Двойной без сахара

И мы действительно каким-то образом оказались у двери, и в моей руке уже не было пивного стакана.

— Ринго поет ее лучше, — выдохнул Шон, чтобы вдохнуть холодный воздух с реки.

Нет, ну для мистера Старра он явно ничего не писал. Я совсем по-дурацки улыбнулась и привалилась к плечу Шона. Только оно вдруг стало слишком твердым. Я схватилась за него рукой и оцарапалась о камень. Черт! Стена.

— Так, не падать! — Шон придавил меня к стене коленкой. Она оказалась прямо на уровне живота. Как же больно… Идиот! Я ухватилась за коленку обеими руками и попыталась оттолкнуть его от себя. И Шон действительно чуть не упал, потому что в тот момент завязывал шнурок, но это я заметила уже с опозданием. Он опустил на мостовую ногу, а потом опустился ко мне, потому что без его коленки я оказалась сидящей на тротуаре. Шон поставил меня на ноги.

— Идти можешь? — Я отрицательно мотнула головой и вновь потеряла под ногами опору, но зато отыскала шею.

— Что ты делаешь? — хотела крикнуть я, но не сумела. Боялась напугать, Шон и так чуть не оступился, не рассчитав верно соотношение моего веса к количеству пинт, булькающих в его животе. Мне бы слезть, но руки намертво сплелись на его загривке. Точнее пальцы еще шевелились, пытаясь отыскать хоть один длинный волосок, а когда находили, я упрямо пыталась накрутить его на палец. Шон молчал, хотя я явно причиняла ему боль. Он заглушал ее продолжением песни Ринго. Хорошо, что он действительно больше не курит, а кокаин, надеюсь, был только в жизни Битлов, но не его. На улице было пусто. Даже не все фонари нам служили. Что за задворки — разве так мы пришли сюда из кофейни?

— Я сама, — пролепетала я, когда Шон в очередной раз оступился.

Он с радостью избавился от ноши — сколько времени он меня нес? От ветра я даже протрезветь успела. Немного.

— Я сам, — улыбнулся он на мои жалкие попытки развязать связанные вокруг талии рукава кофты. Он встряхнул ее и помог мне одеться. Интересно, как часто он так вот волок Кару домой? Понятно, почему у них никогда не хватало денег. Самоутверждение в восемнадцать лет не самое лучшее начало самостоятельной жизни.

Мой же самостоятельный путь закончился примерно через пять шагов, потому что Шон поил меня не для того, чтобы идти рядом незнакомым прохожим. Он притягивал меня к себе настолько сильно, но мостовая под ногами давала крен. Я старалась идти ровно, но спотыкалась о его ботинки. Когда же кончится эта нескончаемая мрачная дорога? Веселая пьяная жизнь осталась позади, впереди открывалось сонное уныние без намека на прохожих.

Шон отпустил меня у решетки, закрывавшей подъезд двухэтажного дома из красного кирпича, и попал ключом в замок с первой попытки, и мне пришлось закрыть уши ладонями, чтобы не слышать ее скрип. И глаза тоже, потому я чуть не налетела на открытую створку — Шон спас, а потом так же заботливо отконвоировал во дворик. Прямо оазис в центре помойки — клумбы с цветами и милые фонарики. Очень милые.

— Тихо! Люди спят, — шикнул на меня Шон, хотя я и не заметила, что прокомментировала увиденное.

Он открыл дверь, и тут я точно выругалась, запнувшись о порог.

— Я ж попросил! Парни уже спят.

Он крепко держал меня за локоть, пока закрывал дверь, а потом довел до низкого диванчика, и я еле увернулась от прислоненного к нему велосипеда, едва различимого в отблеске уличного фонаря — гостиная маленькая, но окно еще меньше. К счастью, я сумела прикусить язык. Шон нагнулся к моим ногам, не веря в мою способность развязать шнурки. Лестница далась с еще большим трудом — в темноте я пару раз пробарабанила коленкой о стену. Шон не рискнул отпустить меня и у двери комнаты, пока искал в темноте замок. Зато кровать я нашла быстро. Кажется, она была здесь единственной мебелью, и то едва поместилась — стягивая мокрый джемпер, Шон сам прошелся локтем по стене или шкафу, черт разберешь в темноте. В окно, прорезанное в потолке, почти не светила луна. И отлично, мою рожу видеть сейчас ни к чему…

— Шон… — позвала я, еще не зная, что скажу дальше.

— Я тебя сейчас раздену, не вставай. А утром схожу в машину за одеждой.

Я спокойно отдала себя в его теплые руки, которые ловко стянули джинсы и носки

— встать с мягкого матраса я не смогла бы даже при большом желании, но его и не было. Последняя ночь, да гори все сизым пламенем. Принципы из меня вымыло ирландским пивом.

— Шон…

Я забыла все английские слова, когда он вытащил из-под меня одеяло и укрыл, оставив на мне все остальное. Шон не обернулся, даже когда повесил свои джинсы на дверцу шкафа поверх моих. Когда я позвала его по новой, он ответил:

— Тише! Мы в чужом доме. Я надеялся, что ты пригласишь меня в свою постель вчера. Сейчас спи, пожалуйста.

Он присел на край кровати, так и оставшись ко мне спиной. Я уже отвернулась к пустой стене, когда услышала злой шепот:

— Если я нужен тебе только после пива, то у нас действительно с тобой ничего не получится.

Он поднялся и обошел кровать. Она показалась мне куда меньше той, что была у Шона в обоих домах, но он умудрился уместиться на самом краю, не коснувшись меня даже пяткой.

Глава 43 "Мясо с кровью"

— I know you don’t understand Irish Gaelic, but you can clearly hear your name… (Пусть ты не понимаешь ирландский гэльский, но прекрасно слышишь свое имя…)

Я не стала дожидаться окончания фразы, схватила подушку и швырнула в Шона — аккурат в лицо, жалея одолженную у Роберто акустическую гитару. Теперь тишина ни к чему. Хозяева свалили чуть позже шести — ходили они почти бесшумно, но водопроводные трубы соперничали с заводскими гудками. Однако я сумела снова уснуть, пока Шон бегал вниз якобы проститься. Иджит!

Подушки хватило, чтобы мистер Мур заткнулся. Я откинулась на свою и уставилась в окно — даже небо видно, а вот чаек только слышно — орут, как ненормальные! Хуже ворон. Бедные дублинцы! Потому и на работу уходят так рано. Когда я в полусне спросила Шона, кем ребята работают, он наклонился ко мне и прошептал:

— Никогда не спрашивай у музыкантов, чем они зарабатывают на жизнь. Тебе всегда ответят — музыкой.

Теперь бы спросить, как зарабатывают мозги? Неужто наступая второй раз на одни и те же грабли! Разбудить музыкой — пол беды, но не песней же, написанной для другой женщины! Сменил имя! Довольно с меня, чего там напрягаться…

— Вставай! Я принес рюкзак.

Шон поднял рюкзак с пола и положил рядом со мной. Сам же пока не сменил вчерашний джемпер и не побрился. Значит, не ждал благодарного поцелуя за песню. Выходит, не совсем идиот! Хотя форменный кретин! Я не понимаю Кару. Терпеть его столько лет… Или Шон сделал это нарочно, чтобы позлить меня? Чтобы хотя бы на секунду мне стало так же плохо, как и ему за провальный роман. Тогда это уже низко! Впрочем, он принес одежду без напоминания, и завтрак, уверена, уже дожидается меня внизу. Ему бы добавить хоть чуточку взрослости в отношения, но, наверное, быть младшим в семье — это диагноз.

Голова гудела от злости и шума воды — комнаты без окон, краны без тушителей

— дублинцы, как вы так живете?! Я спустилась вниз и сразу уселась за стол, решив даже не входить в крошечный отсек кухни — нам с Шоном там не развернуться. Но чтобы хоть как-то помочь с завтраком, я взяла с тарелки два горячих тоста и намазала в три слоя клубничным желе, решив не утруждать себя подсчетом съеденного в Ирландии сладкого. На весы я встану дома и вообще перестану есть

— буду сыта по горло переездом.