Две жизни
Шрифт:
– Работаю.
– А кроме работы? Не все же время работаешь.
– А кроме работы... Люблю ходить в лес, на луга, за реку. Там прелесть!
– А книги ты читаешь? Или не одолел еще грамоту?
– Читать я могу. И писать тоже. Только где их взять, книги?
– Ну, книги ты можешь брать теперь у меня. А там, за рекой, что такого особенного?
– Словами не расскажешь. Там все не такое, как здесь. Даже воздух другой. Травой пахнет, цветами. В небе жаворонки поют. Да мало ли...
– Слушай, Митя, а ты не взял бы и меня с собой туда, за реку?
– А это как вашей ми...
– Митя! – она
– Ладно, сходим как-нибудь. Покажу вам все свои любимые места.
Так проговорили они часа два. Потом Анастасия проводила его до калитки. И тут вдруг воскликнула, всплеснув руками: – Ой, Митя, я же обещала что-нибудь подарить тебе! Так вот... – она сняла с себя цепочку с золотым нательным крестиком и, прежде чем он успел что – либо сообразить, набросила ее ему на шею. – А теперь беги! Беги, беги! И помни – ты обещал взять меня с собой за реку.
– Да как же это так... с крестиком – то?.. Разве я посмею? – начал было Дмитрий. Но она лишь сжала его руку своими маленькими горячими ладошками и побежала вверх по мраморным ступеням, крикнув на прощание:
– До свидания, Митя! До завтра!
Совершенно сбитый с толку, он тщательно прикрыл калитку и медленно побрел к себе в кузницу. Маленький крестик, надетый под рубаху, казалось, хранил еще тепло девичьей груди. А в голове билась одна мысль: «Что это, величайшее счастье или начало величайшего несчастья?».
Глава третья
День начал клониться к вечеру, когда они, возвращаясь с заречных лугов, миновали мост и остановились возле Святого ключа. Здесь Анастасия легонько тронула Дмитрия за плечо и тихо сказала:
– Всё, Митя, дальше я пойду одна.
– Это почему? – удивился Дмитрий.
– Так будет лучше. Незачем лишний раз мозолить глаза всем любопытным. Да и не стоит мне, пожалуй, идти через калитку. Слишком припозднились мы сегодня. А отец мой, сам знаешь... Так что пойду я по большой дороге через парадный вход. Слышишь благовест? Это закончилась обедня в храме. И я смогу, в случае чего, сказать, что задержалась на церковной службе.
– Вот оно что! – понял Дмитрий скрытый смысл ее слов. – Но вы не жалеете о нашей прогулке?
– как я могу жалеть о том, что принесло мне огромнейшую радость?
– Но это может закончиться, как мне кажется, неприятностью для вас.
– Нет, я не думаю, что это будет так. По крайней мере пока... Да если б и случилось что-нибудь подобное, то... Хватит! Я жить хочу. Жить и радоваться жизни. Как радовалась сегодня там, за рекой. Ведь то, как я до сих пор проводила время за этими каменными стенами, да и в городском пансионе, это не жизнь, Митя. Это тюрьма, неволя в золотой клетке. И я так благодарна тебе, что ты дал мне увидеть наконец красоту настоящей, живой природы, вместо той, косметической, какую день и ночь наводят в усадьбе наши садовники, а главное – помог ощутить волю, ощутить всю прелесть жизни, почувствовать себя свободной. Хоть на несколько часов. Но дело не только в этом...
– В чем же еще?
– А это я скажу тебе как-нибудь после. Да, после, – повторила она, почему – то покраснев. – Кстати, а ты сам... Ты рад сегодняшней прогулке?
– Еще бы! Да я...
– И согласишься еще раз провести меня по своим любимым местам?
– Хоть завтра.
– Нет, завтра не получится. Завтра у нас в имении какие – то знатные гости. Чуть ли не сам граф Потоцкий из Рязани. Так что, сам понимаешь... А вот послезавтра... Послезавтра ведь Петров
день, престольный праздник. И дядя Егор без слов освободит тебя от работы. Да и я смогу сказать, что пойду в церковь. В Петров день там с утра до вечера служба. Все наши чтут этого святого. Зайду и я поставить свечку. Постою покрещусь немного и – в лес. Очень хочется взглянуть на эту... как ты сказал недавно, белую рощу.– Да, это мое самое любимое место в лесу. Представь себе целую рощу берез. Одних берез! И среди них – дуб. Огромный, развесистый, как гриб боровик среди волнушек. Так и кажется, что он что – то нашептывает несмышленым березкам...
– Да ты – поэт, Митя!
– Вы скажете!
– Нет, серьезно. Всякий раз, как ты говоришь о природе, я не могу наслушаться. Не всякому писателю дано такое. Тебе бы поучиться где-нибудь!
– зачем? Дядя Егор вон даже грамоты не знает, а другого такого мастера поискать.
– У каждого своя судьба, Митя. И я хотела бы видеть тебя не просто кузнецом. Но мы еще поговорим об этом. Нот послезавтра в белой роще и поговорим. Только встретимся лучше не здесь, а сразу за мостом, в прибрежном орешнике, где сегодня зайчонка спугнули.
– Сразу с утра?
– Ну, не совсем с утра. А как ударят к заутрене, так и приходи туда. Я не заставлю тебя долго ждать.
– Да я готов теперь ждать вас хоть всю жизнь, – невольно вырвалось у Дмитрия.
– Я верю тебе, Митя. Я и сама... Но пока всё. Всё, всё! Мне действительно пора.
– Ну что же, бегите, коли так. Только... Вы сказали, что завтра ждете графа Потоцкого. Он что, ваш родственник, что ли?
– Если б только родственник! Так нет же. Аграфена шепнула мне, что он чуть ли не сватать меня собирается.
– Сватать вас?! – воскликнул Дмитрий упавшим голосом. – И вы согласитесь на это?
– Ну уж нет, пусть поищет себе другую невесту!
– А если ваши отец с матерью... Если они принудят вас?
– Плохо ты знаешь меня, Митя. Пусть только попробуют. Тогда я закачу такой скандал! А в крайнем случае – сбегу из дома, уйду в монастырь, утоплюсь в речке, только не стану женой этой развалины.
– тогда и я...
– Что ты? Глупенький ты мой! – рассмеялась Анастасия. – Да и что мы словно уже хороним друг друга. Все это еще на воде вилами писано. Были и до графа охотники до моей руки. Многим не дает покоя отцовское богатство. Да не все знают мой характер. А я вот назло всем... В общем послезавтра я скажу тебе такое! А сейчас уже поздно, я пойду. Но через день как договорились – в час обедни в орешнике. До послезавтра, Митя.
– Да – да, до послезавтра, – не переставал шептать он, не сводя глаз с удаляющейся Анастасии. А душа его впервые сжалась в тисках неведомой тревоги.
Глава четвертая
И вот это послезавтра наступило. При первом ударе церковного колокола Дмитрий пулей выскочил из-за стола и, несмотря на все увещевания тети Глаши съесть еще хоть кусочек праздничного пирога, вихрем помчался к условленному месту встречи. Здесь, в густых зарослях орешника, он выбрал местечко, откуда, не будучи замеченным, можно было отлично видеть все дороги, ведущие к мосту, и устремил взгляд на ворота в церковной ограде, через которые просматривалась даже церковная паперть и широко раскрытые двери в храм. Именно там должна была, прежде всего, показаться Анастасия, и именно с этой широкой, заполненной народом паперти не спускал он глаз в надежде увидеть ее еще при выходе из церкви. А в том, что он сразу узнает ее среди толпы сельчан и дворовой челяди господ Мишульских, Дмитрий почти не сомневался.