Дыхание бездны
Шрифт:
– Нет. Я ничего не хочу. Ты станешь тем, кем станешь. И примешь эту судьбу. Выпей.
Жидкость в плошке Тыгрынкээву была знакома - это она отделила ему душу от тела семь лет назад и почти убила его. Правда, на этот раз её было поменьше.
Немного поколебавшись, Тыгрынкээв взял плошку и одним глотком выпил всё её содержимое. Потом встал и принялся одеваться.
– Куда мне идти?
– спросил он, покончив с непривычной одеждой.
– Просто иди, - сказал отец, подводя сына к выходу из яранги, - потом узнаешь.
Тыгрынкээв вышел наружу и охнул - его окружал мир духов - тот самый, нарисованный тонкими, живущими своей жизнью, штрихами. Тот мир духов, оборотней и кэле, не раз снившийся ему потом в кошмарах. Но проникновение было неполным - ногами
Вскоре он отдалился от стойбища, и всё вокруг стало чёрно-белым. Точнее, чёрно-серым. Тыгрынкээва качало, он чувствовал себя очень больным и уставшим, но упрямо продолжал идти вперед. Он чувствовал, что идет правильно, и что осталось ему идти немного. Вскоре на горизонте, прямо перед ним, показалось белое пятнышко, показалось и начало увеличиваться в размерах по мере приближения к нему Тыгрынкээва. Когда пятнышко увеличилось настолько, что в его очертаниях стало ясно видно фигуру волка, Тыгрынкээв ничуть не удивился. Более того - он ждал этого и теперь радовался своей проницательности.
– Здравствуй, дух-волк, - сказал Тыгрынкээв, подойдя к нему вплотную.
Волк встал, повернулся к юноше задом, поднял хвост и Тыгрынкээв увидел, что это не волк, а волчица. Это открытие его порадовало - Тыгрынкээву не хотелось становиться 'мягким человеком', ему нравилось быть мужчиной. А теперь, раз его покровитель женского пола, ему нет нужды изменять свое естество.
– Ты станешь моей женой?
– спросил Тыгрынкээв.
Волчица повернула голову и оскалила зубы - то ли угроза, то ли улыбка - и побежала. Оббежала вокруг Тыгрынкээва круг, потом другой, третий - всё увеличиваясь и увеличиваясь в размерах с каждым кругом. Вот она стала юноше по грудь, вот - ростом с него самого, потом - выше Тыгрынкээва, потом - еще выше. Она остановилась только когда выросла настолько, что Тыгрынкээв мог пройти у неё под брюхом, почти не пригибаясь. Наклонила голову, шумно обнюхала юношу, потом шагнула вперед, встав прямо над ним. Тыгрынкээв посмотрел вверх и увидел прямо перед своим носом сосок, наполненный молоком. Он не стал долго раздумывать - потянулся, взял сосок губами и втянул в себя теплую сладковатую жидкость. Проглотил - и сразу почувствовал, как наполнились силой ноги. Зажмурившись от блаженства и торжествуя, он сделал еще два глотка, затем волчица шагнула в сторону. Тыгрынкээв пару раз, как слепой щенок, схватил губами воздух, пытаясь нащупать утерянное, но не смог и с сожалением открыл глаза. И увидел, что волчица шагнула чуть-чуть - на полшага - так, что перед его лицом теперь покачивался другой сосок. Снова приложился к нему Тыгрынкээв и почувствовал, как силой налились бедра. И от этого соска он отпил три глотка.
Так волчица напоила его молоком из всех восьми сосков, и, отойдя в сторону, села на землю и приняла нормальный размер. Тыгрынкээв обтер рукавом камалейки губы и рассмеялся - никогда еще он не чувствовал себя таким сильным и бодрым.
– Ты стала мне матерью, - сказал он волчице и сам восхитился мощью своего нового голоса, - теперь стань мне женой!
Волчица внимательно посмотрела Тыгрынкээву в глаза, потом легла и положила голову на лапы. Тыгрынкээв разделся догола и лег на волчицу сверху...
Вдруг волчица повернула голову, глухо тявкнула и принялась, извиваясь, ползти назад, так, что Тыгрынкээв вскоре оказался сидящим на ней верхом. И, одним резким движением, встала на ноги. Не ожидавший этого юноша едва успел вцепиться пальцами в её шкуру. Волчица сделала пару неуверенных шагов, покрутила спиной, словно бы поудобнее устраивая груз, потом присела и вдруг рванула вперед, как выпущенная из лука стрела.
Никогда Тыгрынкээв не видел, чтобы кто-нибудь бегал так быстро - набегающий поток воздуха залепил ему рот и нос, дышать он не мог, и ему приходилось зарываться носом в теплую шерсть, чтобы вдохнуть воздух в легкие.
Он мог бы так и ехать, уткнувшись носом в волчью спину, но Тыгрынкээву казалось важным смотреть вокруг - он поднимал голову и смотрел. Хотя: было бы на что - здесь всё и так выглядело удручающе однотонно, а сейчас, от скорости, с которой он ехал, весь окружающий мир вообще превратился в одну сплошную серую полосу.Бежала волчица долго. Тыгрынкээву, в конце концов, надоело смотреть по сторонам, он уткнулся носом в мягкую шерсть и, похоже, задремал. Потому что когда он вдруг очнулся от холода, никакой волчицы под ним не было, а было что-то твердое и плоское. Тыгрынкээв встал и огляделся - он стоял посреди огромного черного камня с очень ровной поверхностью. Камень был весь в трещинах, местами сквозь него пробивались пучки жесткой травы. Кроме того, в камне были двери - круглые железные двери, ведущие прямо вниз и через эти двери красным туманом сочился запах Смерти. Самой Смерти там, внизу, не было - это Тыгрынкээв видел ясно, как и то, что под ним находится жилище именно Смерти и никого более. Просто она куда-то отлучилась.
Тыгрынкээв с легким беспокойством огляделся. Волчица притащила его сюда неспроста, это точно. Но зачем? Надо бы ему найти, зачем, и поскорее, пока хозяйка подземного чертога не вернулась. Тыгрынкээв пошел в сторону - там стоял длинный двухэтажный каменный дом - он видел такие в поселке и знал, как они устроены. Но в этом доме не было ни окон, ни дверей - только пустые провалы и затхлый аромат запустения. Когда-то тут жили люди - это было видно по оставленным ими следам - но потом они ушли. Может, их напугала Смерть?
Тыгрынкээв обошел здание и уперся в забор из железных нитей. Видимо, забор был поставлен здесь от духов, потому что человек пролез бы через него без особого труда. Но Тыгрынкээв не спешил наружу - за забором не было ничего интересного и, похоже, начиналась всё та же тундра, а туда ему еще рановато - сначала надо понять, зачем он здесь. Он вернулся к зданию, зашел в длинный гулкий коридор, но сразу же вышел обратно - очень ему было там неуютно. Он обнаружил еще один вход - ведущий не в здание, а под здание. Когда-то и там жили люди и, похоже, жило их там даже больше, чем наверху. Но вход был закрыт сплошной каменной пробкой, тянувшейся, как понял Тыгрынкээв, далеко вглубь, и как люди проходили вниз, в свои жилища, юноше было непонятно. Наверное, это всё же были непростые люди.
Тыгрынкээв присмотрелся - вдали, за плоским камнем, виднелись еще здания, может, искомое - там? Юноша шагнул в сторону и вдруг понял, что замерз: ведь одежда его осталась там, где он её снял, а вокруг расстилалась тундра, пусть не такая холодная, как зимой, но всё же голышом расхаживать было еще рановато. 'Может, здесь одежда найдется?' - подумал Тыгрынкээв, - 'жили же тут люди'. Как только его желание приобрело конкретную форму, юноша сразу понял, куда ему надо идти. Он еще раз обошел здание и подошел к большому железному ящику. Ящик был наполовину заполнен полуистлевшим хламом - слипшимися в один комок книгами, обрывками тканей, отполированными до прозрачности костями каких-то животных, кусками железа и дерева; но Тыгрынкээв, отгребая мусор, точно знал - искомое - здесь. Наконец, рука уткнулась в плотный пакет. Тыгрынкээв вытащил его, развернул несколько слоев полиэтилена и извлек свою добычу.
Какой-то прапорщик, а может, и просто ожидающий дембеля 'дед' когда-то припрятал этот пакет в мусорном ящике, очевидно, собираясь достать его перед отъездом. Но, то ли приказ о расформировании части пришел слишком неожиданно, то ли какие-то иные обстоятельства привели к тому, что пакет так и остался дожидаться своего часа. Пока воля случая не привела сюда Тыгрынкээва. Впрочем, возможно, случай тут был и ни при чем - уж больно хорошо сел на него комплект зимней офицерской формы. И подбитые мехом сапоги тоже оказались впору. Тыгрынкээв надел поверх всего плащ-накидку, застегнул пуговицы и задумался. Одежда удобная и теплая, это хорошо - но не за этим же он сюда пришел? Он заглянул в контейнер и вдруг заметил - в глубине, на дне ямы, образовавшейся, когда он вытащил пакет, что-то белело.