Двойная ложь

Тайлер прикладывал к подбородку мешочек со льдом, принесенный по его просьбе горничной. На лице красовалось несколько синяков, но опухоль спала. Пицца оказалась не самым удачным решением: жевать было больно. К тому же Прист оказалась строгой вегетарианкой.

— Без мяса, без сыра, — попросила она, когда Тайлер звонил в пиццерию.

— Пицца без сыра? — переспросил он, прикрывая трубку ладонью. — То же самое, что «Кровавая Мери» без водки.

— Тогда назовите это девственной пиццей или как хотите, мне до лампочки. Главное, пусть на половинку пиццы не кладут ни мяса, ни сыра. Или, если уж вам так хочется, решайте сами, но учтите, что есть ее я не буду.

— И что в этом хорошего, по-вашему? — усмехнулся Тайлер.

Прист равнодушно пожала плечами.

Чтобы получить копию снимка подозреваемого для себя, Тайлер отправил электронный факс на собственное имя по номеру гостиничного факса, и теперь распечатка красовалась на зеркале. Время от времени он поглядывал на расплывчатый портрет, иногда даже заговаривал с ним. Прист воздерживалась от комментариев, хотя пару раз приподнимала голову, но в последний момент прикусывала язык.

Телевизор был включен на CNN, звук приглушен ровно настолько, чтобы комментарии были разборчивыми, но не мешали работать. Когда речь зашла о поиске сбежавшего преступника, Прист прибавила громкость. Мелькнул снимок, однако на телеэкране он показался еще хуже — как будто объектом поиска являлись ухо, часть лба и клок темных волос. Только черная кожаная куртка — скорее всего, европейского производства, гладкая, без заметных швов — и ноша, гибрид рюкзака и дорожной сумки, строго соответствующей параметрам, предписанным правилами авиаперевозок, давали смутный лучик надежды.

Когда комментатор сменил тему и принялся описывать бедствия заболевшей панды в зоопарке Сан-Диего, Прист снова приглушила звук.

— Надо все-таки было прыгнуть, — пробормотал Тайлер.

— Конечно, — саркастическим тоном произнесла она. — А то синяков мало, надо бы еще пару переломов для полного счастья.

— Да угомонитесь вы, — взмолился он. — Я же его буквально держал в руках. И потерял. И сколько времени понадобилось бы CNN, чтобы установить мою личность? Между прочим, хочу напомнить, что, возможно, и существует где-то закон, запрещающий прыгать с движущихся поездов, однако на данном этапе связь подозреваемого с тем или иным крушением ни в коей мере, ни в какой степени и никоим образом не может быть доказана. На руках у нас — одни домыслы.

— Значит, вам таки надо было прыгать, — согласилась она. — Но все равно я рада, что вы не прыгнули. И в результате мы здесь.

— И в результате мы здесь, — эхом повторил Тайлер.

Прист повернулась к нему, и их лица оказались настолько близко, что губы практически соприкоснулись. Беда заключалась в том, что Тайлеру хотелось поцеловать ее. Она же, похоже, его едва замечала.

Между ними проскочила искра. И ее лицо изменилось; наконец-то и она поняла, насколько они физически близки.

Тайлер никогда прежде не целовался с чернокожими женщинами. Боясь, что она оттолкнет его, он все же потянулся к ней для поцелуя. Он замер на мгновение, давая ей секундную возможность для возражений, но ее огромные глаза просто удивленно смотрели на него. Поцелуй начался мягко, и, в основном, целовал он, но через мгновение и она, словно спохватившись, ответила. Прист смотрела ему в глаза, и в ее взгляде он читал смешанные эмоции — соблазнительный и игривый задор, и вместе с тем некоторая напряженность. Казалось, что непроизвольный вопрос вот-вот сорвется с ее губ.

— Да, — решил ответить на этот немой вопрос Тайлер. — Я уверен.

На ее нежном лице расплылась широкая улыбка.

— Я тоже, — руки Прист потянулись к пуговицам на блузке.

Тайлер высвободил руку, и они, соскользнув со стульев, опустились на пол. Пока он возился со своей рубашкой, она распахнула блузку, и взгляду Тайлера открылся бюстгальтер из блестящей облегающей ткани почти такого же темно-янтарного цвета, как и ее кожа.

Он поцеловал ее грудь через ткань, а она, царапая ногтями спину, сорвала с него рубашку.

От тепла, от влаги и запаха у Тайлера закружилась голова. Они остановились на грани полного блаженства, но никто не чувствовал себя обманутым.

Мокрые от пота, они лежали бок о бок, улыбаясь в потолок. Он второпях не снял один носок; ее трусики завернулись на лодыжке.

— О Боже, — вздохнула Прист.

— Я должен извиниться?

— Только попробуй! Но склониться в реверансе можешь. Я обычно… такое со мной обычно… чтобы без… — Она передумала. — Лучше я продолжать не буду.

— Хорошая мысль, — согласно кивнул он.

Прист засмеялась.

— О Боже, — повторила она, смеясь все громче и прикрывая лицо. Она накрыла лицо одеждой, но Тайлер убрал ее в сторону и впитывал ее глаза своими. Покраснев, она оттолкнула его, он откатился в сторону и ненадолго замер.

— Пожалуйста, никаких комментариев по поводу коричневого сахара, хорошо?

Тайлер промолчал.

— Это первый раз у тебя? — спросила она.

— Если речь о женщинах, то нет, — честно признался Тайлер. И после долгой паузы добавил: — Да. — Снова помолчал. — Мы можем не развивать эту тему дальше?

— Ты не испытываешь никаких?..

— Я мог бы спросить то же самое.

— Притворяться не буду. — Нелл повернулась на бок, потянулась к Тайлеру и взяла за руку. Они лежали на ковре, словно две ложки. — Спешить не будем, время покажет. — Это был, скорее, не вопрос, а утверждение.

— Согласен, — сказал он. — Время. Сначала день. Потом неделя. Потом, может быть, месяц.

— Твои долгосрочные планы заставляют меня испытывать некоторое давление.

— Ну и хорошо, — Тайлер сжал ее руку, не давая ей сорваться с крючка. — Мне хочется, чтобы тебе было хорошо. А дальше — действительно, будет видно. — Он поцеловал ее ладонь и прижал к лицу. Несколько минут прошли в обоюдном молчании; слышалось лишь тихое жужжание жесткого диска компьютера. Они же переговаривались взглядами.

— Расскажи мне об этом. О нем. Пожалуйста, — попросила Прист. — Как я могу узнать тебя, не зная этой стороны?

В пояснении необходимости не было. Тайлер точно знал, что она имеет в виду.