Дьявол в музыке

– Эта история похожа на правду, - сказал Карло.

– Орфео бы так и поступил, - согласился Донати.

– Это подходит для оперы или баллады, - усмехнулся Гримани. – Ты думаешь я поверю, что в час, когда со всех сторон нам угрожало восстание, и незадолго до хладнокровного убийства маркеза Мальвецци Орфео носился туда-сюда, спасая девиц, как чёртов Танкред?

– Я знаю лишь, что он спас меня. Я никогда не была так напугана, чем тогда в темноте, когда Тонио пускал на меня слюни, прижимал к стене и запускал руки мне под юбку. Орфео пришёл и спас меня, рискуя жизнью – ведь Тонио был так зол, что мог убить его, - она подняла голову и посмотрела Гримани прямо в глаза. – Вот поэтому я никогда не скажу вам, как Орфео выглядел и не расскажу ничего, что поможет найти его. У меня есть право защищать его, как он защитил меня! Если он был здесь, он бы понял.

– Если Орфео позволит, чтобы вам причинили вред из-за него, - сказал Джулиан, - он не стоит того, чтобы его защищать.

– Мне пока не причинили никакого вреда, синьор, - отрезала она. – Будь я в настоящей беде, он бы уже вмешался. А разбивать мне сердце, жертвуя собой просто так, он бы не стал.

– Он не будет жертвовать собой ради тебя или кого-то ещё, - Гримани сделал шаг к Лючии, его слова резали как стекло. – Как любая глупая крестьянская девчонка, ты цепляешься за мысль о том, что твой возлюбленный – герой. Но он убийца – а быть может, и карбонарий – что воспользовался тобой и забыл о тебе, и посмеялся бы исподтишка, знай он о том, что ты готова на жертвы ради него. Я дам тебе представление о том, на что похоже такое самопожертвование. Сержант, закуйте её в наручники и ведите на верёвке в тюрьму. Пусть это видит вся деревня.

– Вы не заставите меня говорить! – Лючия непокорно вскинула голову, но её голос дрожал.

– Послушай, - мягко сказал Гримани, приблизив к её лицу своё. – Прежде чем я закончу с тобой, вы пожалеете, что не остались в том гроте с Тонио.

Джулиан ступил между ними.

– Синьор комиссарио, вы заходите слишком далеко…

– Постойте, - между ними появилась маркеза Мальвецци. – Вы слишком суровы, синьор комиссарио, - она мягко повернула Лючию лицом к себе. – Ты ведь знаешь, что моего мужа убили, Лючия?

– Да, ваша светлость.

– Ты понимаешь, какое это горе для меня – его смерть в расцвете лет, без исповеди и отпущения грехов?

Во взгляде Лючии появился ужас. Она перекрестилась.

– Я сожалению об этом, ваша светлость, всем своим сердцем!

– Тогда ты должна понять, что единственное, что мы можем сделать – это отомстить за него. А ты можешь оказаться единственной во всем мире, кто может помочь нам.

– Но ваша светлость, я не могу этого сделать, - взмолилась Лючия. – Я ничего не знаю об убийстве его сиятельства, кроме того, что это был не Орфео. Он никогда бы этого не сделал! Прошу вас, поверьте мне.

– Моя дорогая, я верю в то, что ты веришь в это, - маркеза повернулась к Гримани. – Окажите мне услугу, синьор комиссарио. Дайте Лючии несколько дней подумать над решением. Её здравый смысл и совесть убедят её лучше ваших угроз и наказаний.

– Вы думаете, я просто отпущу её? – изумился Гримани. – Чтобы она снова сбежала, а моим людям пришлось опять её искать?

– Я не предлагаю отпустить Лючию, - ответила маркеза. – Я лишь хочу найти её более подходящее место, чем тюрьма. У синьора Руги самый большой дом в Соладжио – я думаю, он сможет найти для неё комнату и сможет хорошо её охранять, хотя бы из страха перед вами. А дон Кристофоро сможет приходить и молиться вместе с ней, напоминая ей о долге перед законом Божьим и человеческим.

Гримани переводил взгляд с Лючии на маркезу и обратно.

– Очень хорошо. Я даю тебе три дня, чтобы раскаяться в своём упрямстве. Но если на закате в среду ты всё ещё будешь отказываться опознать Орфео, дела твои будут ещё хуже, чем сейчас. Ты понимаешь?

– Да, синьор комиссарио, - Лючия благодарно повернулась к маркезе и присела в книксене. – Ваша светлость так добры ко мне! Спасибо.

– Не благодари меня, Лючия, - с добротой отозвалась маркеза. – Лишь подумай, если ли в твоём сердце силы помочь мне.

– Я лишь хочу знать что-нибудь, что может помочь вам, ваша светлость. Если бы я знала, я бы сказала. Клянусь всеми святыми!

Лючию отвели внутрь, пока Гримани посылал солдата за Ругой. Джулиан повернулся к маркезе.

– Благодарю вас за вмешательство. Возможно, вы предотвратили ещё одно убийство.

– Ещё одно? – поражённо переспросила она. – Вы хотите сказал, Орфео бы убил, чтобы защитить её?

– Я хочу сказать, что сам был на волосок от того, чтобы задушить Гримани.

– О, - она улыбнулась. – Гримани использует то оружие, которое знает. Но ему не хватает воображение, как я говорила вам с самого начала. Последнее, чем стоит угрожать девушке такого духа – это сделать из неё мученицу, ведь в этой роли она будет блистать. Как вы сказали, некоторые люди поверят другу куда больше, чем откроют под нажимом врага? И вот, я стала Лючии защитницей. Посмотрим, не сможет ли лёгкий стук быстрее открыть её сердце, чем сокрушающий таран.

– Вы ничего к ней не чувствуете? – спросил Джулиан.

– Я сочувствую ей, - серьёзно ответил маркеза. – Я думаю, она любила Орфео и была ещё одной жертвой… - она остановилась. – И я сочувствую вам, - продолжила маркеза с улыбкой. – Я видела, как методы Гримани возмущают вас до глубины вашей рыцарственной английской души, - она серьёзно посмотрела на дверь, за которую увели девушку. – Ей стоит получше использовать эти три дня, чтобы отучить себя от преданности Орфео. Гримани может уступать мне в мелочах, потому что его австрийские хозяева не против выказывать уважением итальянцам моего положения, но власти над ним у меня нет. И ни ради вас, ни рад меня не пощадит её, когда три дня истекут.

Глава 25

Следующим утром МакГрегор вышел на террасу и наткнулся на Карло.

– А, доктор, - поприветствовал его граф, - я как раз хотел пойти на озеро порыбачить, пока не изменилась погода.

МакГрегор посмотрел на него.

– Разве собирается дождь?

– Мне подсказывает ветер. Ветра на Комо – рабы привычки. Тивано дует с севера до полудня, а Брева – с юга. Этим утром ветра тревожны. Это верный признак дождя.

– Тогда стоит ли идти рыбачить?

– О, дождь будет нескоро – быть может, только к вечеру. Поверьте мне: я знаю настроение этого озера не хуже, чем лица своих детей. Так вы составите мне компанию?

Это было искушением. МакГрегор любил рыбалку, и испытал бы немалое облегчение, покинув напряжённую атмосферу виллы на пару часов. Но он с сомнением сказал:

– Думаю, мне лучше остаться тут. Я хочу узнать, как там Кестрель. Он уже куда-то ушёл и не сказал, куда.

– Возможно, он решил совершить свою знаменитую прогулку в холмы.

– Кестрель никуда не пойдёт по своей воле в такой час. Он даже не позавтракал – только сделал несколько глотков кофе и пропал, - МакГрегор покачал голой и пророческим тоном добавил, - Я думаю, это связано с той девушкой.

– Лючией? – Карло склонил голову.
– Poverina!^[70] Попасть в руки миланской полиции – такой участи не позавидуешь. Что может против них крестьянская девушка?

– Кажется, она может о себе позаботиться, - заметил доктор.

– Она отважна. Но именно поэтому Гримани и будет сильнее ломать её. Наша полиция милосердна к трусливым и покорным – а из храбрых делает пример.