Двор холода и звездного света

— Я думала об Элейн, — сказала я, прислонившись к краю стола. — И Люсьене.

Рис поднял удивленно бровь, и я ему рассказала.

Когда я закончила, его лицо было задумчивым.

— Люсьен присоединится к нам на Солнцестоянии?

— Будет ужасно, если он это сделает?

Рис хмыкнул, сильнее сжимая крылья. Я понятия не имела, как он выдерживал такой холод во время полета, даже со щитом. Всякий раз, когда я пробовала, в последние несколько недель, я едва могла продержаться больше нескольких минут. Единственный раз, когда мне это удалось, был на прошлой неделе, когда наш перелет из дома Ветра стал немного теплее.

Рис наконец сказал:

— Я могу смириться с тем, что приходится находится рядом с ним.

— Я уверена, что он хотел бы услышать эту захватывающую поддержку.

Полуулыбка, которая заставила меня подойти к нему, встав между его ног. Он положил руки на мои бедра.

— Я могу опустить насмешки, — сказал он, вглядываясь в мое лицо. — И тот факт, что он все еще питает некоторую надежду на воссоединение отношений с Тамлином. Но я не могу забыть того, как он обращался с тобой после все, что случилось под горой.

— Я могу. Я простила его за это.

— Ну, ты простишь меня, если я не смогу.

Ледяная ярость затемнила звезды в фиолетовых глазах.

— Ты едва можешь говорить с Нестой, — сказала я. — Тем не менее, с Элейн у вас прекрасные отношения.

— Элейн — это Элейн.

— Если ты одного считаешь виноватым, это не делает виноватыми других.

— Нет, я этого не делаю. Элейн — это Элейн, — повторил он. — Неста… она — Иллирийка. Я имею в виду, что это комплимент, но в глубине души она Иллирийка. Так что нет оправдания ее поведению.

— Она более чем компенсировала все это летом, Рис.

— Я не могу простить никого, кто заставил тебя страдать.

Холодные, жестокие слова, произнесенные с такой непринужденной грацией.

Но ему все равно было наплевать на тех, кто заставил его страдать. Я провела рукой по завиткам татуировок на его мускулистой груди. Он дрогнул под моими пальцами, зашевелив крыльями.

— Они-моя семья. Ты должен простить Несту в какой-то момент.

Он уперся лбом в мою грудь, прямо между грудями, и обхватил руками мою талию. В течение долгой минуты он только вдыхал мой запах.

— Это должно быть моим подарком тебе на день Солнцестояния? — пробормотал он.

— Простить Несту за то, что она позволила своей четырнадцатилетней сестре пойти в тот лес?

Я коснулась пальцем его подбородка и подняла голову.

— Ты не получишь от меня никакого подарка в день Солнцестояния, если будешь продолжать нести эту чушь.

Порочная ухмылка.

— Придурок, — прошипела я, делая шаг назад, но его руки крепче обвили меня.

Мы замолчали, просто любуясь друг на другом. И Рис сказал по связи,

Одна мысль взамен на другую, дорогая Фейра?

Я улыбнулась просьбе, старой игре между нами. Но ответила я уже без улыбки,

Сегодня я посетила Радугу.

И?

Он коснулся кончиком носа моего живота.

Я провела пальцами по его темным волосам, наслаждаясь ощущением шелковистых прядей против моих мозолей.

Есть художница, Рессина. Она пригласила меня рисовать с ней и другими фейри через два дня.

Рис откинул голову и посмотрел на меня, а затем выгнул бровь.

— Почему ты не радуешься этому?

Я показала на нашу комнату, на городской дом, и выдохнув ответила.

— Я уже давно ничего не рисовала.

С тех пор как мы вернулись с войны. Рис молчал, позволяя мне разобраться со своими мыслями.

— Это эгоистично, — призналась я. — Тратить время, когда есть так много дел…

— Это не эгоистично. — Его руки погладили мои бедра. — Если хочешь рисовать, то рисуй, Фейра.

— У некоторых людей в этом городе до сих пор нет дома.

— Ничего не изменится, если ты будешь рисовать несколько часов каждый день.

— Дело не только в этом. — Я наклонилась, приложив свой лоб к его, цитрусово-морской запах, заполнял мои легкие, мое сердце. — Их слишком много… вещей, которые я хочу нарисовать. Нужно выбрать что-то одно… — я вздохнула. — Я не совсем уверена, что готова увидеть то, что получится, когда я нарисую некоторые из них.

— Вот как. — Он вычертил успокаивающие, полные любви линии на моей спине.

— Присоединишься ли ты к ним на этой неделе или через два месяца, я думаю, ты должна пойти. Просто попробуй.

Он осмотрел комнату, затем толстый ковер, словно он мог увидеть весь городской дом внизу.

— Мы можем превратить твою старую спальню в студию, если захочешь…

— Все в порядке, — прервала я его. — Свет не идеален там. — На его удивленно приподнятые брови я призналась, — я проверяла. Единственная комната, которая хорошо подойдет — это гостиная, и я бы не заполнила дом вонючей краской.

— Я не думаю, что кто-то будет возражать.

— Я бы не возражала. И мне все равно нравится уединение. Последнее, чего я хочу, это чтобы Амрен стояла за спиной, критикуя мою работу.

Рис усмехнулся.

— Амрен может справиться с тем, чтобы не делать этого.

— Я не уверена, что мы говорим об одной и той же Амрен.

Он ухмыльнулся, снова прижимая меня к себе:

— Твой день рождения в день Солнцестояния.

— И что?

Я предпочла бы забыть об этом. И пусть другие тоже забудут.

Улыбка Риса стала приглушенно-кошачьей.

— Значит, ты получишь два подарка.

Я застонала.

— Я не должна была тебе говорить.

— Ты родилась в самую длинную ночь в году. — Его пальцы снова погладили мою спину.

— Ты должна была быть на моей стороне с самого начала.

Он продолжил медленно спускаться по спине. И когда я стояла перед ним вот так, он мгновенно почувствовал изменения в моем запахе, биение моего сердца. И прежде, чем Рис успел, что-то сделать, я сказала по связи.