Единственная слабость

Play

— Ладья d3 бьёт h3. Шах.

— Так и знала, что мой пример окажется заразительным, Бей.

— Иногда к твоим советам стоит прислушаться, Эл.

— А иногда лучше пропускать их мимо ушей. Король h1 — g2.

Pause

— Ватари, пожалуйста, принеси ещё кофе.

— Ватари, пожалуйста, сведи все получаемые отчёты о расследовании в один.

— Ватари, пожалуйста, передай полиции, чтобы не сводили глаз с заключённых. Могут последовать новые сообщения от Киры.

— Ватари, пожалуйста, …

Она знает, что просит многого, но сейчас её это мало заботит. И она, и Ватари, и японский отдел расследований особо тяжких преступлений работают на износ. Потому что у Эл в кои-то веки появилась цель. Она хочет разоблачить Киру как можно скорее, хочет разоблачить, смотря ему в глаза в этот момент, хочет увидеть на его лице понимание, что он проиграл. И Эл перестаёт воспринимать расследование как новую интересную игру, превращаясь в сурового профессионала, требующего от каждого участника дела максимальной отдачи. И она чувствует, что близка к цели, когда становится ясно, что Кира черпает информацию из полиции.

— Ватари, пожалуйста, свяжи меня с директором ФБР, — говорит она, когда Ватари поздно вечером возвращается в номер гостиницы, в котором она остановилась на время расследования.

Однако, вопреки ожиданиям, Ватари не торопится исполнять её просьбу. Он смотрит на её сгорбленную спину долгим взглядом, и, когда терпеть повисшую тишину становится невыносимо, она оборачивается.

— Эл, то, что ты не спишь шестые сутки, занимаясь расследованием, не жалея ни себя, ни других, не вернёт тебе Бейонда.

Эл вздрагивает и на миг напрягается, но только на секунду, встретившись взглядом со своим опекуном. А потом вновь отворачивается к компьютеру, закусывая губу, пользуясь тем, что Ватари не видит её лица, и её пальцы излишне сильно сжимают компьютерную мышь, рискуя сломать.

— При чём здесь Бейонд, Ватари? — её голос не срывается и не дрожит, оставаясь привычно спокойным и беспристрастным, и это даётся Эл с трудом, вынуждая признать, что она не готова к подобному разговору.

— Ты ведь его любишь, Эл. Любила.

Произнесённые Ватари такие простые слова заставляют глаза широко распахнуться, а сама Эл снова поворачивается к нему, и, наверное, её взгляд сейчас как никогда растерянный и удивлённый.

— О чем ты, Ватари? Это он любил меня, а не я его. Мне было с ним интересно.

Эл знает, что её опекун терпеть не может слово «интерес» и все его производные. Однако сейчас Ватари не хмурится, а наоборот смотрит на неё с тёплой отеческой улыбкой, словно на не понимающую ничего в жизни маленькую девочку. И Эл почему-то не находится, что ещё сказать.

— И только из интереса ты, нарушая все правила, разговаривала с ним? И встречалась, отбросив работу? Из интереса ты раз за разом прослушиваешь записи ваших телефонных разговоров? И носишь подвеску, которую он тебе подарил, хотя много раз говорила, что не любишь украшения? И при расследовании называешься именем Рюдзаки тоже только из интереса? Если не хочешь говорить со мной, тебе стоит быть честной хотя бы с самой собой, Эл.

С каждым сказанным Ватари словом начинает всё ощутимее щипать в глазах, и её это в корне не устраивает. Она упрямо отворачивается и, стиснув зубы, смотрит в пространство перед собой. И, чёрт возьми, она не станет лить слёзы! Ни сейчас, ни потом. Ни по Бейонду, ни по кому-то ещё. Никто и никогда не видел слёзы Эл. И Ватари не увидит их сейчас.

— Всё, что я сделала, это погубила его. Я совершила ошибку, признаю. Ты был прав, наши отношения не должны были заходить дальше дружбы. И, раз это произошло, мне не следовало уезжать из «Дома Вамми» одной. Ведь это из-за меня его любовь превратилась в одержимость, повинуясь которой он без раздумий поставил на кон собственную жизнь, только чтобы развеять мою скуку. Не отрави я его собой, ничего бы не произошло.

— Не нужно скрывать свою боль за улыбкой, излишней серьёзностью или работой без отдыха, Эл. Я знаю, что ты сильная, ты всегда такой была. Но помни, что даже твёрдую породу может подточить вода. А ты, прежде всего, человек, и твоё сердце не высечено из камня, как тебе того хотелось бы.

— Ватари, я никогда не позволю моему сердцу управлять моей головой. Я не собираюсь устраивать вендетту, если тебя это волнует, я собираюсь найти Киру и покончить с ним. И закроем тему.

Выслушивать неожиданно метко бьющие в цель слова Ватари ей совсем не хочется, потому что в кои-то веки Эл не уверена, что сможет сохранять хладнокровие при разговоре.

— Поэтому, пожалуйста, принеси мне кружку кофе, Ватари, а потом соедини меня с директором ФБР. В японской полиции утечка информации, и этот факт нельзя игнорировать.

Ватари вздыхает, понимая, что давить дальше не имеет смысла, но всё же отбывает на кухню, оставляя Эл наедине с её мыслями. Принесённый кофе она отпивает без задней мысли и едва успевает закончить разговор с директором Федерального Бюро Расследований, как сонливость накатывает на неё неудержимой волной.

Play

— Эл, а тебе снятся сны?

— Ну, если верить ученым, проводящим исследования в этой области, сны снятся всем людям без исключения. Другое дело, что одни люди их запоминают, а другие — нет. Я отношусь ко второй категории. Ты сейчас спросил, и я поняла, что не могу вспомнить ни единого случая, когда бы запоминала свой сон.

— Не удивлюсь, что это из-за того, что ты по большей части вообще не спишь.

— Вполне вероятно. Ведь я сплю исключительно для того, чтобы дать отдых своему мозгу. Полагаю, он именно это и делает, сводя активность к минимуму. Следовательно, сны не запоминаются. А что, у тебя иначе, Бей?

— Не совсем. По большей части я тоже по утрам не могу ничего вспомнить, но некоторые всё же запоминаю. Знаешь, мне часто снится моя смерть, Эл. И каждый раз она разная. Возможно, это связано с моими глазами и с тем, что я не знаю точной даты, когда истекает мой срок.

— Думаешь, один из этих снов может оказаться вещим? Иногда наше бессознательное может рассказать нам о нас то, о чем мы и не подозревали.

— Вряд ли. Эти сны преследуют меня с самого детства. И они — единственные, которые я запоминаю. И вообще вероятность увидеть настоящий вещий сон стремится к нулю. Просто переживать подобный опыт во сне довольно занимательно. По крайней мере, всегда помнишь, что твой срок может прийти в любой момент. Даже если не ждешь. Особенно если не ждешь.

— На то она и смерть, Бей.