Дьявол в музыке

– Да. Это очень умно.

«Хотя довольно сурово для мужского тщеславия, – подумал он, – и более, чем для тщеславия, если не быть осторожным».

У него больше не было сомнений в том, о чём маркеза хочет поговорить, но он не хотел первым затрагивать эту тему – ему было интересно, как она к ней подойдёт.

Началась увертюра. Как и всегда, зрители были заняты разговорами и картами – никто не собирался слушать. Пустые стулья в ложе маркезы вскоре заняли. Каждая новая гостья с любопытством рассматривала Джулиана, мужчины бросали сердитые взгляды. Люди из соседних лож тоже пытались посмотреть на него и маркезу. Призрачные пальцы указывали на него из темноты.

– Вы не задёрнули портьеры, – заметил он.

– Да. Последние несколько вечеров я задергивала их лишь, потому что этого просила полиция – он сделала лёгкое ироничное ударение на слова «просила». – Они боятся, что я вызову слишком много волнений так скоро после вестей о том, что мой муж был убит. Полиция не любит такого. Никто не знает, какой оборот это может принять.

– Я предполагал, вы сами не хотели, чтобы вас видели.

– Но почему? Мне не от кого прятаться. Некоторые люди ждут, что я запру себя в четырёх стенах и надену траур. Я уже скорбела четыре с половиной года назад, когда Лодовико был убит. Теперь мы узнали, что виной тому был какой-то низкий убийца, а не сердечный приступ, но он остался таким же мёртвым, как был тогда. Но теперь дело не в пустой скорби, а в мести. – Она подняла тонкую бровь. – Это слово удивило вас?

– Большинство англичан сказали бы, что дело в правосудии.

– Это значит одно и то же.

– Не совсем. Правосудие – это принцип, а месть – это страсть.

– Я задолжала моему мужу страсть, – просто ответила она. – Он столько сделал для меня, что предлагать меньшее нельзя.

Джулиан задумался над парадоксальным решением испытывать страсть из чувства обязанности и благодарности. Но разве такая страсть будет менее реальной, чем спонтанное желание сердца? Разве она не будет сильнее и устойчивее, подобно тому, как обстрелянные солдаты сражаются лучше новобранцев?

Он не смог продолжить разговор. На сцену выступил тенор Рубини и начал свою арию, а его обожатели свирепо зашипели, призывая к тишине. Сперва певец не удостоился обычного пристального внимания – слишком много взглядов приковывала маркеза Мальвецци и её новый кавалер. Рубини понял это и удвоил усилия, наполняя свой голос арпеджио, двойными гаммами, и трелями, пока его певческие подвиги не наполнили слушателей благоговением. Закончив, он сорвал такие аплодисменты, но австрийские солдаты в яме начали призывать к порядку, а жандармы, стоящие у дверей, сделали несколько шагов в зал, демонстрируя штыки.

Маркеза смотрела на сцену, недвижимая и спокойная, как статуя богини.

– Это была прекрасная ария, – тихо сказала она.

Джулиан гадал, что маркеза чувствует, слыша тенора, ведь она может думать, что именно тенор сделал её вдовой. Он решил, что это слишком зависит тот того, что маркеза чувствовала к своему мужу, намного превосходившего её возрастом и надменностью.

Неожиданно женщина обернулась к своему гостю и улыбнулась.

– Так мы поговорим о том, для чего я привела вас сюда? Деверь показал мне письмо, где вы предлагаете помочь в расследовании убийства. Он думает, что мы должны принять вашу помощь, но комиссарио Гримани не согласен. Я должна признаться, что не люблю комиссарио. Ничего не могу поделать – я бы согласилась на вашу помощь даже лишь для того, чтобы досадить ему.

– Я могу понять ваши чувства. Сегодня днём я получил от него письмо, которым он явно не способствовал нашей дружбе.

Она изучающе посмотрела на него, задумчиво склонив голову.

– Почему вы хотите найти убийцу моего мужа?

– Отчасти – потому что он был добр ко мне несколько лет назад, когда я впервые приехал в Милан. Но куда важнее то, что расследование убийств стало, в некотором роде, моей metier^[22]. И – я не хочу показаться бесчувственным – но это очень интригующее и необычное дело.

– Вы писали Карло, что уже раскрывали убийства раньше и работали с ищейками с Боу-стрит.

Она так очаровательно произнесла это английское название, что Джулиан на миг отвлёкся.

– Да. Я раскрыл два убийства вместе с ищейкой по имени Питер Вэнс и два других – сам, или, точнее, без Вэнса. Само собой, что никто не может расследовать преступление в полном одиночестве.

Маркеза улыбнулась.

– Из такого признания я могу заключить, что вы удивительно скромны, а потому ваши достижения, на самом деле, должны быть более примечательны.

– Скромность не делает героем сама по себе. Но нескромность, конечно, превращает в зануду.

– Это очень верно. Скажите – как вы собираетесь найти убийцу моего мужа?

– Я думаю, что пока что расследованием не занимались, как подобает. Я начну с того, что узнаю всё возможное о певце Орфео. Но также мне предстоит подозревать каждого, у кого был мотив и не было алиби.

– Каждого? – переспросила она.

– Каждого, кто выиграл от смерти вашего мужа или имел причины желать её.

– Но в такой круг могут входить близкие ему люди… даже члены семьи.

– Если они невиновны, то не будут возражать против нескольких вопросов.

Она изогнула губы в улыбке.

– В Англии никогда не обвиняют невиновных по ошибке? Должно быть, у вас совершенная система, если позволяет такое.

– В Англии приходиться собирать прочные доказательства, чтобы даже обвинить, не говоря уже о наказании, члена столь выдающейся семьи, к какой принадлежал ваш муж. Я не думаю, что Италия отличается от Англии в этом отношении.

– Но ведь очевидно, что моего мужа убил Орфео. Они поссорились за день до того, певец сбежал в ночь убийства, а на вилле у него был пистолет.

– Я не спорю, такие доводы выглядят очень вескими. Но я бы оказал вам дурную услугу, если бы не был готов изучить иные возможности.

– Услугу дурнее, чем угрожать его родственникам своими подозрениями? – спросила она и со спокойным любопытством уточнила. – А я также буду среди подозреваемых?

Зрители принялись кричать «Zitti! Zitti!»^[23], призывая к молчанию. Героиня оперы попала в плен к турецким корсарам, и все хотели услышать, как она обхитрит их.

Уже по опыту я знаю, какое действие оказывает мой томный взгляд,

мой полувздох – мужчинами умею управлять я.

Будь они скромны или дерзки, холодные иль страстные –

все одинаковы, их подавлю я всех...

Все того лишь желают, все того лишь просят – с изящной женщиной счастья^[24].

Маркеза слушала, и на её губах играла легчайшая улыбка. Джулиан смотрел на неё и думал: