Дьявол в бархате
Шрифт:
– Мэри! – выдохнул он наконец.
Глава вторая
Скандальное поведение двух дам
– Ник… – проговорила женщина.
В ее интонации было нечто странное.
Звук собственного голоса вогнал Фэнтона в ступор, и некоторое время он не мог произнести ни слова. Мэри Гренвил ни разу не обратилась к нему по имени, но это совершенно точно был ее голос. Правда, ее внешность поразительно изменилась, и все же Фэнтон чувствовал: это Мэри.
Он привык к тому, что девушка намного ниже его, и сейчас, обнаружив, что он выше ее
На женщине был халат из желтого шелка, слегка засаленный, но сшитый с большим вкусом. Широкие рукава, отороченные белым мехом, складки ворота, окаймленного таким же мехом, спускающиеся едва ли не до талии. Она небрежно придерживала халат на груди, не давая ему распахнуться. В неверном сиянии свечного пламени казалось, будто над белоснежной кожей женщины витает серая дымка – точь-в-точь как вчера.
Мэри стояла, чуть вздернув подбородок, и улыбалась. От ее улыбки Фэнтону сделалось не по себе. Да и выражение, застывшее в серых глазах, настораживало.
И тут он все понял. По крайней мере, решил, что все понял.
– Мэри! – снова произнес он. – Ты тоже попала в прошлое? Выходит, вчерашняя беседа мне вовсе не приснилась? Как не стыдно – могла бы сразу сказать, вместо того чтобы сидеть и слушать меня с участливым видом! Тебя тоже перенесли назад во времени!
Ход оказался неверным.
Женщина в испуге отшатнулась. Кокетливо-лукавое выражение вмиг слетело с ее лица.
– Ник! – воскликнула она с мольбой в голосе. – На каком чудовищном наречии ты говоришь со мной? Если ты обезумел, ступай к другой, а меня оставь!
Ее речь, изобиловавшая протяжными гласными, была непривычна для слуха. Впрочем, Фэнтон прочел столько пьес и писем, датированных концом семнадцатого века (он даже сделал несколько граммофонных записей собственного голоса), что сымитировать произношение было для него парой пустяков. Нередко он делал это на заседаниях кафедры в Парацельсе, смеха ради.
Он вытянулся по струнке и отвесил глубокий, изысканный поклон, на который настоящий сэр Николас никогда бы не сподобился.
– Мадам, если вы соблаговолите меня выслушать, – проговорил он, подражая манере женщины, – я готов объясниться.
На сей раз она его поняла, но и этот ход оказался ошибочным. Женщина дышала тяжело и прерывисто, – казалось, она вот-вот гневно плюнет Фэнтону в лицо.
– Безумец! – прошипела она. – Вино и девки лишили тебя остатков разума. Как и лорда Рочестера!
«А я, похоже, тот еще сорвиголова», – подумал Фэнтон.
Вывод неутешительный, зато теперь ясно, что делать.
– А ну, прикуси язык! – рявкнул он. – Тело Христово! Верещишь как резаная, будто вежливый мужчина тебе в диковинку!
Правая рука, которую женщина подняла, закрываясь от него, безвольно повисла. Крохотное пламя свечи затрепетало, всколыхнув наступавшие со всех сторон тени. Женщина откинула назад пышные волосы. Выражение лица вмиг стало кротким и покорным, на глаза навернулись слезы.
– О, прости меня, – с мольбой произнесла она. Разъяренная тигрица вдруг превратилась
в бедную овечку. – Это все оттого, что я не нахожу себе места: ведь ты отвел мне опочивальню напротив покоев твоей супруги… Любимый, я даже не помню, что сейчас тебе наговорила!– Слышишь ты меня или нет? – продолжал греметь Фэнтон, довольный произведенным эффектом. – Я что, по-твоему, пьян? Или же лишился рассудка?
– Любимый мой, я сказала глупость, признаю!
– А я признаю, что вел не самую праведную жизнь. Ну да полно сожалеть о прошлом! Сейчас мы всё исправим. Давай-ка, шутки ради, – он громко рассмеялся, – представим, будто мы вовсе не знакомы и хотим узнать друга. Итак, кто ты?
На мгновение серые глаза с каймой длинных ресниц удивленно расширились. На лице женщины появилось лукавое выражение.
– Если уж я для вас незнакомка, – ответила она, – тогда меня не знает ни одна душа на свете!
– Чума на твою голову! Зовут-то тебя как?
– Я Магдален Йорк, но вам доставляет удовольствие называть меня Мэг. А кто такая Мэри?
Магдален Йорк.
Джайлс Коллинз не раз упоминал о «мадам Магдален Йорк». Обращение «мадам» не обязательно означало, что женщина замужем, иногда оно лишь указывало на высокое положение в обществе. Точно так же слово «миссис» перед именем театральной актрисы добавляло респектабельности. Однако женщина, которая стояла сейчас перед ним, мало походила на виденный им портрет. Наверное, портретист не отличался особым талантом. Эта Магдален Йорк была…
– Сэр Ник… – вкрадчиво прошептала Мэг.
Она подплыла к Фэнтону и замерла, не зная, стоит обвить руками его шею или все же нет. Зеркало, которое она все это время закрывала собой, оказалось прямо напротив Фэнтона.
Фэнтон подошел к столу, поднял подсвечник и поднес его к зеркалу, чтобы лучше рассмотреть себя.
– Матерь Божья!
На этот раз у него не повернулся бы язык обвинить художника. Из-под коричневой с белыми полосами шелковой повязки на Фэнтона смотрело смуглое, не лишенное привлекательности лицо. Под длинным носом чернела тоненькая полоска усиков, на губах играла добродушная ухмылка.
«Сэр Ник Фэнтон, родился 25 декабря, 1649; умер…» О, так ему сейчас лет двадцать шесть, не больше! Он всего на год старше Мэри… то есть Мэг. В голову вдруг хлынули неожиданные образы – профессор Фэнтон не ожидал такого от себя. Под коричневым халатом с алыми маками, оконтуренными серебряной нитью, отчетливо ощущались крепкие мышцы рук и накачанный пресс.
– Ну же, – проворковала из-за его плеча Мэг. – Больше не станешь изображать из себя безумца?
– Не стану. А вот побриться, – Фэнтон погладил подбородок, – можно было бы и получше.
– Мне все равно, побрит ты или нет! – Тут ее тон изменился. – Любимый… Твои слова о том, чтобы исправить свою жизнь… ведь ты сказал их не всерьез?
– Неужто ты этого не желаешь?
Он отвернулся от зеркала и поставил свечу на стол. Теперь ее тусклое сияние освещало Мэг с ног до головы.
– Желаю – если ты бросишь волочиться за каждой юбкой! – произнесла Мэг с неожиданной серьезностью. Щеки ее пылали, но голос был спокоен. – Вот уже два года я люблю тебя, люблю до умопомрачения! Не вздумал ли ты оставить меня?