Две стрелы

– Погреемся. Они выпили.

– Я маленький человек, меня можно не слушать. Но ведь Глава тоже тебе говорил: беги!

– Откуда ты знаешь, что он мне говорил? Ты подслушивал?

Долгоносик обиделся, смотрел на Ушастого с пьяной укоризной.

– Ты уж всех начал подозревать. Обижаешь. Тебе вот обязательно надо поставить себя выше других. Ты вот честный, а я хитрый. Ты вот смелый - "как это я убегу". А я вот трус, подбиваю тебя бежать. И во всем ты хочешь показать: вот какой я! Наконечники у всех круглые, а у тебя вот почему то плоские...

Ушастый взял его за голову и повернул к себе.

– Ты что? Ты что?
– оторопел Долгоносик.

– Откуда тебе известно, какие у меня были стрелы?

– Про стрелы я сказал для примера. Дело не в одних только стрелах.

– Вот эти стрелы с плоскими наконечниками, когда ты их видел? Когда, когда?

– Мало ли когда, не помню.

– А ты припомни. Где, где ты их видел?

– Ну в праздник, в праздник я их видел, когда стреляли в цель.

– Ты не мог их видеть в праздник. Я насадил эти наконечники перед самым боем. Припомни, Долгоносик, поточнее, это очень важно!

Долгоносик разозлился.

– Да объясни ты мне попросту, в чем дело?

– Я тебе потом объясню, сначала скажи.

– Ну, когда все, тогда и я увидел, когда нашли убитого Длинного.

– Не мог ты, не мог ты их тогда увидеть!

– Почему? Почему?

– Потому что они были внутри, внутри!

– Где внутри, где внутри?

– Да в нем же, в нем, в Длинном!

– Когда же я, по-твоему, мог их увидеть?

Ушастый молча смотрел на него. Долгоносику показалось, что этот взгляд прошел сквозь него, сквозь камни пещеры и затерялся в лесу.

– Не пугай меня, не смотри так.

– Знаешь, когда ты мог видеть наконечники моих стрел?

– Когда?

– Перед тем.

– Перед чем?

– Перед тем, как Длинный был убит. Долгоносик согласился.

– Перед тем, перед тем, ты прав.

– Перед тем, перед тем, я прав. Ты мог увидеть их, если бы сам стрелял. Я задам тебе один вопрос. Не ты ли пристрелил Длинного?

– Какого Длинного?

– Того, того. Ведь может статься, ты в него и стрелял?

– Как же я мог стрелять, когда т ы в него стрелял?

– Да почему ты думаешь, что я в него стрелял?

– Да потому что стрелы-то были твои!

– Но ведь я их потерял!

– Ну и что...

– Значит, они могли попасть к кому угодно?

– Ну и что?

– Значит, они могли попасть и к тебе?

– Ну и что?..

– Значит, этими стрелами ты мог его и прикончить!

– Зачем мне твои стрелы! Что, у меня своих нет?

– А затем, чтобы на тебя не подумали. Долгоносик, после долгого молчания, проговорил:

– А тебе никто не поверит.

– Почему?

– Потому что все равно они с тобой покончат.

– Кто - они?

– Скоро узнаешь.

Тем временем начинался рассвет. Сначала засветился край неба, потом озеро, потом листва деревьев. Да так быстро, словно утро знало, что оно будет ясное и яркое, и торопилось показаться людям.

В селении уже не спали. Кто на каменной наковальне отесывал кремень, кто рубил мясо костяным топориком. Женщины и дети собирали земляные орехи.

Глава рода вышел из жилища и стоял, щуря на солнце единственный глаз. Жалко было отрывать людей от дела, но надо.

Глава махнул рукой вдове, она нетерпеливо закричала:

– Со-вет! Со-вет!

Люди оставили свои дела и двинулись на поляну.

Толкаясь, втираясь поближе, они усаживались полукругом. Глава открыл совет.

– Красноречивый, напомни людям, на чем мы остановились вчера.

– Дорогие сородичи! Напоминаю вам содержание вчерашнего совета. Ушастый безо всякой причины, лишь по собственной прихоти, лишил жизни нашего сородича. И вот давайте задумаем-ся, что начнется, если каждый из нас станет колотить людей направо и налево.

Красноречивый сделал паузу, давая людям время оценить это выражение.

– Направо и налево!
– хихикнул кто-то и изобразил, как он стукнул своего соседа справа, а потом слева.

– Направо и налево! Ха-ха-ха!

– Направо и налево, ха-ха!

Теперь уже все колотили воображаемыми палками направо и налево и хохотали, утирая слезы и восхищаясь Красноречивым.

– Ну, скажет!

– Направо и... Ха-ха-ха!

– И налево!

– Именно направо и налево, - заключил Красноречивый, глядя на Ушастого.
– Предлагаю лишить его жизни, так же, как он лишил жизни моего друга.

– Смерть за смерть!
– воинственно закричали воинственные.

Ушастый встал.

– Я хочу сделать важное заявление.

– Потом, потом, - отмахнулся Человек Боя.

– Но я хочу сказать!
– крикнул Ушастый.

– Но он хочет сказать!
– крикнула Черепашка. Человек Боя был уже раздражен.

– Ты сказал все.

– А я хочу последнее слово!

– А он хочет последнее слово!

– Если самое последнее слово, тогда можно, - разрешил Человек Боя.

– Если последнее слово, пускай говорит, - рассудили люди.

Когда стало тихо, Ушастый сказал:

– Этой ночью я узнал, кто убил Длинного. Люди снова всполошились.

– Как ты мог узнать, кто убил Длинного, когда ты сам убил Длинного?

– Сам убил, а говорит, что убил не он, а кто-то другой!

– Ведь два человека не могли убить - и ты и кто-то другой. Значит, ты хочешь сказать, что якобы убил кто-то другой? А сам ты якобы не убивал?

– Кто же, по-твоему, убил?
– спросил Глава.

– Я не хочу называть его. Пусть наберется смелости, встанет и признается сам.

Никто не встал.

Человек Боя подтянул на себе скрещенные кабаньи ремни.

– Может быть, голова моя не имеет никакой цены. Поэтому я и готов сложить ее на поле боя... Может быть, другие головы нужнее, нежели моя. Но я дорого отдам за свою голову. Не одной головой враг заплатит за мою голову.

Мужественное лицо его горько передернулось.

Красноречивый успокоил его.

– Не говори так, твоя голова нужна нам. Твоя голова дороже многих и многих голов. Твоей головой гордится наш род, побольше бы таких голов...