Дьявол в музыке

– Что вы хотите теперь, комиссарио? – спросил Флетчер.

Гримани жестом велел Занетти переводить.

– Возможно, вы слышали, что мы нашли Лючию Ланди. Мне нужно, чтобы вы, синьор Сент-Карр и месье де ла Марк взглянули на неё.

– Но это же прекрасно! – воскликнул Флетчер. – Беверли, нашлась девушка, что знала Орфео, когда он жил на вилле четыре или пять лет назад. Она может сказать полиции, что это не я и не ты.

– Вообще-то, - проговорил де ла Марк, - она не собирается рассказывать полиции совершенно ничего. Именно поэтому комиссарио устраивает эту маленькую драму – он хочет увидеть, не потеряет ли девушка голову и не рухнет ли в объятия кого-нибудь из нас. Говорят, она очень хороша собой, так что надеюсь, вы позволите мне стоять поближе.

– Вы хотите сказать, она могла бы доказать полиции, что мы невиновны, но не сделает этого? – возмутился Сент-Карр. – Это чудовищно эгоистично!

– Мы теряем время, - сказал Гримани. – Сержант, ведите их.

Солдаты вывели Флетчера, Сент-Карра и де ла Марка. Гримани и Занетти последовали за ними. Процессия поднялась по одной из узких лестниц, что вела на пьяццу. Увидев солдат, деревенские разбежались, как перепуганные птицы, и глазели издалека.

– Черт возьми! – возмущался Сент-Карр. – Хьюго, это ведь вы придумали – приехать сюда подальше от неприятностей! Вы можете что-нибудь предпринять?

– Синьор комиссарио, - обратился Флетчер, - а где мистер Кестрель? Он знает об этом?

– Насколько мне известно, - процедил Гримани, - синьор Кестрель пока не занимает места в миланской полиции и не состоит на иной государственной службе. Значит, это не его дело.

Они вышли на пьяццу и приблизились к высокому, побелённому дому Руги. Жандармы, стоявшие у дверей на страже, дали им пройти. Руга встретил «гостей» заверениями в своей бдительности, которые Гримани оборвал требованием показать Лючию. Подеста провёл их наверх.

Лючии отвели комнату под крышей, с одним низким окном под скошенным потолком. Единственной мебелью служили простая деревянная кровать и небольшой комод с кувшином и умывальником. На полу лежала пара подушек, на стене над ними висело распятие, создавая грубый аналой. Лючия была на коленях, спиной к двери, когда вошёл Гримани и остальные.

Вздрогнув и обернувшись, девушка увидела мужчин, заполонивших почти всю комнату. Гримани дал знак, и солдаты расступились, позволяя ей увидеть Флетчера, Сент-Карра и де ла Марка. Глаза Лючии медленно обвели их все, но остановились на Гримани.

– Ты узнаёшь кого-то из этих людей? – спросил комиссарио.

Она бросила на всех трёх ещё один быстрый взгляд.

– Может быть. Может быть, нет.

Де ла Марк улыбнулся. Сент-Карр с негодованием смотрел на Лючию. Флетчер уставился на неё во все глаза, чуть раскрыв рот.

– Это не детские игры! – отрезал Гримани. – Отвечай! Есть ли среди них Орфео?

Лючия смотрела прямо перед собой, но молчала.

Гримани повернулся к секретарю, сидевшему на краю кровати с переносным столиком на коленях.

– Переводите всё сказанное. Я не хочу, чтобы эти джентльмены упустили хоть слово.

– Да, синьор комиссарио.

– Лючия, - холодно и спокойно начал Гримани, - я хочу, чтобы ты понимала опасность своего положения. Сейчас ты можешь помочь мне. Тебе нужно лишь выдать Орфео, и я отблагодарю тебя, позволив уйти. Чем дольше ты сопротивляешься, тем больше рискуешь, что я сам найду Орфео. Маэстро Донати узнал его по манере речи. Мои люди могут отыскать Тонио. Если это случится, если Орфео окажется в моих руках без твоей помощи, твоя судьба будет решена. Не обманывайся мыслями, что маркеза Мальвецци может помочь. Меньше, чем через три дня ты будешь в моей власти, и больше никто не будет мне мешать.

Он медленно направился к ней.

– Ты поедешь со мной в Милан, в женскую тюрьму. Ты будешь там единственной порядочной девушкой. Все остальные узницы – шлюхи и воровки. Ты будешь жить вместе с ними день за днём, неделю за неделей. Как скоро ты сама станешь одной из них?

Лючия отступала, пока не упёрлась в стену. Гримани навис на девушкой, продолжая тем же тоном:

– Мне тридцать шесть лет, Лючия. Если со мной ничего не случится, я проживу ещё столько же. И пока я жив, ты не выйдешь из тюрьмы. Ты никогда не попадёшь на другой праздник, не выйдешь замуж, не станешь матерью – разве что приживёшь бастарда в стенах тюрьмы. Мы стараемся поддерживать в темницах целомудрие, но это удаётся не всегда.

Грудь Лючии тяжело вздымалась. Она плотно прижалась к стене, чтобы не касаться комиссарио.

Флетчер бросился вперёд.

– Это бесчеловечно! Я не могу стоять и смотреть на это!

Два солдата схватили его за руки и удержали. Гримани холодно посмотрел на него.

– У вас есть, в чём признаться, синьор Флетчер?

Тот беспомощно посмотрел на Лючию, потом на Гримани.

– Я не Орфео. Но, видит Бог, хотел бы им быть!

Сент-Карр сделал шаг вперёд, открыл рот, но тут же закрыл. Де ла Марк не шелохнулся – лишь пристально смотрел на Лючию и больше не улыбался. Девушка бросила быстрый взгляд на Флетчера, а потом отвела глаза от всех троих.

Гримани вновь повернулся к ней.

– Скажи мне то, что я хочу знать, и ты будешь свободна. Полиция больше тебя не побеспокоит. Узнаешь ли ты в одном из этих людей Орфео?

Она облизала губы.

– Может быть. Может быть, нет.

Глаза Гримани заполыхали, он сжал кулаки.

– Ты сомневаешься в том, что я способен исполнить то, о чём говорил, Лючия?

– Нет, - прошептала она.

– Это может случится с тобой, Лючия. Как со многими другими. Каждый узник, что носит цепи в Шпильберке, тешил себя надеждами, что с ним такого не произойдёт – никто не думал, что будет до самой смерти заточён в этом преддверии Ада. Но ты по-прежнему бежишь навстречу такой судьбе – и всё ради труса, что стоит рядом и молчит, хотя одно его слово может спасти вас!

– Он не трус! – она вскинула голову. – Что бы он не сделал, что бы вы о нём не думали, он должен позволить мне сделать это для него. Он страдал куда больше меня. Но он поймёт, почему я хочу помочь – защищать его для меня честь! Я никогда его не предам – никогда, никогда! А на ваши угрозы… Мне наплевать!

– Тогда пусть Бог смилуется над тобой, Лючия, - ответил Гримани, - потому что больше некому, - он обратился к Занетти. – Почему у неё шпильки в волосах? Их можно использовать как оружие. Отнимите их немедленно.

Занетти поспешил к Лючии и вытащил у неё из волос заколки. Блестящие каштановые волосы рассыпались по плечам.

– И сделайте расписку за них, - бросил Гримани.

Занетти вновь сел и умостил свой столик на коленях. Солдаты оценивающе глазели на распущенные волосы девушки. Она посмотрела на стенной крючок, на котором висел голубой платок, но австрийцы не давали пройти к нему.

Де ла Марк немедленно взял платок и протянул девушке с почтительным поклоном, как знатной даме. Та сделала книксен и пробормотала слова благодарности, не поднимая на него глаз.