Джулия

— Больным не объяснишь, что вы устраиваете в субботу праздник в Портофино, — сделал последнюю попытку Гермес. — Они распоряжаются моим временем, не я.

Марта сделала нетерпеливый жест.

— Я все про вас знаю, доктор Корсини, — с подкупающей непосредственностью сказала она. — Папа рассказал мне, что вы подаете большие надежды. Поэтому я и заехала сюда. Мне захотелось познакомиться с таким блестящим хирургом и пригласить его на вечеринку.

— Я польщен вашим вниманием, — все еще пытался сопротивляться Гермес, но чем больше он упирался, тем зыбче становилась почва у него под ногами: он чувствовал, что эта миниатюрная девушка обретает над ним власть.

— Я, кстати, знаю, что в следующую субботу у вас выходной, — уже в дверях добавила Марта, — так что отговорки не принимаются.

Через три дня в Портофино на ночном берегу под яркими звездами случилось то, что резко изменило жизнь и судьбу молодого хирурга.

Глава 5

В двадцать девять лет Гермес Корсини стал правой рукой профессора Аттилио Монтини, мужем его дочери Марты и отцом Теодолинды. Девочка появилась на свет в дедушкиной клинике и сразу же стала миллионершей: счастливый Монтини подарил ей пятьдесят процентов акций своего заведения. Когда внучке исполнился год, она получила от деда еще один подарок — виллу в Брианца.

Марта хотела сына и не проявляла к нежеланной дочери никакого интереса, Гермес, с утра до ночи пропадавший на работе, был не в состоянии уделять Теодолинде много времени.

Как-то Марта заявила мужу, что больше рожать не будет — беременность, дескать, портит фигуру. Девочка была еще совсем маленькой, когда она оставила ее на попечение няньки и отправилась отдыхать на Барбадос. Отдых растянулся на целый месяц, в течение которого она ни разу не позвонила, чтобы справиться о здоровье Теодолинды и жизни Гермеса.

Разрываясь между клиникой, больницей и университетом, Гермес пришел к выводу, что так и должно было случиться. Его брак был составной частью сделки, заключенной с его согласия: Марта заполучила себе мужа, Монтини обзавелся надежным помощником, а сам он сделал карьеру, о которой всегда мечтал. Винить было некого, кроме самого себя. Когда он понял, что ошибся и Марта не отвечает его представлениям о хорошей жене, он на все махнул рукой. Сохраняя видимость супружеской пары, они стали чужими друг другу: Марта никогда не интересовалась его делами, он не спрашивал, где и с кем она проводит свободное время.

До поры до времени такое положение обоих устраивало. Они продолжали жить вместе в квартире на улице Венеции, подаренной профессором Монтини ко дню их свадьбы, но спали в разных комнатах. Теа полностью находилась на попечении няньки, деспотичной женщины с садистскими наклонностями, которая занималась ею одна, — у родной матери были другие интересы. Теа обожала отца, но он мало бывал дома.

Как-то, придя домой раньше обычного, он застал дочь перед телевизором — она смотрела эротический фильм. Гермес испугался, что жестокие сексуальные сцены, одну из которых он как раз застал, могут оказать пагубное влияние на психику шестилетней девочки. Он выключил телевизор и сел рядом с дочерью.

— А где мама? — спросил он.

Теа сидела, потрясенная увиденным, и ответила не сразу.

— Она ушла, — ответила она наконец.

— Давно? — удивился Гермес.

— Давно, сразу после ужина.

— А где твоя Ина?

— У нее сегодня свободный вечер.

— И что же, дома нет никого?

— Никого, папочка, Джованна тоже ушла.

Джованна была горничной и после ужина уходила домой.

Казалось, для девочки было не внове находиться одной в большой квартире. Стараясь казаться веселым, Гермес шутливо спросил:

— Ты у меня смелая и ничего не боишься, да?

— Разве только совсем чуть-чуть, — смутилась Теа, — поэтому я и включила телевизор.

— И он тебя еще больше напугал, — заключил Гермес.

Девочка улыбнулась отцу застенчивой улыбкой.

— Ложись спать. Я дома, тебе больше нечего бояться.

Теа заснула, держа отца за руку, а Гермес никак не мог успокоиться. Что же это за мать, которая бросает ребенка одного в пустой квартире! Да и он хорош — все время проводит на работе, а как живется его единственной дочери, понятия не имеет.

Он вышел на балкон. В это время к их дому подъехала машина и остановилась перед подъездом. Первым вышел мужчина, отворил правую дверцу и помог выйти Марте. Потом довел ее до дверей, поцеловал и вернулся к своей машине.

Эта сцена не вызвала у него ни ревности, ни возмущения, ни обиды. Возможно, этот человек любит его жену, почему бы и нет? А он сам? Был ли влюблен в нее по-настоящему? Ему вспомнился праздник в Портофино, их первый поцелуй… Марта тогда задирала нос перед подругами, хвалясь своим кавалером — красивым талантливым хирургом.

Он открыл дверь, прежде чем Марта вставила ключ в замочную скважину.

— Ты уже дома? — удивилась она.

— Если бы я знал, что Теа сидит в пустом доме одна и дрожит от страха, я бы пришел еще раньше, — ответил он жестко.

— Оставь, пожалуйста! — устало сказала Марта, бросая сумочку на диван в холле и направляясь в гостиную. — Мне надоело слушать, что я плохая мать и мало забочусь о ребенке.

— Да таких, как ты, в тюрьму надо сажать! — взорвался Гермес. — Ты просто чудовище!

— Не ломай комедию, — невозмутимо бросила она. — Когда я уходила в полдевятого, Теа спала. — Марта закурила сигарету. — Да, дома никого не было, но я уходила ненадолго и, как видишь, уже вернулась. Сколько сейчас? — она посмотрела на часы. — Всего только одиннадцать. И вообще, ты живешь своей жизнью, а я имею право жить своей, и нечего изображать из себя ангела, я знаю, что ты спишь со всеми подряд, ни одну юбку не пропускаешь.

Она затушила в пепельнице окурок и налила себе виски. Гермесу было стыдно и за себя, и за жену.

— С завтрашнего дня этой няньки здесь больше не будет, — решительно заявил Гермес. — Я найду другую, которая будет заботиться о девочке как следует.

Марта не обратила внимания на слова мужа и молча ушла в свою комнату.

Гермес прекрасно понимал, что смена няньки ничего не решит. Теа не только боялась оставаться одна в квартире, она боялась собственного одиночества, потому что, имея отца и мать, она была одинока. Очень одинока.

Сегодня