Две стороны одной монеты

— Лучше бы они в следующий раз хорошенько следили за своими подопытными крысами. Надоело постоянно разгребать это дерьмо. Этот проклятый телепат наверняка все подстраивает у Шоу за спиной.

Мужчина с пистолетом следит взглядом за женщиной, проходящей мимо. Она говорит по телефону с подругой, не обращая внимания ни на подозрительных личностей с оружием, ни на окровавленный труп девушки на тропинке. Так, словно в этом нет ничего особенного… Так, словно она ничего не видит!

— Тупая сука, может, и ее пристрелить для развлечения? — мужчина направляет дуло пистолета в спину прохожей, которая не подозревает о грозящей ей опасности.

— Однажды кто-нибудь грохнет тебя за твой садизм, Страйкер. Шоу любит ублюдков, но ты иногда бесишь даже меня.

На тропинке показывается щуплый парень с полиэтиленовым черным мешком. Мужчины с усмешкой наблюдают как он, матерясь и отряхивая руки от крови и грязи, засовывает труп в мешок.

— Нежнее, Джейки. Кажется, лабораторные крысы Шоу еще хотели попотрошить эту пташку.

Эрик понимает, что сейчас его вырвет. Дурнота подкатывает к самому горлу, и он держится из последних сил, чтобы не выдать себя. В отличие от женщины с телефоном, он-то все видел, и его убрать, как ненужного свидетеля, дело принципа. Троица поспешно удаляется в сторону южных ворот, и лишь тогда, когда их шаги перестают быть слышны, Эрик позволяет съеденному и выпитому накануне покинуть желудок.

Твою мать…

Он тяжело дышит, взрывая пальцами землю. Голова идет кругом и звенит. Кажется, что фонарный столб и металлическая урна звенят в унисон. Пальцы сводит невыносимой болью, как тогда… Как раньше, когда ему казалось, что вот-вот что-то случится. Например, гудящий повсюду металл пойдет волнами, растает ртутью или вопьется во что-нибудь острыми железными иглами. Он сжимает сведенные пальцы в кулак. Ничего не происходит.

— Ты здесь?.. Кто ты?.. Что все это значит, твою мать?! Я не псих?

Ответом ему служит тишина.

И когда Эрик, наконец, находит в себе силы подняться, с шелестом ветра ему слышится:

«Будь осторожен, Эрик…»

***

Эрику двадцать четыре и теперь он знает, кажется, все о генетических мутациях, спящих генах, изменчивости, строении ДНК от древнего человека до современного, о запрещенных экспериментах на людях во времена войны и о всех ныне существующих генетических теориях. Его диплом магистра генетики пылится на верхней полке письменного стола, за которым он проверяет лабораторные работы своих первых студентов. Еще полгода назад он был одним из них, строча конспекты на интересных лекциях и засыпая на скучных. Его старания были отмечены профессорами, и после выпуска он был приглашен в качестве молодого сотрудника. Эрик ведет лекции у младших курсов, но его руководитель надеется, что он продолжит научные труды и закончит-таки образование написанием диссертации.

— В тебе есть тот самый огонек, которого так не хватает многим нашим студентам, Эрик. Стремление открывать, творить. Ты, как морской хищник, скользишь по просторам нашей науки, выискивая все самое интересное. Думаю, тебя ждет большое будущее, сынок.

Эрик криво ухмылялся на эти слова и, вежливо простившись с престарелым профессором, шел в библиотеку. В тот самый темный угол, где обычно они с Хэнком — юным гением и зазнайкой — готовились к занятиям и писали дипломные работы.

Эрику двадцать четыре, и теперь он знает, что такое одиночество.

— Я рада, что ты так увлечен учебой, Эрик, но все же не стоит забывать про друзей. И как же Магда, дорогой? Вы были такой прекрасной парой!

— Мама, прошу. Давай я сам разберусь со своей жизнью. Мне надо заниматься, прости.

Эрик всю жизнь не любил ботаников. В школе он был в числе тех, кто посмеивался над зубрилами, просиживающими свободное время с книгой вместо того, чтобы пойти прогуляться. Теперь он был один из них — хмурый заучка, сидящий на первой парте, жадно ловящий каждое слово преподавателя и проводящий за грудой книг в библиотеке все свободное время.

Друзья остаются в прошлом. Магда, расстроенная внезапными изменениями в его поведении и планах, решает, что он, видимо, нашел другую девушку. Их расставание после полугода отношений болезненно, но у Эрика слишком много дел, чтобы страдать из-за разбитого сердца. Через пару месяцев она переезжает в другой штат, они не видятся с тех пор.

Хэнк ему не друг. Они просто сидят рядом за партой и в библиотеке. А потом невзначай начинают общаться, обсуждать темы лекций, спорить о генетике, пишут совместный проект… Хэнк, пожалуй, наиболее близок к тому, кого Эрик мог бы назвать… приятелем.

Да. Единственным приятелем, с которым теперь он встречается пару раз в неделю, чтобы обсудить новости из мира науки, или поехать на конференцию, или сам Хэнк приходит в колледж, чтобы помочь Эрику с лекциями.

Хэнк работает в лаборатории. Эрик тоже предпочел бы что-то более научное, чем просиживать штаны в классе с детишками, но Хэнк все же юный гений, а Эрик всего лишь старательный ученик «с огоньком». В лаборатории ему отказали.

— Не расстраивайся. Обязательно попробуй подать заявление еще куда-нибудь!

Эрик ухмыляется и остается преподавать в колледже. В конце концов, это лучшее, что можно придумать для человека, которому не стоит высовываться слишком сильно…

Единственное, чего Эрик не знает, так это то, что происходит сейчас в этом чертовом мире?

Он регулярно смотрит на пальцы своей правой руки — большой, указательный и средний — и невзначай потирает их, чтобы не забыть… Чтобы удостовериться еще раз… Чтобы вспомнить, как в ту ночь в парке он подошел к тропинке, на которой еще недавно лежало тело девушки, и прикоснулся трясущимися пальцами к начавшей застывать крови. Он хотел убедиться, что это все взаправду. Кровь была густой и вязкой, уже холодной от ночного воздуха, липкой… Он бездумно растер ее по пальцам и пошел домой, не разбирая дороги.

Мать, проснувшаяся из-за шума, вышла встретить его и, увидев окровавленную руку, тут же побежала за аптечкой. Голос Эрика был твердым и спокойным, по крайней мере, ему так казалось.

— Все в порядке, просто Лари подрался и нос разбил, я испачкался.

Он не смог уснуть в ту ночь и даже после принятого душа продолжал потирать подушечки пальцев. Эрик мог бы поверить, что кровь была его галлюцинацией и он окончательно свихнулся. Но мать тоже ее видела, а значит, все было реально. Он не псих. Мутанты правда существуют. И есть какой-то телепат, который помогает тем подонкам истреблять людей со способностями так, чтобы никто этого не видел. И только на Эрика почему-то его способности не действуют. Или нет?

Огонек… Эрик грустно ухмыляется, вспоминая слова профессора. Если бы старик знал, почему Эрик здесь… Это был не огонек. А чертово пламя, горящее у него в груди и заставляющее день за днем подниматься, слушать лекции, хвататься за книги, задавать вопросы и копать-копать-копать.

Он уверен, что тоже мутант. Вот в чем его проблема.

Это чувство звенящего металла, эта боль в руках, ощущение, словно внутри него дремлет сила, которая никак не может найти выхода наружу. Может, он накручивает себя. Может, все это действительно шизофрения? Эрик не знает, чему верить, но решает предположить худшее (или лучшее). Он тоже обладает сверхсилой и тоже находится в смертельной опасности. Если те люди найдут его, что сделают с ним прежде, чем он окажется на месте той девушки?