Двуликий бог. Книга 2

В страхе отшатнувшись и поражённо раскрыв губы, я едва не упала с постели, не нащупав ладонью точку опоры. О милостивое провидение, только одной женщине могли принадлежать эти великолепные белокурые волосы, более того — асинье, богине, жене верховного бога, старшего сына Одина! Какой позор, какое бесчестье для неё, какая страшная беда и напасть для меня и родного чертога! Я судорожно вздохнула и схватилась за грудь, неожиданно пронзённую острой болью, вынудившей меня согнуться пополам. Сердце тревожно сжалось, вырывая из горла воздух, в глазах на минуту потемнело от волнения. В тот же миг кровь ударила в голову, ненадолго оглушив меня, после чего тело бросило в жар. Раскрыв губы, я тяжело дышала, стараясь не лишиться чувств.

Уняв первый бессознательный порыв, я перевела взгляд усталых печальных глаз на мужа. Локи всё так же безмятежно спал, и красивое лицо его было обманчиво невинно. Мне казалось, я готова убить его, удушить своими же руками, если бы только хватило силы, но я едва могла полноценно вздохнуть. Сердце в груди билось, как сумасшедшее, мысли лихорадочно метались в голове. Я понимала только одно: мы в большой беде. Что бы ни произошло и что бы Локи ни задумал, это совершенно точно обернётся для нас страшной бедой. В отчаянии я снова попыталась разбудить каверзного аса, похлопала его по щекам, но сморённый крепкой брагой супруг даже не шелохнулся. Не знаю, на что я рассчитывала, как надеялась призвать сонного и злого мужа к ответу. Моё счастье, что только протяжный звук Гьяллархорна сумел бы поднять его в ту ночь.

Сдавшись, я не без труда сумела вытащить красивые белокурые волосы из-под крепкого и тяжёлого тела бога обмана, после чего бережно собрала их воедино дрожащими руками, стараясь не пропустить ни волоска. Никто не должен был увидеть этот зловещий трофей, раньше времени узнать о страшном проступке, и я крепко задумалась, куда же могу спрятать драгоценную ношу своего злокозненного супруга. В замешательстве я бросилась сначала в один край своих покоев, затем в другой и, в конце концов, не придумала ничего лучше, чем уложить бесконечно длинные волосы на дно одного из сундуков, скрыв их под своими нарядами до наступления утра. Руки мои ходили ходуном, словно в произошедшем была и моя вина. Всё это было бессовестно и неправильно, но голова горела, и я решительно не понимала, как должна была поступить. Мною двигало одно-единственное желание: защитить любимого аса хотя бы на время.

Завершив своё недоброе дело, я заботливо укрыла супруга и окинула взглядом покои. Всё было, как прежде, ничто не выдавало опасную тайну, невольной пленницей которой я была вынуждена стать, и всё же моё сердце не унималось, голова предательски кружилась. С трудом осознав, что я уже совсем сама не своя, я решила выйти подышать и, тихонько приоткрыв двери на веранду, выскользнула наружу. Прохладный ночной воздух бодрил и вселял ясность мыслей. И хотя мне по-прежнему было совершенно непонятно, что же происходит и что могло подвигнуть Локи на такой подлый поступок, я, по крайней мере, сумела вернуть хотя бы частицу обычного самообладания. Прошло ещё несколько мучительно долгих минут, прежде чем я ощутила уверенность, что не совершу ошибок и не наделаю глупостей, если позволю себе покинуть покои.

Я вернулась в чертог, тихо прошла мимо спящего супруга и, выглянув из дверей, велела позвать Рагну. Через некоторое время мы снова встретились с исполнительной служанкой на веранде. Я стояла, облокотившись на каменное заграждение, и, глядя в глубины ясного звёздного неба, обдумывала, что буду делать дальше. Несомненно, нужно было осторожно выманить у Локи мотивы его поступков, если только он проснётся в благоприятном расположении духа, а потом… Я не знала, могу ли положиться на своего повелителя. Каждый раз, как только я осмеливалась довериться ему, бог лукавства умудрялся подставить меня и себя под удар. Он был неисправим. Такова, видно, его суть и моя несчастная судьба. Не для нас покой создан, ох, не для нас…

— Слушай меня очень внимательно, Рагна, — наконец, негромко выдохнула я, обращаясь к девушке, которая с почтением дожидалась, пока я сама решу заговорить с ней. Покорно склонив голову, сообразительная служанка приблизилась ко мне, навострила уши. — Со дня на день Тор-громовержец вернётся в Асгард из Йотунхейма. И сразу же после своего чертога явится в наш — без приглашения и предупреждения. Так вот, я желаю, чтобы никто из стражников не вставал у него на пути. Предупреди Хакана и всех, кого понадобится: пусть все с должным уважением и смирением расступаются перед Хлориди, встретят его ласково, как долгожданного гостя. Выбери миловидную и хитрую девушку, пусть тотчас поднесёт ему кубок лучшего мёда, отвлечёт и смягчит. После ведите его к повелителю, если он будет в чертоге. А ты быстро обо всём сообщишь мне. Если в тот миг мы с Локи будем вместе, веди к обоим. Если бога огня не будет в палатах, приведёшь ко мне, но тогда пусть лучшие из воинов Хакана и он сам сопровождают Аса-Тора ко мне. Ясно тебе?

— Как прикажете, госпожа, — Рагна изящно поклонилась, затем приподняла подбородок и нерешительно взглянула на меня. Она была немного бледна, с распущенными тёмно-русыми волосами, в скромном ночном платье. Только тогда я осознала, что на дворе уже стояла ночь, и я, должно быть, выдернула несчастную служанку из постели. — Позвольте спросить, госпожа моя, — я легонько кивнула, и, поколебавшись, девушка продолжала, — могучий Тор не приходит в золотой дворец с добром… Он будет в ярости, не так ли?

— О, ещё в какой! — невесело усмехнувшись, подтвердила я, глядя в ясные светло-серые глаза собеседницы. — Боюсь, между ним и повелителем вышло страшное недопонимание. Но мы — мы с тобой, Рагна — должны разрешить сложившееся злоключение мирно, пусть это и будет очень трудно. Необходимо положить конец распрям между повелителем и богом грома, иначе в пламенный чертог придёт горе. Я полагаюсь на тебя. Будь внимательна, за всеми следи, чтобы ни единого непозволительного взгляда не было брошено на старшего сына Одина. И, если провидение смилостивится над нами, может быть, нам удастся сохранить самое дорогое… — склонив голову, я задумчиво улыбнулась, тепло обняла ладонями округлившийся животик. Рагна ласково улыбнулась, нерешительно протянув руку, опустила смуглые пальцы на мои ладони. — Теперь ступай. Отдохни немного. Кто знает, что нам принесёт новый рассвет… — верная служанка кивнула и ещё раз поклонилась, отступила назад, не оборачиваясь, и вскоре исчезла сначала за дверьми веранды, затем — покоев.

Некоторое время я провела в одиночестве под невесомым покрывалом лунного света. Мысли мои занимал только один вопрос: зачем? Зачем, когда мы были так безмятежно счастливы? Зачем своенравному Локи вновь понадобилось призывать беду в наш чертог? Особенно сейчас, когда мы стали действительно уязвимы… Губы невольно дрогнули от досады и негодования, но вспоминая озорные и живые глаза невозмутимого бога лукавства, я понимала: он не мог иначе. Я снова и снова обдумывала часть его признания вечером того дня, когда и скорбь, и радость одновременно явились к нам, и только сейчас начинала осознавать — Локи не лукавил.

Он действительно не мог изменить свою суть, даже если бы захотел. Любовь к пренебрежению запретами, правилами и нормами, жадная жажда свободы от любых условностей — это и было то, что он всегда ценил превыше всего, то, к чему каверзный ас стремился даже бессознательно. И всё же… Это было так трудно принять. Мой безрассудный импульсивный непредсказуемый Локи. Моя жизнь и моя погибель… Что же он сотворил? Найти ответ я могла только с первыми лучами утреннего солнца. Но до рассвета, вероятно, оставалось ещё довольно много времени. Едва держась на ногах от переживаний и усталости, я вернулась в постель.

Глава 6

Минувшая ночь выдалась очень беспокойной. Несмотря на чудовищную усталость, я почти не спала и всё глядела тоскливым взором на ночные небеса через приоткрытые деревянные двери на веранду. Похищенные волосы Сив жгли мне руки. Сама того не желая, я вновь сделалась соучастницей страшного преступления. Как же так получалось, что Локи снова и снова заставлял меня выбирать между всеми, кого я когда-то любила и уважала, и тем, кому я всем сердцем была предана теперь? Делал ли он это непреднамеренно или каждый раз столь беспощадно испытывал мою любовь? Скольким ещё асам и асиньям я должна была стать врагом, скольких разочаровать и предать, чтобы бог огня насытился, остановился? Отныне я боялась взглянуть в глаза прежней подруги.