Двойной без сахара

На этот раз он ударил словами не очень сильно, и хватило бы улыбки, чтобы стрела не поразила цель, но я не сумела поднять щит. Я показала себя полной дурой. Вина перед «Эриком» забыта за один поцелуй, и теперь я готова к настоящей измене? Как же ловко он мной крутит. Как же ловко!

Вы хотите отказаться от нашего сервиса? Дайте мне минуту, и вы подпишитесь на двухгодичный контракт! Никогда не связывайтесь со специалистом службы по работе с клиентами. Такой любого обработает за секунду! Надо взять себя в руки. Это он вешается на тебя, а не ты! Ты не заводишь романов с водопроводчиками. И тем более не наслаждаешься их обществом. Поняла?

Я прикрыла глаза и досчитала до трех. Цифру четыре съели губы Шона. Двоечница!

— У тебя в запасе целый час, чтобы потренироваться, — я уперлась ему в грудь, но так и осталась в железном кольце его рук. — Я не хочу, чтобы твоя сестра хоть на секунду подумала, что…

— Мы спим друг с другом, — заполнил Шон образовавшуюся паузу. — Думаешь, ее это удивит или расстроит? Я больше переживаю за Кейтлин. Именно поэтому прошу тебя вести себя скромно.

Я дернула плечами и обрела долгожданную свободу.

— Ты первый начал!

— А вот и не правда. Это ты пришла ко мне и потребовала виски. А дальше я покорно исполнял все твои желания.

Я ударила его по рукам, когда почувствовала их на груди.

— Я продлеваю контракт на неделю. И ни днем больше, понял?

Шон покачал головой.

— Мелким шрифтом было написано: до возвращения мисс Брукнзлл, и я надеюсь, она найдет чем занять себя в Нью-Йорке.

Второй удар наугад оказался куда больнее первого прицельного. Я зажмурилась, высушивая ресницы от злодейских слез, и сказала:

— Обязанности у сторон обоюдные.

— Конечно, как и желания, — Шон сжал мои пальцы и заставил побежать за ним. — Я отведу тебя к фейри, скорее! А то все разбегутся.

Я запахнула кофту, чтобы она меня не тормозила. Стоило напомнить Шону про возраст — его и заодно мой. Ему сейчас придется волочить меня по земле — я не сдам этот кросс! Мы пронеслись мимо заборов, влетели в сад с огромными цветами, где чуть не снесли зазевавшихся туристов — видно, Шон не думал встретить кого-то на пути, и выскочили в новый садик — вернее вползли, как Алиса, через таинственную дверь. А в саду были деревья, камни во мху и мухоморы — огромные, как табуретки, с красными и зелеными шляпками в крапинку. Ни одной фейри, и ни одного домика. Или я их не нашла, а Шон решил не показывать, потащив меня дальше с загадочной улыбкой. Господи, ты в шестнадцать, сбегая из дома, наверное, был более серьезным!

— Теперь настало время загадать желание, — прошептал Шон мне в лицо.

— Где колодец? — вспомнила я и огляделась.

— За спиной. Но ты не оборачивайся. Там лестница, надо спуститься по ней спиной, с закрытыми глазами, и думать только про свое желание. Поняла?

— Ты издеваешься?

— Это не я. Это фейри. Ты можешь им верить, а можешь не верить. Твое право. Меня они попросили привести тебя сюда, и я исполнил их приказ.

Да, три года в клиентской службе приучили его нести чушь без смеха. Но я не полная дура, я оглянулась — господи, в каменный тоннель падала лестница с такими ступеньками, что я и с открытыми глазами туда не пойду.

— Ну же, давай. Я пойду перед тобой, так что если оступишься, то окажешься в моих объятьях. Не такая уж и плохая альтернатива.

О, боже, Шон! Я не выдержу настолько несерьезных отношений! И все же я закрыла глаза и загадала желание. А оно у меня сейчас было одно единственное: поговорить с Лиззи начистоту и расставить в наших отношениях все точки над «?», чтобы я больше никогда не попадала в подобные авантюры. Я нащупала ногой первую ступеньку, вторую, третью… Мне хотелось слышать дыхание Шона, но его не было. Оставалось верить, что он действительно спускается передо мной. Но волноваться нельзя, волнение убивает мысль, а ее надо думать. Думать только о Лиззи и ни о ком, кроме Лиззи, и наших с ней отношениях. Только я и она. Только я…

Ай, я почувствовала на талии руки Шона и открыла глаза. Лестница оказалась передо мной, а сзади, кроме лица Шона, еще и прудик фейри. По зеленоватой воде плавали кувшинки, с огромных валунов стекала тонкой струйкой прозрачная вода, расходясь в тине огромными кругами. Красотища…

— Меня так и подмывает спросить, что ты загадала, но нельзя, а то не сбудется.

О, да, лучше тебе не знать!

— Я загадала, чтобы фейри подарили нам крылышки, чтобы быстрее долететь до камня, — попыталась я отшутиться под строгим взглядом. Неужели подумал, что в моем желании нашлось место для него? Ну, да, между строк скользило дополнение о том, чтобы больше никогда не нужно было с тобой играть. Ты хороший, но абсолютно дурной!

Мы выбрались из колодца и вышли на широкую тропу. Количество туристов говорило о близости замка, и да, вот его серая махина замаячила впереди. Мы прошли сквозь сад с ядовитыми растениями, среди которых я встретила нашу родную марихуану, посаженную в клетку, чтобы никто не отравился ее дурманом. Меня уже шатало и без нее, когда мы вышли к смотровой башне. Можно было забраться на ее уступ, но я не рискнула и заглянула внутрь. Круг голубого неба обрамляли поросшие растительностью камни. Если постараться, то по ним можно, наверное, добраться до неба. Но такие подвиги не для меня. Мне вон туда, в замок, но Шон схватил меня за руку.

— Дети забираются, а ты что, не сможешь?

Настырный! Я поднимусь по наружному камню, а ты карабкайся внутри, раз такой умный! Но я не озвучила свою мысль — этот экземпляр мужского рода на всякую дурь способен. Так что карабкаться только мне. И я влезла, и мы как-то умудрились поместиться на выступе вдвоем, когда Шон решил не оставаться внизу.

— На чем это играют? — спросила я, вновь услышав музыку.

— Ирландская волынка.

— Я хочу посмотреть.

— Только после камня. Пошли.

К камню оказалась очередь длинной во всю винтовую лестницу внутри башни. Нога в ногу, сколько косноязычных тут собралось! Ничего им не надо, ни в одну комнату не войдут из-за страха пропустить свою очередь, но мы выпрыгнули в зал с огромным камином, до которого не дотянуться было даже забравшись к Шону на плечи — впрочем, я проигнорировала подобное предложение — градус несерьезности в нем, походу, приближался к ста процентам. Или это нервы? За идиотской улыбкой скрывается дикий страх повести себя не так в доме Моны. Возможно, Шон уже раз сто пожалел, что притащил меня сюда. Надо попытаться взять ситуацию под контроль. Быстрее поцеловать камень и бежать, пока Шон не выкинул какой-нибудь непоправимый фертель.

— Пока не восстановили лестницу, людей поднимали на веревках до того камня, до которого у поднимавшегося хватало сил дотянуть идиота, — улыбнулся Шон, предлагая мне не возвращаться в очередь. — Ас американцами поступили вообще как с полными дебилами. Им отвезли простой камень и по всей Америке стояли очереди его поцеловать.

Мне хотелось пнуть его, или хотя бы оттоптать начищенные ботинки. Я, конечно, уже стала для него полностью русской, но эта улыбочка стоила тысячи его слов про американцев. Он сам канючил про магию, и сейчас я назло влезу обратно в очередь и поцелую камень, чтобы у меня на каждое его слово находилось в ответ сто. По крайней мере.