Еда. Отправная точка. Какими мы станем в будущем, если не изменим себя в настоящем?
Шрифт:
Возможно, такой подход будет эффективным не для каждого избирательного едока. Ребенку старше девяти это могло показаться «детским занятием», а ребенок младше не смог бы облечь в словесную форму свои страхи в отношении еды. Более очевидный и универсально применимый способ лечения нарушения кормления – частые разнообразные дегустации, чтобы помочь непосредственно изменить пищевое поведение. Учитывая сложность нарушений питания, это звучит слишком просто, но это то, что очень успешно проделывает Кит Уилльямс со своими коллегами в государственной детской больнице имени Херши штата Пенсильвания, где они разработали вмешательство в форме «дегустации» для лечения избирательного питания. Уилльямс был знаком с понятием Заджонка «эффект простого нахождения в поле зрения», который ранее обсуждался в книге. Он знал, что если часто предлагать кому-нибудь впервые попробовать вкус разнообразных продуктов, то вероятность, что ему что-нибудь понравится, будет выше. «Суть этого, – говорит он, – заключается в том, чтобы позволить им пробовать еду».
В рамках стандартного амбулаторного лечения
Существует как минимум две причины, почему это может не сработать (помимо нежелания маленьких детей вести дневник). Сначала большинство родителей не знают, как предлагать новые продукты. Естественно, им сложно оставаться безучастными, когда ребенок весь в слезах в ярости бросает ложку на пол. Когда терапевты понаблюдали за родителями, которые тщетно пытались вылечить нарушение кормления своих детей, больных аутизмом, дома, они обнаружили, что родители следуют только половине рекомендаций {400} . Отношение детей во время приема пищи значительно улучшилось после того, как родителей научили, как нужно предлагать новые продукты, научиться игнорировать срывы и спокойно предлагать новый маленький кусочек, когда первый уже выплюнут. Им посоветовали быть пожестче и не давать ребенку перекусывать их любимыми продуктами для поднятия настроения перед дегустацией, чтобы у них была возможность направить аппетит на то, чтобы съесть крошечный кусочек новой еды. И вот тут размер имеет значение.
400
Сиверлинг и др. (2012).
Если содержимое ложки вызывает отвращение, даже половина чайной ложки может казаться огромной. Специалисты клиники Кита Уилльямса заметили положительные результаты, когда новые продукты подавались размером с горошину или даже с рисовое зернышко.
Если еда достаточно крошечных размеров и подается по расписанию, то даже дети с аутизмом и с крайним избирательным питанием смогут привыкнуть к большому разнообразию продуктов за неделю.
В одном вмешательстве, которое включало в себя кусочки еды размером с горошину и продолжалось десять дней, у троих мальчиков с аутизмом появилась положительная реакция на пятьдесят новых продуктов. По прошествии четырех дней лечения они в той или иной мере прекратили «разрушительное поведение» за обеденным столом {401} . Их родителей затем научили, как продолжать аналогичное лечение дома.
401
Сиверлинг и др. (2012).
Последняя версия дегустаций Уилльямса для избирательных едоков называется «тарелка A и тарелка B» {402} . Сначала родитель выбирает двадцать новых продуктов, которые он хочет, чтобы ребенок попробовал. Тарелка A содержит три или четыре новых продукта, выбранных из этих двадцати, размером не более рисового зернышка (это может быть морковь, курица или апельсины). Тарелка B содержит продукты, которые ребенок уже ест без проблем (предположим, поп-тартс, печенье и крекеры). Родитель ежедневно дает ребенку от четырех до шести блюд из тарелки A и из тарелки B, каждый прием длится десять минут (строго отмеряется с помощью таймера), и больше не предлагается никаких других продуктов. Они просят детей съесть кусочек с тарелки A, а затем разрешают съесть что-нибудь с тарелки B и выпить чего-нибудь, «игнорируя слезы и протесты». Ребенок продолжает выбирать между тарелками, пока не выйдет время. Когда ребенок привыкнет есть из тарелки A три раза подряд без криков и позывов тошноты, размер увеличивается с размера рисового зернышка до размера горошины, затем до половины ложки и, наконец, до целой ложки. А к этому времени ему уже будет нравиться еда из тарелки A. Цель состоит в том, чтобы максимальное количество продуктов из тарелки A превратилось в продукты из тарелки B: то, что ребенок ест по собственному желанию и с удовольствием.
402
Сиверлинг и др. (2012).
Причина, по которой «тарелка A и тарелка B» оказались настолько эффективными (при условии строгого соблюдения всех правил), заключается в том, что они предъявляют к ребенку очень мало требований. Когда еда размером с рисовое зернышко, она кажется ничтожной. Давление на ребенка в дальнейшем уменьшается из-за того, что на каждой тарелке лежит несколько продуктов. Если ребенок действительно не может съесть два продукта на тарелке A, он легко может выбрать третий. Уилльямс говорит, что причина, по которой это простое вмешательство так успешно, состоит в том, что оно дает детям, которые не могут выносить вкус новой еды, возможность попробовать. Это помогает им преодолеть внутренний барьер и положить кусочек новой еды себе в рот.
Сложнее преодолеть избирательное питание старшим детям и взрослым, но все же возможно.
Тайлер – шестнадцатилетний юноша с синдромом Аспергера {403} . Ограничение в еде было настолько сильным, что в течение девяти лет он питался через гастрономическую трубку. Он был ростом
с десятилетнего мальчика, а весил, как девятилетний. Тайлер питался всего тремя блюдами: стейком из окорока, хлопьями и макаронами (обязательно в форме бабочек). Без трубки он бы не получал достаточно калорий для выживания. Предыдущие попытки исправить питание не принесли результатов. В течение двухнедельного курса лечения терапевты в больнице имени Херши создали для Тайлера модифицированную версию тарелки A и тарелки B, включая систему символического поощрения, когда перед сеансом ему разрешали провести время за ноутбуком, посмотреть кино или поиграть в игровую приставку. Во время каждого приема пищи Тайлера просили выбрать шесть продуктов, некоторые простые, а некоторые «сложные». Тайлер сам решал, какая еда самая сложная, и чем больше он ел, тем больше он получал времени. Все сложные продукты начинались с размера рисового зернышка и постепенно порции увеличивались. К последним трем дням лечения он спокойно съедал обычные порции нормальных блюд: главное блюдо плюс три или четыре дополнительных.403
Рос и др. (2010).
К концу лечения Тайлер мог спокойно есть семьдесят восемь различных продуктов и в течение нескольких месяцев после выписки добровольно добавлял в свой рацион новые. Теперь он уже не питался с помощью трубки. На основании одних только затрат лечение Тайлера было триумфальным: в год питание с помощью трубки стоило минимум 16 000 долларов по ценам 2007 года, в то время, как его лечение стоило менее 500 долларов в день: всего 7 000 долларов. Но самой большой победой для Тайлера стало здоровье и благополучие. Его родители сообщили, что домашняя еда стала приносить удовольствие, и он прибавлял в весе быстрее, чем когда был на питании через трубку. Осталось в прошлом одинокое потребление еды с помощью трубки, и теперь Тайлер разделял вместе со всеми общий стол.
Кит Уилльямс считает, что при правильной мотивации дегустация для лечения избирательного питания годится в любом возрасте. Самым большим препятствием является то, что большинство детей, которые питаются избирательно, считает свое состояние неизлечимым (и с ними соглашаются родители), и поэтому они не видят никакого смысла в лечении. Их отвращение к новой еде настолько велико, что им проще организовать свою жизнь вокруг своего недуга (как той девушке, которая выбирала колледж по принципу, чтобы там подавали пиццу дважды в день), чем бороться с болезнью и пытаться создать свою новую жизнь. Вылечить избирательное питание у взрослых еще сложнее, чем у детей.
Взрослые не плачут, не очищают желудок и не выплевывают еду, но у них не такое гибкое сознание, как у детей, и они не верят в возможность научиться питаться по-новому. Большинство будет стыдиться своего состояния и скрывать его и ни за что не решатся обратиться в клинику нарушения питания.
Но существуют исключения. За годы практики Уилльямс поработал с несколькими избирательными в еде взрослыми, которые отчаянно хотели расширить свое ежедневное меню. Он заметил, что при наличии мотивации к изменению дегустация оказывается такой же эффективной для взрослых, как и в случае с детьми. Однажды к нему обратилась учительница начальных классов, которая собиралась в Азию с миссионерской деятельностью, но опасалась, что поездка может сорваться, если она не научится питаться по-другому. В то время она ела только сэндвичи с кетчупом, круглое шоколадное печенье с молочной прослойкой и лапшу быстрого приготовления. Женщина не допускала и мысли об острых и пикантных продуктах вроде соевого соуса, имбиря, зеленого лука и сычуаньского перца. Даже обычный белый рис был ей недоступен. Постепенно, с помощью дегустаций и мизерных порций, в ее меню вошли продукты, которые она не могла раньше переносить. Теперь эта учительница благополучно работает на Филиппинах.
Когда доктор или акушерка вручает вам новорожденную кроху, вы видите большое будущее в этих глазках и вряд ли ожидаете, что когда она вырастет, то будет питаться одними сэндвичами с кетчупом, шоколадным печеньем и лапшой быстрого приготовления. Родители, особенно девочек, чаще всего переживают о том, чтобы у ребенка не развилась анорексия.
Какая это боль видеть, как тот, кому вы готовили с огромной заботой, выбрасывает еду, отказываясь от ваших блюд и в некотором смысле от вашей любви.
Вы пошли бы на что угодно ради того, чтобы избежать этого и для собственного благополучия, и для благополучия чада.
Возможно, стоит больше опасаться тем, кто провел лучшие годы жизни, сидя на глупых диетах: как бы не передать ребенку «по наследству» нарушение питания. Мы стараемся всеми способами уберечь их от этого. «Ничто в мире не совершенно», – повторяла я, когда моя дочь еще была маленькой и комкала свой рисунок. Я боялась, что ее высокие художественные стандарты могут обернуться в ненависть к телу. Потом я забывала свои слова и хвалила ее за «совершенно дивную» работу, при этом она меня поправляла: ничто не совершенно. Я пыталась повысить ее самооценку, говоря ей перед сном: «Спокойной ночи, красавица!», а потом я перестала это делать из опасения, что она начнет приравнивать красоту к личности. Я зорко следила за тем, не появились ли у нее признаки озабоченности по отношению к своей фигуре. «Ничего страшного, можно съесть кусочек. Или даже два, если ты голодна». Я твердила, что еда не бывает полезной или неполезной, даже салат. Я много говорила о том, как хорошо иметь нормальный вес, а не быть худой или толстой, но пухлость была бы тоже нормальной, особенно у подростков. Я показывала ей, как внешность моделей с глянцевых обложек подправляли в фотошопе, чтобы она не попалась на удочку обманчивых красивых фотографий.