Единственная. Твоя

— А ты опять в облаках витаешь!

Звонкий голосок Дашеньки привел в чувство. Любава смущенно улыбнулась и поправила сумку.

— Есть немножко…

— Пойдем, — потянула за рукав сестра. — Я тебе тако-о-ое расскажу, — зашептала, оглядываясь в сторону беседовавшего с Радой Данияра. — Соколица наша все перья растеряла да клюв повесила. А я ведь сразу говорила — противная она!..

Любава сердито шикнула, но Дарья лишь отмахнулась

— … Вот не надо жалеть того, кто этого не достоин! Все больше люди думают, что не просто так венок к бережку приплыл. Да и вообще — ты всем нравишься!

Любава воздухом подавилась.

— Я же ничего не сделала, чтобы нравиться!

— А и делать не надо! Хороший человек — его сердцем видно.

В былое время Любава бы скептически хмыкнула, но сейчас промолчала. Приятно, конечно, что ее приняли, и все же впереди не самое легкое время. И отношение к ней может поменяться так же быстро.

— А в машину мы все поместимся? — спросила, нарочно меняя тему.

— Еще как! Рада с дядьСтасом останутся здесь. Они по молодости крепко дружили… К тому же родственники, хоть и дальние. Им не скучно будет.

Ну, раз родственники, то конечно… В этот раз поезд пришел с опозданием — почти под утро, и ночевать оставаться нужды не было.

Дружной гурьбой они спустились с перрона.

Данияр держался рядом, а остальные… Они вроде бы не замечали ни их изменившихся отношений, ни того, с какой теплотой произносил ее имя Данияр.

И Любава была за это очень признательна.

Дорога в селение оказалась обидно короткой. И когда авто затормозило у ворот, их опять встречали. На сей раз лишь соколица с Олесей.

Любава не понимала, откуда нашлись силы, но ядовитый взгляд Варвары выдержала легко.

— Вернулась все же, — тихонько прошипела девушка, но Любава услышала.

И отвечать не собиралась. Пока не время…

Вместо этого кивнула притихшей Олесе. Женщина ответила ей слабой улыбкой, но в синих глазах сквозила печаль.

— Пойдем, Любава, — тронула за рукав куртки тетя Яся. — Погостишь у нас пока. Заодно с братом и дядей своим познакомишься.

Варвару так и перекосило. Но клюв раскрывать соколица не стала — вместо этого протянула руки к Данияру, намереваясь обнять.

— Любимый…

От лживой нежности в ее голосе стало противно. Боги, это насколько же надо себя не уважать, чтобы все еще пытаться сделать вид, что все хорошо?

Данияр отступил на шаг, показательно избегая объятий.

— Не надо, Варвара. Пойдем, разговор есть.

И столько холодного безразличия звучало в его голосе, что Любаве не по себе стало. Данияр как будто с пустым местом разговаривал.

Варвара зло сощурилась. Маска покорной жены мигом слетела с ее лица, и красивые черты исказила ярость.

— А давай поговорим! — вздернула подбородок. — Давно пора…

Данияр очень старался скрыть свое отвращение и злость. Не потому что жалел Варвару, но сейчас она в положении и он обязан ради ребенка вести себя сдержанно.

Не передать словами, каких сил ему стоило удержать внутри бесновавшегося зверя. Медведь — не палач, но сейчас он жаждал стать им! Прибить бы обманщицу, чтобы не поганила черной ворожбой их леса, но… Слишком много было этих «но». Данияр чувствовал себя в клетке! И от того злился лишь сильнее.

А Варвара, прекрасно осознавая свою безнаказанность, еще улыбаться смела!

— Разговоры решил разговаривать? — протянула с издевкой. — Какая честь…

— Прикр-р-рой рот, — прорычал тихо. — Не позорься.

— Да куда уж больше! Муж прилюдно от жены отказался! — взвизгнула истерично.

Тени по углам комнаты опять зашевелились. Потянулись к нему, но коснуться не сумели — Варвара тоже была связана клятвой. До поры до времени!

— Не строй из себя жертву, — хмыкнул в ответ. — И не думай, что твои попытки заставить меня оступиться сработают. Но за сон спасибо.

На щеках женщины вспыхнули алые пятна.

— Рада, что понравилось, — зашипела гадюкой.

Данияр не ответил так, как хотелось. Задавив в себе жгучую вспышку гнева, произнес как можно равнодушнее:

— Тебе самой-то еще не надоело? Может, хватит уже пытаться…

— Нет!

Женский визг резанул по нервам ржавой пилой. Медведь вторил яростным ревом, а Данияр только зубы сжал. Да сколько можно?! В голове не укладывалось Варварино ослиное упрямство и злоба. Неужели в ней нет ни капли светлого нет? Мать-то порядочная женщина!

А Варвара смотрела на него пустыми, словно мёртвыми, глазами. Небесная синева помутнела, густо напитанная черной хмарью.

— Если не со мной, то ни с кем! — отчеканила холодно.

И ушла в спальню. Кровать тихонько скрипнула.

А Данияр медленно выдохнул сквозь зубы. На многое он не рассчитывал. Но дело принимало нешуточный оборот. До рождения ребенка он должен найти способ снять клятву. И времени у него чуть меньше месяца…

Круто развернувшись, Данияр вышел из дома. И сразу же на четыре лапы прыгнул — медведем побежал к капищу Святобора. Не за молитвой — за умными мыслями. Может, снизойдет озарение, и он поймет, где искать выход.

Тропинка кидалась из стороны в сторону, все норовя выскочить из-под лапы. Ветви цеплялись за шерсть, оттаскивали прочь. Но медведь упрямо брел вперед. Не было ничего, что могло бы его остановить! Да хоть десять лет придется идти к цели, он не сдастся!

А деревья вдруг расступились, но вместо капища перед ним раскинулось болото. Под лапой чавкнула бурая жижа.

Вот как значит… Ну ладно! Замараться в грязи ему не впервой!

Глубоко потянув носом, медведь выбрал направление и ступил на кочку. Та просела под его весом и лапу обожгла студеная вода.

Зверь низко зарычал. До безумия хотелось повернуть обратно. А в голове злыми осами всколыхнулись воспоминания о замерзшей реке, из которой он пытался спасти девочку. Животный страх сковал мышцы ледяными цепями, и от тоскливой безнадежности хотелось взвыть. А потом броситься прочь от этого гиблого места. Но медведь даже не замедлился.

Не повернул назад, когда по брюхо провалился в грязную жижу, не отступил, увидев перед собой плотный клубок из гадюк. Змеи шипели и извивались. Тянулись к нему и показывали ядовитые клыки.