Джош
Шрифт:
Тетя Клара все так же рассеянно, будто не понимая:
– Совершенно верно, Джош, целое богатство.
– Ну вот. А чего они тогда говорят?
– Вот именно. Почему они это говорят?
Звонок в дверь. Кажется, уже не первый. Тетя Клара, словно очнувшись, быстро и как-то особенно решительно запихивает завтрак в бумажный кулек.
– Тебе, я думаю, надо идти, - она сует ему в руки пакет, - не заставляй Билла ждать.
– Тетя Клара, мне уже больше не хочется идти. Я не могу. На меня будут все глазеть. Потешаться. У меня же вид ужасный. Я вас
Но лицо тети Клары принимает каменное выражение и подчеркивает ее сходство с остальными Плауменами.
– Ты меня никогда не опозоришь. Ступай и покажи им, из какого теста ты сделан. Они, по-видимому, этого не понимают. А я останусь, чтобы не мешать тебе и не смущать тебя. Ступай и управься сам.
Джошу впору лечь на пол и заплакать.
– Да я и в крикет-то играю совсем плохо. Честное слово. Я ловить все равно не смогу, хоть из кожи лезь. Правда-правда. Не хочу я идти играть. Зря Рексово место в команде займу.
Тетя Клара широко распахивает дверь кухни.
– Ты же не хочешь меня разочаровать, Джош?
– Ну пожалуйста, тетя Клара!
Лицо ее делается все тверже и тверже.
– Может быть, у тебя есть другая причина уклоняться от игры?
Звонок у двери дребезжит все нетерпеливее, и Джош торопится с доводами:
– Вы непоследовательны, тетя Клара.
– Разве?
– Вы же сами постарались, чтобы я не встретился с Лорой. Прямо вытолкали меня из дому. Дали мне понять, что не стоит на нее обращать внимание.
– А ты хотел с ней увидеться?
– Нет, но дело не в этом. Вы меня вытолкали. И теперь опять выталкиваете. А надо мне было повидаться с Лорой. Не убегать, не прятаться.
– Возможно. Я сделала ошибку. Виновата, извини. Но кто будет виноват, если Билл сейчас уйдет без тебя? Вы хитрая, тетя Клара. Это нечестно...
– Ну, возьми себя в руки. Ты же Плаумен, Он поднимает глаза и, с вызовом глядя ей прямо в лицо, с размаху шлепает об стол кулек с завтраком:
– Не стану я этого есть на людях! Неужели не могли дать мне обыкновенный бутерброд?
И, прорвавшись сквозь шуршащую портьеру, он выскочил на парадное крыльцо.
29
Билл у калитки встречает его убийственным взглядом сверху вниз.
– Значит, ты идешь?
Джош в ответ тоже смотрит на него с яростью и так хлопает дверью, что дребезжат цветные стекла.
– Да!
Он прыгает по камням-ступеням, летит, подхлестываемый злостью, через ступеньку, а под конец через две и оказывается наверху в семь прыжков.
– Я иду!
Он резко дергает на себя калитку, так что Билл чуть не падает с ног, и ее тоже захлопывает за собой с такой силой, что срывает пружину и калитка расслабленно повисает на петлях.
– Да, я иду, О'Коннор. Что ты на это скажешь?
– Ему теперь все равно, ему больше ничего не страшно. На той стороне улицы дожидается Рекс с остальными ребятами.
– Я к твоим услугам, О'Коннор. С меня довольно. И если быть драке, за мной дело не станет.
Билл разинул рот.
Джош прыгает через канаву. Надоело все - пусть расстегиваются чертовы булавки. Пусть
штаны падают, пусть совсем свалятся, он их запузырит ногой в канаву и пойдет по улице в одних трусах. Ему это безразлично.Билл, обескураженный, нехотя подходит сзади.
– Чего ж вы не смеетесь, ребята? Давайте, хохочите. Вот он я, и еще один я - пара штанов на двух человек. Это у Билла такие понятия об удобствах и приличиях. Давай, О'Коннор, хохочи, не стесняйся, а я с тебя твои штаны сдеру!
Билл безотчетно хватается за штаны, он держится за пояс, и вид у него такой, будто что-то привычное и безобидное вдруг обернулось смертельной угрозой.
– Ты у меня, О'Коннор, вот где сидишь, понятно? Но теперь все. Теперь она все знает. Я ей рассказал. Это ты меня вынудил. Ты меня довел. Так что теперь можешь лезть с кулаками, по крайней мере есть за что. Теперь давай, О'Коннор, выходи, только и я в долгу не останусь. Где крикетное поле?
Джош стоит посреди улицы почему-то навытяжку и орет во весь голос.
– Ну, где крикетное поле, я спрашиваю? Я думал, вы все страшно торопитесь на матч.
– Эй, потише, приятель.
– Билл красный как рак, нервно трет запястье о штанину, вероятно стараясь не замечать собравшихся людей и всей душой надеясь, что его матери ничего этого не слышно.
– Не горячись, клапана сорвешь. Здесь я капитан.
– Где крикетное поле? Пошли, чего тянуть, Надо уничтожить команду из Кроксли, так, что ли? Я правильно понял?
Биллу явно не по себе.
– Слушай, кончай орать. Ты чего, уличные беспорядки хочешь у нас затеять?
– Давай, давай, О'Коннор, пошли! Зададим противнику жару. Или, может быть, ты не играешь?
– Да перестань ты орать, слышишь? Спятил, что ли?
– Билл, кажется, растерялся, он беспомощно озирается.
– Это ты, может быть, не играешь. А я капитан. Ты обязан мне подчиняться, не то получишь!
– Ты намекаешь, что расквасишь мне нос, О'Коннор?
– Вот именно, Плаумен.
– Что ж, это дело. А не хочешь ли, чтобы тебе расквасили нос? Прямо вот здесь, посреди мостовой?
Биллу плохо удается сохранять капитанское хладнокровие. А Джош все кричит на него:
– Ты уже довел меня до крайности, О'Коннор. Теперь все, конец. Ну что? Расквасить тебе нос прямо вот сейчас?
Билл срывается на визг:
– Это ты, что ли, расквасишь мне нос, глиста несчастная? Да я тебя по всей канаве размажу! Джош, выпятив подбородок:
– А ну, попробуй! Что стоишь?
– Слова сами, помимо его воли, срываются у него с языка.
Биллу некуда податься: впереди него - их собственный забор, за спиной забор мисс Клары Плаумен. Да и поздно теперь, назад хода нет.
– Ну что ж ты, О'Коннор? Ты же говорил, что отлупишь меня! Вот тебе и верный случай. Проще простого. Вон сколько у тебя тут помощников.
Джош в позе боксера, сжатые кулаки перед грудью. Билл, без кровинки в лице, начинает наступать. Из проулков по тропкам отовсюду с криками сбегаются мальчишки в белой спортивной форме. Рекс испуганно выскакивает у Билла под боком: