Единственная. Твоя
Шрифт:
— Обещаю. Больше никак тайн и недомолвок… И я безмерно благодарен Святобору, что кроме дара оборачиваться медведем, он оставил нам шанс на встречу. Этот амулет — та самая ниточка, которую Варвара пропустила, когда путала Небесную Пряжу.
Любава по привычке схватилась за амулет и провела пальцем по резной мордочке. И тут же с губ Данияра сорвался тихий стон.
— Пожалуйста, не делай больше так, — пробормотал мужчина. — Когда мы близко, я чувствую твое прикосновение через дерево…
Любава чуть сама не застонала от чувственной хрипотцы, наполнившей голос Данияра. Так сладко слушать!
— Вот
А Данияр окинул ее жадным взглядом. Протянул руку, но тут же отдернул.
— И каждый раз мне этого чертовски мало…
Ну что за искушение вновь попробовать! Насладиться яркой реакцией Данияра и тем желанием, что полыхает в янтарных глазах. Но Любава оставила амулет в покое.
Вздохнула, возвращая себе ясность мыслей.
— А если бы я никогда не носила твой подарок? Что тогда?
— Мы бы просто не встретились. Я всю жизнь довольствовался крохами, которые бы приравнивал к семейному счастью, а ты…
— И я тоже! — перебила Любава. — Владимир — замечательней мужчина, но он не мой! Лучше уж никак, чем всех и себя обманывать! Поэтому больше никогда не смей решать за меня, слышишь? — ткнула пальцем в примолкшего Данияра. — Пусть Варвара вмешалась — мне все равно! И вообще, как закончится суд, я возвращаюсь обратно! Вот!
Скрестила руки на груди.
Впервые за долгое время в ней проснулась жажда деятельности. Раз соколица колдовством своего добилась, значит, и жалеть ее нечего! Нет, Любава не собиралась устраивать разборки. Да и лгунья в положении, а потом наверняка будет ребенком прикрываться. Только пусть клюв свой закатает — тихо плакать в уголочке и жаловаться на судьбу Любава не собиралась! Не после того, как с глаз точно шоры сдернули.
— И я безумно этому рад, хоть и предпочел бы спрятать тебя от ревности спятившей веды, — улыбнулся Данияр. — Но не думай, что после возвращения все останется как есть. Варвара упрямая, а кроме того — любит внимание и уважение. Поверь, всего этого она вскоре лишится. Никто ее пальцем не тронет, но про обман узнают. Получит к себе то отношение, которое заслуживает.
Что ж, пожалуй — это справедливое наказание. Чувствовать себя белой вороной — сомнительное удовольствие.
— Но как же забота о жене…
Данияр удивленно выгнул бровь
— Забота — это не значит покрывать ее выходки. У нее будет все для сытого и здорового существования. Большего боги не требуют. Она — взрослый человек, а не младенец.
Кстати о младенцах! Этот вопрос ее тоже интересовал. И Любава его озвучила — разговаривать, так на все темы!
— С себя я ответственности не снимаю, — отозвался Данияр. — Но и тебя принуждать ни к чему не буду. Приму любой выбор.
Любава закусила губу. Зла малышу она совсем не желала. Но и решить для себя этот вопрос с ходу не могла. Лучше отложить на потом и обдумать, так будет правильнее.
А мужчина потянулся вперед и заглянул ей в глаза.
— Я не могу обещать, что у меня получится, любимая, но буду искать способ вынудить Варвару все исправить. Или сделать это самому.
Данияр не лгал. Она чувствовала его решимость и нежелание поддерживать обман под названием «семья». Даже если бы Любава приняла решение остаться в Москве.
И
она уже хотела расспросить подробнее, что придумал Данияр, но мужчина вдруг обернулся к входной двери.— Владимир пришел, — проинформировал тихо.
И действительно, через несколько минут замок щелкнул.
Мужчина вошел, и по нервным движениям Любава поняла, что день будет трудным.
Окинув их внимательным взглядом, Владимир помрачнел еще больше.
— Любава, нам пора.
Данияр тоже поднялся.
— А тебя не приглашали, — прорычал Владимир.
— А я и не спрашивал. Или считаешь, что лишняя защита не понадобится? — добавил с нажимом.
Владимир промолчал. А Любава пошла собираться. Она справится! Должна это сделать.
Глава 23
Любава знала, что честного суда ждать не стоит. Готовилась к тому, что мерзавец будет упорствовать, а адвокат пойдет на любую подлость, только бы повернуть дело в свою сторону, но чтобы так…
— …Прошу отметить, что свидетель некоторое время посещала психолога. В анамнезе: расстройство сна, подавленное состояние, депрессия… Ее показания могут не соответствовать действительности.
И ей достался откровенно насмешливый и взгляд.
Боги! Разве тут один преступник? Вот же второй стоит! В костюме-тройке и с наглой ухмылочкой на морде!
Но пришлось стиснуть зубы. Она должна вести себя безупречно. И выглядеть максимально уверенно.
— Это не относится к делу, — протестовало обвинение. — Свидетель не состоит на учете в ПНД, а проблемы были вызваны смертью родителей.
— И все же я прошу суд учесть этот момент…
Пока в зале разгорался очередной спор, Любава осторожно глянула на заключенного. И сразу же пожалела об этом. Марат Назарович — тот самый губастый мажор — смотрел на нее с такой ненавистью и затаенным предвкушением, что в пот бросило.
И, наверное, именно сейчас Любава до конца осознала простую, но очень неприятную истину — ее не оставят в покое. Даже если мерзавец сядет, его папаша останется на свободе.
— …Объявляется перерыв!
С огромным удовольствием Любава вскочила на ноги и покинула зал.
Выскочила в коридор и едва успела сдержать разочарованный вздох — ее ожидал лишь Владимир. А Данияр? Он ведь тоже был здесь!
Спросить не успела, следом за ней вышел и адвокат подсудимого.
Посмотрел на нее, как на груду мусора, уколол своей форменной пренебрежительной ухмылкой и пошел к центральной лестнице.
— Держи, — Владимир подал ей бутылочку воды. — Ты отлично справляешься.
Любава вымучено улыбнулась:
— Прокурор зубастый. А я так… аксессуар.
— Прекрати. Ты же знаешь, что без свидетельских показаний с этим, — кивнул назад, — ничего не сделать. Но когда все закончится… Тебе стоит уехать, Любава.
Она чуть водой не подавилась.
— Что?
Владимир улыбнулся. А в глазах тоска. И сам будто осунулся, постарел на пяток лет.
— Нас давят со всех сторон. За мажора такие люди впряглись — называть страшно. И им очень не нравится, когда закон работает против них. С завода живыми бы нас не выпустили. И к тому же… мне ничего не светит. Я уже понял.