волосы другого доходили до плеч. Верх наряда, в котором Ким была на хеллоуинской вечеринке у Нили, был расстегнут. Косметика размазана по лицу. Ким едва держалась на ногах, парни поддерживали ее. Она притворялась, что смеется, но на самом деле не смеялась, а плакала, точнее рыдала. Оставалось только выяснить, что случилось. Вторая попытка

Как так получается, что человека, который похож на тебя как две капли воды, отыскать не легче, чем иголку в стоге сена?

Было без пяти минут шесть, а Мэллори, уже на грани отчаяния, все продолжала искать Мерри. Прочесав спортзал и библиотеку, она принялась за столовую. В конце-то концов, где-нибудь ее сестра все же должна быть! Наконец Мэллори увидела ее. «Успокойся, — сказала она себе, — все будет хорошо». Если Мерри переговорит с тренером Эверсон или хотя бы оставит ей записку, все будет хорошо. Ничего плохого не случится. Мэллори постаралась успокоиться и расправила плечи. Как она могла надеяться, что их жизнь станет беззаботной, как прежде? — Мерри! — позвала она сестру. — Подожди! Мне надо с тобой поговорить. — Что еще? — нетерпеливо спросила Мерри. — У меня через пять минут словарный диктант по французскому. Мне нельзя отвлекаться. Это может подождать? — Нет. Ты должна пообещать мне, что передашь тренеру записку, в которой сообщишь, что во время выступления кто-то может пострадать. Обещаешь? — Нет, — отрезала Мерри. — Мередит, я же тебе все популярно объяснила! — Я подумала и решила, что никто не будет настолько туп, чтобы вторично провернуть одну и ту же пакость. То, что мне привиделось, значения не имеет. — Но ты же сама это видела! — Это всего лишь предупреждение. — Нет, так и случится. — А мне кажется, это всего лишь предупреждение. В отличие от некоторых, у меня есть голова на плечах. — Ты ошибаешься, — сказала Мэллори. — Послушай, ты не можешь отступить. Ты обещала рассказать об угрозе тренеру Эверсон. Ты меня обманула! — Не преувеличивай, Мэлли! Если бы существовала реальная опасность, я бы подбросила записку. — Опасность вполне реальна! Тебе уже давно надо было сделать то, о чем я просила. Почему ты бездействуешь? — Я тебя не слушаю! — заявила Мередит. Взяв свой рюкзачок, Мерри извлекла из него вместительных размеров женскую сумку желтоватого цвета, сделанную из похожего на резину материала, раскрыла и, вытащив сине-коричневый легкий шарфик, обмотала им шею на нью-йоркский манер. За исключением сумки, шарфик ни с чем из ее сегодняшней экипировки не сочетался. Мэллори недоуменно уставилась на сестру. — Я изменила свое первоначальное мнение, — объяснила Мерри. — Не обязательно, чтобы вся одежда была одного стиля или цвета. Туфли вполне могут не сочетаться с бижутерией. — Спасибо небесам, что ты мне это поведала! — сказала Мэллори. — А то бы я допустила чудовищную ошибку и повязала на шею немодный шарф. Послушай, дурочка! У нас времени нет трепаться о шарфах. Слушай внимательно! У меня предчувствие, что если ты не вмешаешься, то произойдет что-то очень… очень нехорошее. Я на тебя надеюсь. — Если ты настолько уверена в своей правоте, то делай все сама. Я тебе не помощница. Мерри с силой хлопнула дверцей своего шкафчика. К счастью, никто не обратил на это внимания. Все, избавляясь от пластиковых коробочек из-под йогурта и остатков сэндвичей, спешили в классы. — Если я поговорю с Эверсон, она решит, что я в этом замешана. — С чего бы? А если подбросить записку? — Она знает мой почерк. Я не хочу рисковать. — И это все, о чем ты волнуешься? А если сегодня дело закончится комой? — Ерунда! — Мередит, — негромко произнесла Мэлли, — у меня было видение. — И когда же ты успела? — Час назад. — Час назад ты сидела в комнате для самостоятельных занятий. Вот, значит, чем ты там занимаешься? — А ты разве нет? Мередит покраснела. — Ну ладно, с кем не бывает. Я задремала и увидела сон. На этот раз порванными связками дело не ограничится. Во сне я видела машину скорой помощи и невысокую девочку в форме чирлидера на носилках. Лица ее я не разглядела. Это могла быть Элли, Эрика, Кейтлин или Ким. Ты хочешь, чтобы твои подруги пострадали? Мерри побледнела. — Если ты мнишь себя экстрасенсом, способным менять будущее, то, пожалуйста, иди и твори историю. — Откуда эта злость? — повысила голос Мэллори. На этот раз головы окружающих повернулись в их сторону. Разговоры вокруг сразу же стихли. — Я поняла: ты испугалась, — понизив голос, заявила Мэллори. — Ты просто струсила. Как же я могла тебе не довериться? А если это ты окажешься на носилках? Я ведь не видела лица девочки. Мередит пристально всматривалась в лицо сестры. — Я не испугалась, — солгала она, хотя в душе находилась на грани истерики, — по крайней мере, пока. Знаешь, хуже всего то, что ты думаешь, будто я не хочу заниматься всей этой хреновиной только потому, что мне безразлично, случится что-нибудь плохое с другим человеком или нет. «Мне не все равно! — пронеслось в ее мозгу. — Как там Ким? Надо будет ей перезвонить». Мэлли сказала, что девочка была невысокой, но любая школьница их возраста будет казаться маленькой, лежа на носилках. Как бы пострадавшей не оказалась Ким… А вдруг это Ким станет виновницей несчастного случая? — Извини, на самом деле я так не считаю, — сказала Мэллори. — Я не считаю тебя дурочкой. Просто… А что, если пострадаешь ты? Для меня это будет еще хуже. — Ладно, проехали. Я сделаю, как ты хочешь, но не потому, что согласна с тобой. Знаешь, у тебя сейчас очень… странный вид. К концу дня я что-нибудь придумаю. А девочка из видения… Она сильно пострадала? — Она потеряла сознание и не двигалась. — Скотч? — Я ничего такого не заметила. Девочка была невысокая, это точно. Думаю, это была «птичка»: ты, Эрика, Кейтлин или Нили. Вот только Нили… — Замешана в этом? — Не исключено, но у нас нет никаких доказательств. То, что она сноб, еще не делает ее преступницей. — Не такой она и сноб на самом деле, — сказала Мередит. — Это все напускное. Не знаю, правда, зачем Нили строить из себя непонятно что. — Ладно, я сама все сделаю. Все равно кто-то должен вмешаться, а я не хочу на тебя давить. Я сейчас иду на хор и все равно буду проходить мимо кабинета тренера Эверсон. Я с ней поговорю. Что ей сказать, как ты думаешь? Только сейчас Мэллори вспомнила, что две недели назад изменила свое расписание занятий, занявшись хоровым пением. Девочка понятия не имела, с какой стати ей вдруг пришла в голову фантазия попеть. Раньше Мэлли считала, что все ее пристрастия и увлечения определены раз и навсегда. Но недавно она вдруг прямо-таки влюбилась в хоровое пение французских народных песен с их завораживающей, трудной для воспроизведения гармонией. А еще ей нравилось традиционное пение в стиле госпел [13] и старые американские песни. Под действием музыки Мэллори вновь становилась маленькой девочкой, счастливой и вот-вот готовой расплакаться, — так, она помнила, почувствовала себя, впервые услышав «Лунную сонату». Мерри задумалась. — Скажи… Пусть только она не думает, что тебя послала я. Слушай, я спешу. Уже опаздываю. Я найду тебя на переменке! Прозвенел звонок. — Ладно, — подавляя раздражение, сказала Мередит. — У нас еще есть время, не будем спешить. А теперь надо идти на уроки. Я подумаю, что следует написать. Не забивай себе голову пустяками. Впрочем, быть медиумом имеет и свои хорошие стороны. Иди. Из-за опоздания тебя могут оставить после уроков. Близняшки остались одни в коридоре. По крайней мере, так им казалось. — Не хочу вам мешать, — тихо произнесла Эден, неслышно, словно кошка, приближаясь к сестрам. — Я принесла тебе письмо, Мэлли. Я решила, что ты не захочешь ждать до пятничного вечера. — Письмо? — удивилась Мередит. — Кто может написать Мэллори? У тебя появился друг по переписке? — Я познакомилась с родственником Эден, — быстро ответила Мэлли. — Он спортсмен. — Он парень, — расплываясь в широкой улыбке, произнесла Мерри. — Он парень! — Мерри! — повысила голос Мэллори. — Не начинай! Три девочки стояли в пустом коридоре. Им надо было спешить на уроки, но письмо, зажатое в руке Мэллори, притягивало их как магнит. — Я думала, ты рассказала сестре, — сказала Эден. — О чем рассказала? — спросила Мерри. Мысль о том, что ее сестренка может в кого-то втюриться, затмила в ее голове все другие мысли. Мередит поправила рюкзак на спине, взялась покрепче за книги и… выронила сумочку. Упав, она раскрылась. Во все стороны разлетелись браслеты, тюбики блеска для губ, запасные шнурки… Девочки нагнулись и принялись собирать вещи, которые закатились под шкафчики и чуть ли не под закрытые двери классов. — С таким же успехом ты могла бы поделиться этим с миссис Деттвейлер, — сказала Мэллори подруге. — Пусть выложит информацию в ежедневной утренней передаче сразу же после исполнения национального гимна. У сестры язык без костей. — Извини, Мэлли, — сказала Эден. — Я думала, ты все ей рассказала. — Все? — воскликнула Мэллори. Ее глаза расширились от предвкушения. — Ну… о своем знакомстве… — Мэллори Бринн! — начала Мерри. — Кто он? Где он учится? — В Бостоне, — ответила сестра. — В колледже? — Нет, в частной средней школе. — В частной школе… Ух ты! — Мередит, — вмешалась в разговор Эден, — это мой брат Купер, мой младший брат Купер. Он учится в «Бостон-Фландерс». — Я так и думала! Почему ты мне ничего не сказала? Теперь понятно, чего ты шляешься по дому, словно больная кошка, и почти ничего не ешь! Купер, значит… Вы познакомились на пау-вау? Я никому ничего не скажу, если ты мне все сейчас расскажешь. Даже Эден считает, что ты должна мне рассказать. Они медленно двигались по направлению к общему холлу. Через большое стекло, за которым находилась приемная перед кабинетом директора, было видно, как миссис Флекер, его секретарша, встает и идет в их сторону. — Ничего такого не было, — сказала Мэллори. — Мы просто гуляли и разговаривали. — Вы целовались? — Нет… ну, не совсем… — Совсем, не совсем… Да папа, если узнает, тебя просто задушит! — Он не узнает, потому что я задушу тебя прежде, — спокойным голосом произнесла Мэллори. — Я не смогла бы с ним встречаться, даже если бы захотела. — Брат сказал, что наша бабушка после всего дала тебе индейское имя, — сказала Эден. Мэлли округлила глаза, представляя, что подумает ее сестра. И почему бы Эден не заткнуться? Иначе во время ужина Мерри расскажет родителям, что Мэллори помолвлена! — Пожалуйста, Мерри, — взмолилась она, — мы всего лишь друзья! — Но ты хочешь большего. — Не исключено, — призналась Мэллори. — Мне он симпатичен. Раньше я не думала, что какой-то парень может мне так понравиться. К сожалению, он здесь не живет. — Вас вызывают в приемную директора, — произнес знакомый голос позади Мэллори. Девочка медленно повернула голову и взглянула Дрю Вогхэну в глаза. Как долго он здесь стоит? Достаточно долго. Его улыбчивое лицо остряка и весельчака теперь напоминало деревянную маску. «Черт побери! — пронеслось в голове Мэлли. — Теперь вот я обидела своего лучшего друга ради поцелуя, который, возможно, никогда не повторится. С какой стати Дрю мне симпатизирует и почему это должно меня волновать? И как девушка может симпатизировать двум парням одновременно, если пару месяцев назад она даже представить себе не могла, что сможет кого-то полюбить?» Дрю резко развернулся и зашагал прочь. Будучи старостой класса, он имел право по собственному желанию покидать территорию школы во время часов, отведенных для самостоятельной работы. За общественную работу ему были положены дополнительные льготы. — Дрю! — позвала Мэллори. Парень не обернулся. Девочки поспешили к кабинету директора.

13

Госпел — жанр духовной христианской музыки. Обычно различают негритянский госпел и белый госпел. Общим является то, что и тот и другой родились в среде методистских церквей американского Юга.

Во всем виноваты падение сумочки и письмо.

Остаток дня видение скорой помощи больше не занимало их мысли. Мэллори потела над контрольной работой по «Алой букве», а Мередит без особого труда переводила отрывок из «Маленького принца».

Впоследствии, вспоминая об этом, Мэллори решила, что они все же еще подростки и всех этих треволнений с них и так более чем достаточно. Уже переодевшись в форму и готовясь к выступлению, перебирая в уме все движения и прыжки, Мерри вдруг вспомнила, что не подбросила тренеру записку. Выступать они будут в алфавитном порядке. Бринн будет первой. Пожар

Мередит пришлось быстро принимать решение. На это у нее оставались считаные секунды.

Стоит ли ей соблюсти осторожность и отказаться от выступления из-за страха, что видение Мэлли может оказаться истиной в последней инстанции? Ключевым здесь было слово «может». Девочка начала медленно подниматься по ступенькам, ведущим на сцену. Сколько шагов она сможет пробежать, не вылетев со сцены при выполнении комбинации двойного рондада? [14] Мерри умудрялась выполнять этот гимнастический переворот даже дома в гостиной, и Кэмпбелл довольно часто грозилась лишить дочь карманных денег, если Мередит не перестанет использовать ковры в качестве спортивных матов. Она справится, вот только как быть с несчастным случаем? И что насчет ее подозрений относительно Ким? Кто она? Жертва или злодейка? «Стер! — позвала Мерри и напряглась, вкладывая в этот зов все свои силы. — Стер! Ответь!» Тишина эхом отозвалась в ее голове. Члены сборной команды, которые должны были в качестве зрителей присутствовать на выступлениях претенденток, ждали ее появления. При виде Мерри все заулыбались. Ее любили. Девочка слышала их шепот: «Огонь-девчонка… Настоящая личность… Близняшка…» Мередит улыбнулась, и ее нижняя губа непроизвольно дрогнула. — Мередит, — обратилась к ней тренер Эверсон, — начнем с композиции «Мы их сделаем». Сердце в груди Мерри забилось спокойнее, и дышать она стала ровнее. Получить травму во время танца просто невозможно. Зазвучала музыка. Девочка постаралась придать своей улыбке естественности. Шаг влево… влево… влево… Качнулась… еще раз… Прыжок… еще один прыжок… еще раз… Круговые движения обеими руками… Падение с упором на руки… Тело извивается… Ноги застыли, поднятые вверх, образуя большую букву V… Кувырок с приземлением на одно колено… — Мерри, а теперь повтори то же самое, но уже с движениями из репертуара сборной! — распорядилась тренер. — Кейтлин и Элли, идите сюда! Нили, ты тоже! Смотрите на Анджелу и повторяйте за ней. Танец оказался довольно сложным. Мередит пришлось попотеть, но с ритма она не сбилась. За ней наступила очередь Ким и остальных. Они исполняли один и тот же танец. Ким не отвечала на ее улыбки и старалась не смотреть Мерри в глаза. Но вскоре дух соревновательности настолько поглотил все ее помыслы, что Мередит полностью отдалась танцу. Двигалась она с такой порывистостью, что Памела Доор, не сдержавшись, зааплодировала. — С тобой будет сложно тягаться, — прошептала ей на ухо Нили. Теперь настала ее очередь [15] . Мередит хотела, но не могла отвести глаз от танцующей Нили. Девочка двигалась стремительно, подобно дождю. Она беззвучно приземлялась на доски настила и ни разу не пошатнулась. Из положения стоя Нили свободно могла делать сальто вперед и назад. Самой Мерри без взмаха рук такое не удавалось. От внимания тренера Эверсон не укрылась эта впечатляющая, но излишняя демонстрация хорошей физической подготовки Нили Чаплин… — У нас здесь не олимпийские соревнования. Эверсон улыбнулась Мерри и принялась что-то строчить в блокноте. Нили — блондинка. У нее уже вполне сформировалась маленькая грудь. Она освоила искусство флирта и по характеру была очень темпераментной. — Ладно, — сказала тренер Эверсон, — а теперь кое-что посложнее. Девочки, которые обычно стояли в основании пирамиды, заняли свои места. Чирлидеры из сборной придвинулись чуть поближе. — Мерри! Сначала вольный прыжок, затем арабеска и… бейсбольный захват. Итак… Вдруг раздался громкий дребезжащий, металлический звук. Сирена пожарной тревоги выла и выла… Эверсон поднялась с места. — Девочки! Строимся в колонну и организованно выходим наружу. Вещи оставляем здесь. Это не учебная пожарная тревога. Одна за другой девочки быстро следовали в вестибюль, а оттуда вместе с другими спортсменками рядами покидали помещение и шли к флагштоку перед школой. Подъехали пожарные машины. Оттуда повыскакивали пожарные и бросились внутрь. Мередит бочком подошла к Мэллори. — Ты слышала, как я тебя звала? — Ты хочешь спросить, случайно ли сработала пожарная тревога? — вопросом на вопрос ответила Мэлли. При этом губы ее не двигались. Мерри утвердительно кивнула головой. — Не случайно. В кабинете рисования случился пожар. Воспламенилась бумага в мусорном ведре. — Ты это видела? — спросила Мередит. — Я его подожгла, а вот кто нажал на кнопку пожарной сигнализации, не знаю, — принялась объяснять Мэллори. — А что я могла сделать в сложившейся ситуации? Мы обо всем забыли из-за твоей чрезмерной любознательности. Зачем ты уронила свою сумку? У Мередит рот приоткрылся. — Ты устроила пожар? — Да. — И ты меня в чем-то обвиняешь? Я просто удивилась тому, что ты с кем-то встречаешься! — Пожалуйста… Давай постараемся не закончить этот день в тюрьме. Огонь нам не опасен. Помнишь, что говорила бабушка? — А как насчет других? — Мусорное ведро — металлическое, с крышкой, Мерри. Другого выхода у меня просто не оставалось. Нужно было что-то предпринять, пока вы не перешли к чему-нибудь опасному. Кстати, я вспомнила, где видела тонкие золотые кольца… три кольца на двух пальцах обеих рук… Это было у Нили. — Нили не ходит, унизанная кольцами, — возразила Мередит. — А я и не говорила, что это она. Я просто сказала, что девочка была на празднике, устроенном Нили. Кто тебя подсаживал? — Памела Доор и… и Ким, — прошептала Мерри. — Ты сегодня ничего важного не заметила? — Нет. — А я заметила, — с мрачным видом констатировала Мэллори. Обе сестры взглянули на Ким Джеллико, которая стояла неподалеку, наблюдая за тем, как пожарники выносят из школы дымящееся ведро. Как только включились фонари, осветив хмурые ноябрьские сумерки, близняшки увидели шесть золотых колечек на тонких пальчиках Ким. Шоу для двоих

14

Рондад — переворот вперед с поворотом при разбеге без потери скорости движения с опорой на вытянутые руки.

15

Фамилия Нили Чаплин (Chaplin) начинается с третьей буквы английского алфавита.

На следующее утро после пожара, которого на самом деле не было, и показательных выступлений, закончившихся ничем, на двери раздевалки чирлидеров тренер Эверсон повесила объявление: «Третьей попытки до конца сезона не будет. Прошу всех собраться в малом театре после последнего звонка».

Испытывая легкую дрожь во всем теле, Мередит, в спешке проскользнув мимо одноклассниц, очутилась в первом ряду. Ее рука сжала руку Кейтлин. Тренер Эверсон появилась на сцене в сопровождении Памелы Доор. — Девочки! Третьей попытки не будет, в этом просто нет необходимости. Третьего шанса вам не дадут. Вы показали себя динамичной группой молодых и талантливых девушек, достойных занять место в сборной… Ты тоже, Келен, — добавила тренер, имея в виду старшего брата Кристал, единственного мальчика в команде. — Но только двоим из вас суждено занять место в сборной. Только двое из вас достигли необходимого для сборной уровня. Признаюсь, принять окончательное решение было непросто. Мередит жадно глотнула воздух — она так отвлеклась, что «позабыла», что надо дышать. — Мы решили предоставить два вакантных места в сборной Ким Джеллико и нашей новой подруге Нили Чаплин. Нили слегка улыбнулась и потупила взгляд. — Надеюсь, никто меня за это не возненавидит, — мягким голосом произнесла она. Ким вскочила с места и выбежала из зала. — НИКТО на тебя не обидится! — заявила тренер Эверсон. — Я в этом уверена. Девочки! Девочки, я правду говорю? Где Ким? Надеюсь, что конец футбольного сезона мы проведем еще с б'oльшим энтузиазмом, чем раньше! Послышались приглушенные возгласы одобрения. Несколько подруг повернули расстроенные, грустные лица к Мерри. «Не расстраивайся!» — приказала она себе. Мередит с трудом повернулась и обняла Нили за плечи. Чаплин положила руку поверх ее руки. — Поверить не могу, что не тебя, а меня выбрали, — прошептала она Мерри на ухо. — Ты ведь такая симпатичная и в команде не новичок. Нет, пойми меня правильно, я очень рада и считаю, что заслужила выступать за сборную, но приятно удивлена, что здесь так хорошо относятся к новичкам. «Какая ты скромница!» — хотелось съязвить Мерри, но вместо этого она сказала: — Тренер любит повторять: «Единственное, что имеет значение, — это талант и тяжелая работа. Любимчикам у нас не место». Одни девочки сбивались в группки по двое-трое и оживленно обсуждали сделанный тренером выбор, другие поспешили к выходу. Нили остановила Мередит. — Не возражаешь, если я кое о чем спрошу? Мне кажется, ты расстроена. Я права? Ничего, что я об этом спрашиваю? Это из-за меня? — Нет… И да… Немного, — ответила Мерри, — но не из-за тебя. У меня и кроме чирлидерства хватает о чем волноваться. — Хочешь потренироваться со мной? Я не хочу выглядеть эгоисткой. В голове Мерри бушевал водоворот образов и наполовину оформившихся мыслей. Насколько храброй и оправданной была ее борьба за добро? Была ли ошибка, которую она почувствовала в своей арабеске, на самом деле заметной со стороны? Специально ли Ким подалась в сторону, желая, чтобы Мерри потеряла равновесие? Почему Ким плакала во сне Мерри? Кто способен сохранить хладнокровие, узнав, что мертвый брат твоей лучшей подруги оказался опасным маньяком? Что бы случилось, если бы Мерри и Мэлли его вовремя не остановили? Дэвид убил бы Мерри в тот день на хребте Плачущей женщины, а Ким понятия не имела, через что пришлось пройти Мэллори, когда она «услышала» мысленный крик сестры о помощи, «услышала», как та мысленно с ней прощается. Но Ким ничего не знала. В том-то и дело, что не знала… Ким тусуется с какими-то уродами, вместо того чтобы общаться с Мерри и настоящими подругами. Ким не в ответе за Дэвида. Она заслуживает счастья. Ким, которую она знала, в шестилетнем возрасте лепила из грязи куличики, а в двенадцатилетнем сумела испечь настоящий торт на день рождения Вилли Брента. Ким… Если она сейчас там… во тьме… если она пьяна или того хуже… Чья это вина? Ким? А может, симпатичной и популярной Мерри, на которую многие хотят быть похожими? Не ее ли это вина в той же мере, что и Ким? — Хочешь еще приехать ко мне в гости? Давай в пятницу! — предложила Нили. — Да, но сейчас мне надо кое с кем встретиться. К изумлению Мередит, глаза Нили наполнились слезами. — Да… Мэллори… Я понимаю… У тебя есть все, что нужно в жизни. Твоя сестра-близнец — классная, и она тебя защищает. У тебя есть еще младшая сестренка… — Брат, но это неважно. Та еще заноза! — Все равно! А у меня никого и ничего, кроме косметики, одежды и дисков. «Бедная девочка! — мысленно съязвила Мередит. — На все это я уж точно поменяла бы Адама». — Мерри, тебе не приходится мириться с тем, что половину вечеров ты не видишь отца, а вторую половину — маму. Конечно, я ими горжусь, но сегодня вечером меня не ждет праздничный ужин. Если я сама себе не устрою праздник, то ничего не будет. Доброе сердце Мерри сцепилось не на жизнь, а на смерть с завистью при мысли, что Нили победила и теперь будет выступать за сборную. — Хорошо, — наконец сказала Мередит, — я буду с тобой тренироваться, а ты станешь частью нашей компании. Конечно, мы обычные девочки из маленького городка… — Но это же прикольно! Все всех знают. При встрече ты говоришь: «Привет! Что ты делала вчера вечером?» Я чувствую себя принцессой в замке. «О, пожалуйста, не преувеличивай. Все не так просто», — подумала Мерри. Нили не мешало бы следить за своим языком, но Мередит готова была поверить, что Нили не такая плохая, как они с сестрой прежде думали. Готова ли она променять столетний дом на Дороге пилигримов на новенький, с иголочки кирпичный замок, в котором живет Нили? Подумав, Мередит решила, что, пожалуй, да, но она ни за что не согласилась бы расстаться с Мэлли. И она по-своему любила свою странную, кособокую спальню. Даже надоедливый Адам не казался ей сейчас таким уж докучливым. На нее накатила волна нежности к склонному к проделкам, худому как скелет младшему брату. Нили была одинока. Ким тоже была одинока. — Ты положила Риджлайн на обе лопатки, — пошутила Мередит. — Что ты делаешь, если не можешь стать частью чего-то? «Притворяюсь, что мне это не нужно», — подумала Мерри, но промолчала. Нили она слушала вполуха, ища глазами Ким. Мередит хотелось крепко обнять бывшую подругу и хорошенько встряхнуть. Если бы не Ким, Мерри, вполне возможно, не пролетела бы со сборной. Если бы не Ким, Кристал не пришлось бы вместо сезона чирлидерства месяцами проходить курс физиотерапии. Но что заставило Ким это сделать? — Как насчет того, чтобы я как-нибудь навестила тебя? Может, и с ночевкой? — застенчиво спросила Нили. «Ха! А Нили никуда не собирается!» — Тебе у нас не понравится, — сказала Мерри. — Там все старое. Наш тренировочный зал находится в подвале, застланном рогожами, а ванная комната не больше стенного шкафа. Но быть подругой Нили — это не так уж плохо. «Можно будет наконец искупаться в закрытом бассейне. И, может, Нили будет не против поделиться спортивными принадлежностями со своими менее удачливыми в материальном плане подругами». — Я на самом деле хочу погостить у тебя. Честно-честно! Или ты против? — Нет, не против, но у нас на ужин не подают крабовые шарики и ликер «Бейлис», — смеясь, заявила Мередит. — У моей мамы усики как у насекомого и глаза на затылке. — Не так уж все плохо, — сказала Нили. — По крайней мере, она тебя видит. Какая мама разрешит дочери пить алкоголь? «Я знаю одну маму, которая уж точно бы не разрешила», — пронеслось в голове у Мерри. Бонни уж точно бы осатанела, узнай она, что Ким пьет. Вот только она ничего не видит. Она ничего не замечает вокруг себя со времени смерти Дэвида. Могла ли Ким рассказать матери о своих новых друзьях-придурках? Конечно же нет. Они приняли Ким в свою компанию, но в то же время видно было, что новые знакомые ее пугают. После того, что пришлось пережить ее родителям, рассказать правду было бы просто немыслимо. Нили залезла в лимузин и помахала на прощание рукой. Мерри застегнула куртку и засунула руки в карманы. А потом она увидела Ким в углу, образованном высокой округлой стеной театра и крыльцом последнего из восьми входов в школу. Ким натянула капюшон толстовки на голову и стояла, повернувшись лицом к ветру. — Ким, — мягко позвала Мерри. Та даже не взглянула в ее сторону. — Ты победила. Я тобой горжусь. Ты, должно быть, счастлива… Счастливой Ким не выглядела. Тогда Мерри решила сменить тактику. — Знаешь, я сейчас кое-что узнала… Это ужасно глупо… Как по-идиотски мы поступали, когда в раздевалке говорили всякие глупости насчет Эверсон и мальчиков! Ты знала, что на потолке установлена видеокамера? Говорят, ее установили давным-давно, когда в раздевалке начались кражи… Ким повернулась к ней и побледнела. Ее голубые глаза окружали темные круги расплывшейся от слез туши. От неожиданности Мерри отпрянула назад. — Что, они снимали, как мы одеваемся? — едва слышным голосом спросила Ким. — В том месте мы только переобуваемся и надеваем жилеты. — Снимали, значит, — произнесла Ким. Ветер трепал золотистые волосы бывшей подруги Мередит. Как же она была похожа на своего старшего брата Дэвида! — А я-то думала, что это незаконно. — В общественной школе это разрешается, — сказала Мерри. — Это вопрос безопасности. В кабинете рисования, там, где устроили пожар, тоже могли установить видеокамеру. Она лгала, но Ким этого не знала. Все, что она натворила, было написано у девочки на лице. Мерри смягчилась. — Послушай, Ким. Что, если я скажу, что это неправда? Что, если я скажу, что соврала потому, что подозреваю: с Кристал сыграли плохую шутку? Быть может, ты кое-что об этом знаешь? Ким уставилась Мередит в глаза. — Что ты от меня хочешь? — Раньше мы всегда говорили друг другу правду. — Тогда мы были лучшими подругами. Теперь у меня нет подруг, Мерри. Кто захочет быть подругой сестры покойника? Прежде все только и делали, что жалели меня, а теперь… теперь ко мне относятся так, словно я прокаженная… словно я урод… — Неправда, Ким! Мерри невольно наклонилась вперед и зажала ей рот ладонью. Словно она могла помешать Ким сказать что-то еще более страшное… что-то еще более ужасное. Но остановить ту было непросто. — Ты думаешь, моя мама не знает, что Кэмпбелл перешла работать в отделение неотложной помощи, чтобы не видеть, как моя мама страдает? Да, ты права, она не знает. Бонни вообще ничего вокруг себя не замечает! Она как зомби! — взорвалась Ким. — Но я-то все замечаю! У меня такое чувство, словно от нас воняет. Помнишь, как твоя мама рассказывала нам о «биологии» и давала дезодорант? Помнишь, как советовала никогда не брить ноги ниже колен? Помнишь, когда у мамы удалили гланды, я на две недели перебралась к вам жить? — А твоя мама, когда нам исполнилось двенадцать лет, подарила каждой по жемчужине. Она сказала, что только сейчас мы начинаем жить настоящей, взрослой жизнью. Эти жемчужины были настоящими… — Из раковин моллюсков. А я помню французские гренки твоей мамы, — сказала Ким. — А ужасные омлеты моего папы ты помнишь? — обнимая Ким, спросила Мерри. — Ой, Ким, извини! Я по-настоящему за тебя рада… рада тому, что ты попала в сборную. Ты не хотела ничего плохого. Может, со временем все образуется. Лицо Ким, черты которого за мгновение до этого приняли почти умиротворенное выражение, снова стало жестким. Со времени смерти Дэвида она очень похудела… Да, Ким похудела и стала острой и твердой, словно наконечник стрелы. — Ничего со временем не образуется. А что до места в сборной, то я его не заслужила. Ладно, не стоит заморачиваться. Забудь об этом. Подъехала машина папы Тима. Опустив боковое стекло, он спросил: — Тебя подвезти, Ким? Но девочка уже мчалась в темноте по футбольному полю. Она бежала к ожерелью огоньков, растянувшихся на расстоянии не меньше мили от них. Там была Садовая улица, на которой жила семья Джеллико. — Ким, подожди! — крикнула Мерри. — Уже темно и холодно!

Но Ким растаяла во тьме.

Два часа спустя, когда Мерри, лежа в постели, учила уроки, телефон издал сигнал, похожий на шум падающей воды. Текстовое сообщение. Откинув крышку телефона, она прочла: «Я ВСЁ БРОСАЮ. СЧАСТЛИВА? КИМ»

«НЕТ. ПОЗВОНИ МНЕ», — набрала Мерри. Ее телефон зазвонил, но это была не Ким. — Добрый вечер! — раздался голос тренера Эверсон. — Добрый вечер, — ответила Мерри, ужасаясь перспективе того, что придется отвечать за «спрятанные видеокамеры». Но тренер заговорила о другом. — Произошло кое-что непредвиденное, Мередит. Как насчет того, чтобы выступать за сборную? Ты согласна? — Я… не знаю… Сон стал явью, вот только она не была уверена, что продолжает этого хотеть. — Я знаю, что Ким отказалась. — Это большая честь, Мередит! — напомнила Эверсон. В ее голосе ясно чувствовались звенящие, металлические нотки. Немного помолчав, Мерри сказала: — Спасибо. Я рада, хотя мне жаль Ким. — Ким в последнее время стала очень грустной молодой леди, — сказала тренер. Спустя секунду позвонила Нили: — Я уже слышала! Мы обе в сборной! Это судьба! Да уж, судьба… Если начистоту, это было судьбой в большей степени, чем Нили себе представляла. Но все, о чем Мерри могла сейчас думать, было белое, словно кость, лицо Ким. Знавшая всю подоплеку Мэллори промолчала. Даже родители не смогли по-настоящему радоваться победе Мередит, доставшейся ценой отчаяния Ким. — Я должна позвонить Бонни, — сказала Кэмпбелл. — Обязательно сейчас, мама? — взмолилась Мерри. — По-моему, сейчас этого делать не следует, — посоветовал Тим. — Лучше позже. Кэмпбелл тяжело вздохнула. У Мэллори — парень ее мечты. Мерри, в прямом смысле слова, — на вершине пирамиды. Девочки должны были бы чувствовать себя счастливыми, но, лежа в своих кроватях, они тяготились тайнами, которые кружили вокруг подобно большим черным птицам. Путь Эден

В пятницу вечером Эден и Мэллори, усевшись в старый грузовик подруги, поехали в торговый центр «Дептфорд-Молл» на очередную ежегодную предпраздничную распродажу. Мэлли решила купить себе черную юбку, лосины и черный свитер.

Такого прежде не случалось! Мэлли не могла поверить в то, что вот-вот потратит с таким трудом заработанные деньги на одежду. Другие девочки тратят на это деньги каждый день. Другие, но не Мэллори. Словно читая ее мысли (Мэлли не исключала и такой возможности), Эден сказала: — В черном ты будешь похожа на сицилийскую вдову. Ну, учитывая веснушки, на ирландскую вдову. — Я не знаю, какие цвета мне идут, — сказала Мэллори. — И я никогда не покупала юбки… Мне казалось, черная будет в самый раз. Я люблю белый и темно-бордовый цвета, потому что это цвета футбольной команды «Восемьдесят девять». А еще мне нравятся красный и зеленый. Это цвета Рождества. — Немного ограниченный спектр, Мэлли. Как считаешь, ты «теплый» или «холодный» человек? — Ну… — Мне кажется, тебе подойдут «зимние» цвета. Мне, например, в «зимнем» — то, что нужно. — Понятия не имею, о чем ты. — Я прочла в журнале, что одеваться — это все равно что писать картину. У тебя темно-серые глаза, черные волосы и бледная кожа. Если бы у тебя были голубые глаза и розовая кожа, тогда другое дело, но… Я тоже одеваюсь в «зимние» цвета. У меня темные волосы, смуглая кожа и карие глаза. Все дело в яркости. В оранжевом и коричневом я буду выглядеть как с креста снятая. Другое дело — красный, белый, черный и ярко-зеленый. Яркие цвета. Никаких пастельных тонов. — И это все? — В общих чертах, да. — А-а-а… скажем, Трэвор? — спросила Мэллори, имея в виду светловолосую нападающую их команды. У нее было лицо сливочного цвета и светлые глаза. — Ей подойдут «весенние» цвета — лимонно-желтый и бледно-розовый. На ней они будут смотреться шикарно, на тебе — убого. Это цвета силы. — Ладно. Я уже две сотни лет коплю деньги. Пришло время их потратить. — Тогда будем транжирить. Купим тебе две юбки, одну обязательно ярко-красного цвета, — предложила Эден. — Если хочешь, я могу тебе одолжить… — Не надо, — весело ответила подруга. — Мне и половины моей одежды более чем достаточно. Для свиданий мне юбки не нужны — ни длинные, ни мини. Куда удобнее чувствуешь себя в высоких сапогах и шерстяных штанах. — Да уж, в мини-юбке в кустах не спрячешься. Теперь Эден не таясь говорила о Джеймсе, правда, особо не откровенничала о том, как они познакомились и чем ее парень занимается. Так, к примеру, подруга сказала, что с Джеймсом она познакомилась случайно, гоняясь за младшей сестренкой и, в буквальном смысле слова, натолкнувшись на молодого человека. То, что говорила Эден, наполняло сердце Мэллори надеждой. Весной, как она узнала, Джеймс оставил медные холмы и отправился в путешествие по стране, потому что этого требовал его образ жизни. Молодой человек занимался «терапией посредством дикой природы»: водил проблемных подростков по маршрутам, пролегающим подальше от цивилизации. Обычно он брал с собой одного-двух мальчиков. Если же он имел дело с девочками, то нанимал девушку-помощницу. — Джеймс говорит, что они вовсе не малолетние преступники, — рассказывала Эден. — Обычно все сводится к курению травки и плохой успеваемости в школе. Родители не знают, что с ними делать, и готовы потратить десять тысяч на то, чтобы отправить своих чад на шесть недель в турпоход с Джеймсом. Только двое оказались по-настоящему испорченными… Джеймсу всего двадцать один год, но он уже повидал достаточно горя. Этим он занимается уже три года, начал после первого года учебы в колледже. Джеймс прекрасно представляет, что должен, а чего не должен делать, когда станет отцом. Через год, даже раньше, разница в возрасте в нашем случае будет не важна. Закончу школу — и я свободна! Мэллори пропустила последнюю фразу мимо ушей. — А чем Джеймс с ними занимается? — спросила она. — Десять тысяч — большие деньги. — Ну, не все деньги достаются ему, — сказала Эден. — Часть остается организации, которая находит ему клиентов… Вообще-то, Мэлли, Джеймс главным образом слушает. Большинство проблемных подростков страдают от того, что дома никто их не слушает. Почему некоторые родители рожают детей, хотя они им не нужны, а те, кто по-настоящему хочет, не могут? И на этот раз Мэлли решила воздержаться от комментариев. — Джеймс, — продолжала Эден, — учит их чувствовать себя как дома посреди дикой природы. Если, конечно, леса вокруг Риджлайна можно назвать дикой природой… Они никогда не заходят дальше нескольких миль от автомагистрали, но Джеймс учит подростков разводить костер, готовить пищу и накручивать долгие мили, пусть даже по кругу. Более сильные носят рюкзаки с едой для слабых. По крайней мере, это лучше, чем бесконечно играть в компьютерные игры или канючить у родителей внедорожник покруче. — Интересная работа, — не могла не признать Мэллори. — Так и есть. Он замечательный человек, а еще похож на принца из «Спящей красавицы». Обе рассмеялись. Эден все рассказывала о Джеймсе. На одном месте он никогда не проводил более нескольких месяцев. Каждое свидание с Эден происходило после того, как пятнадцати-и шестнадцатилетние подопечные Джеймса отправлялись спать. Согласно правилам, молодой человек должен был находиться на расстоянии слышимости от своих питомцев, предоставляя им относительную приватность. Но, как по секрету сообщила Эден, заниматься любовью даже в ее возрасте — это по законам племени все равно что выйти замуж… почти что… О таких глупостях до окончания школы она не думала. Эден надеялась получить не только футбольную стипендию, но и академическую стипендию за хорошую успеваемость. Учиться она собиралась в университете штата. Расположен он совсем недалеко отсюда. Когда закончится футбольный сезон, она сможет приезжать и помогать родителям с хозяйством. — Но все может измениться, — сказала она Мэллори. — Я ни в чем не уверена. Мэлли также не была ни в чем уверена. Впервые с пятого класса младшей школы она не играла в мини-футбол, а решила вступить в «Кантабиле», школьный хор, состоящий из одних только девочек. Мисс Джанси похвалила мелодичность ее контральто, назвав его уникальным. Иногда, разглядывая себя в зеркале, Мэллори не знала, кто же она на самом деле. — Что ты от всего этого получила? — спросила она у подруги. — Что тебе дало то, кем ты стала?

Эден надолго замолчала.

Наконец она остановила грузовичок, и подруги под ледяным дождем со снегом поспешили внутрь магазина «Алекс Джоунз». В витринах первого этажа стояли манекены, одеждой напоминая Мередит, вот только они были безголовыми и сделанными из белой пластмассы. Дюжины маленьких Мерри в спортивных майках и блузках, в длинных топиках и слаксах, в мешковатых свитерах и джемперах. Манекены стояли над прозрачными емкостями из акрилового пластика, в которых аккуратно была сложена одежда в стиле Мередит.