Дьявол на Утесе Спасения

– Надо быть выше этого, дорогой, – ответила Мария страстно. – Мы будем бороться с этим, подчиним это себе! Когда-нибудь на Глории будет порядок.

Пока они решали, продолжать путь или нет, из-за северо-западного горизонта выкатился пузырь Красного Робундуса, и они смогли оценить ситуацию. Брюки цвета хаки Брата Раймонда и его белая рубашка оказались, конечно, грязными. Походный костюм Сестры Марии был едва ли чище.

Раймонд удрученно сказал:

– Я должен вернуться в бунгало и переодеться.

– Раймонд, у нас есть время?

– В таком виде я буду чувствовать себя среди флитов как дурак.

– Они даже не заметят.

– Ну что с ними поделаешь, – отрезал Раймонд.

– У нас нет времени, – решительно сказала Мария. – Инспектор бдит, а флиты каждый день мрут как мухи. Говорят, это наша вина – и, значит, конец Колонии Евангелистов. – Помолчав, она осторожно добавила: – Но помочь флитам надо не только поэтому.

– Я думаю, что в чистой одежде я произведу на них лучшее впечатление,

– сказал Раймонд нерешительно.

– Фу! Фиг их заботит чистая одежда, при их-то небрежности.

– Думаю, ты права.

Над юго-восточным горизонтом появилось маленькое желто-зеленое солнце.

– А вот и Урбан… Не было бы так темно, как в угольной яме, будь на небе три или четыре солнца сразу!

– Солнечный свет заставляет злаки расти, – сказала Мария сладким голосом.

Полчаса они шли вверх, затем остановились, чтобы перевести дыхание, и посмотрели в сторону Колонии, которую так любили. Семьдесят две тысячи душ жили на расчерченной на клетки зеленой равнине; там стояли ряды аккуратных белых домиков, чистеньких, свежевыкрашенных, с белоснежными занавесками на окнах, с газонами и палисадниками, полными тюльпанов, с огородами, где росли капуста, свекла и кабачки.

Раймонд посмотрел на небо и сказал:

– Собирается дождь.

– Откуда ты взял?

– Вспомни потоп, который случился, когда совсем недавно Урбан и Робундус оба были на западе.

Мария покачала головой:

– Это ничего не значит.

– Если что-то есть, оно что-то должно значить. Этот закон нашей Вселенной – базис всего нашего мышления!

С горных кряжей ударил по ним порыв ветра, взметнувший пыльные вихри, которые, кружась в свете двух светил – желто-зеленого Урбана и Красного Робундуса, сплетались в многоцветные ленты, приобретали странные формы.

– Вот твой дождь, – Мария старалась перекричать рев ветра.

Раймонд решительно продолжал путь. Вскоре ветер стих.

Мария сказала:

– На Глории я поверю в дождь или вообще во что-либо только в том случае, если это случится.

– У нас пока еще мало фактов, – настаивал Раймонд. – В непредсказуемости нет ничего магического.

– Это всего лишь непредсказуемость, – она взглянула назад, на склон Гран Монтана. – Поблагодарим бога за Часы – хоть что-то есть у нас надежное.

Дорога шла через холмы, мимо сборища рогатых пиков, мимо островков серого кустарника и пурпурной колючей травы. Случалось, дороги не было и им приходилось разыскивать путь как первопроходцам. Иногда дорога кончалась у оползней и продолжалась на десять футов выше или ниже. Но это были второстепенные неудобства, которые они преодолевали как нечто само собой разумеющееся. Только когда Робундус двинулся к югу, а Урбан нырнул к северу, они действительно обеспокоились.

– Немыслимо, что солнце садится в семь вечера, – сказала Мария.

– Это слишком нормально, слишком соответствует реальности.

В семь пятнадцать оба солнца сели. Десять минут заката, пятнадцать минут сумерек – затем ночь непредсказуемой длительности.

Но закат они пропустили из-за землетрясения. По дороге забарабанили камни. Раймонд с Марией спрятались под гранитным козырьком. Валуны продолжали стучать по дороге и, кружась, скатываться дальше по склону.

Каменный дождь кончился, только отдельные камешки еще прыгали по земле, словно запоздалые мысли.

– Кончилось? – спросила Мария хриплым шепотом.

– Вроде бы.

– Мне хочется пить.

Раймонд протянул ей флягу. Она отхлебнула.

– Сколько еще до Флитвилла?

– Старого Флитвилла или Нового Города?

– Неважно. Любого.

Раймонд замялся:

– Фактически я не знаю расстояния ни до одного из них.

– Но мы не можем оставаться здесь ночью.

– Наступает день, – сказал Раймонд, заметив, что белый карлик Мауд начал серебрить небо на северо-востоке.

– Это ночь, – объявила Мария спокойно, но в голосе ее чувствовалось тщательно подавляемое отчаяние. – Часы говорят, что это ночь. Пусть сияют все солнца в галактике, даже наше Родное Солнце. Поскольку Часы говорят, что ночь, значит ночь!

– В любом случае, дорогу мы видеть можем… Новый Город за этим гребнем, я узнаю этот большой шпиль. Когда я проходил здесь в последний раз, он был.

Раймонд больше всего удивился, найдя Новый Город именно там, где он поместил его. Они поплелись в деревню.

– Как-то здесь все очень уж обманчиво тихо.

Город состоит из трех дюжин хижин из бетона и хорошего чистого стекла, в каждую проведена отфильтрованная вода, в каждой душ, ванна и туалет. В угоду предрассудкам флитов на крышах зданий настлана колючка, а в домах нет внутренних перегородок. Сейчас все хижины были пусты.

Мария заглянула в хижину.

– Ммм… ужасно! – она сморщила нос. – Запах!

В окнах второй хижины не было стекол. Лицо Раймонда стало мрачным и сердитым.

– Когда я волок сюда это стекло, спина моя стерлась в волдыри. Вот как они нас благодарят.

– Мне не важно, благодарят они нас или нет, – сказала Мария. – Я беспокоюсь об инспекторе. Он будет стыдить нас за… – она махнула рукой,

– за эту грязь. Ведь предполагается, что мы за них отвечаем.

Задыхаясь от негодования, Раймонд осмотрел деревню. Он вспомнил тот день, когда был закончен Новый Город – образцовое поселение, тридцать шесть чистеньких хижин, едва ли хуже, чем бунгало Колонии. Архидиакон Барнет провозгласил благословение; волонтеры-рабочие преклонили колени и воздали молитву на центральной площади. Пятьдесят-шестьдесят флитов спустились с горных гребней посмотреть.