Единственная. Твоя

Дар речи пропал окончательно.

Любава и хотела бы возразить, но не могла.

— Поклонник твой объяснил. Доходчиво, — поморщился Владимир.

— Прости, — честно извинилась Любава.

— За что? Сердцу не прикажешь.

Любава отвела взгляд. Ей нечего было добавить, только до сих пор стыдно, хоть это и глупо. Ни она, ни Владимир не виноваты, что все случилось… так.

А может, ему другая предназначена?

Ведь если Варвара вмешалась в чужие судьбы, то наверняка могла помешать не только им с Данияром.

По Любава обдумывала этот момент, за спиной послышался хриплый и до боли знакомый голос.

— Где, говоришь, клиент любит охотиться?

О чем это они? Любава обернулась, но мужчины смотрели друг на друга и, кажется, общались без слов.

— Решил вмешаться? Какая честь, — протянул Владимир.

А Данияр нехорошо так прищурился, и в янтарных глазах мелькнули колючие желтые искры.

— Да вот, разговор один услышал…

* * *

Дело принимало очень скверный оборот. Данияр понимал, что от них вряд ли отстанут, но надеялся хотя бы успеть увезти Любаву подальше от развернувшихся баталий.

Нет, не выйдет.

— Любава, можно тебя? — невесомо коснулся локтя девушки.

Та кивнула и пошла за ним в укромный уголок.

— Мне надо будет отлучиться. Не знаю, насколько и когда именно… В общем, я просто хотел предупредить, чтобы ты не волновалась.

А еще немного побыть наедине. Присутствие Владимира раздражало с каждой секундой все сильнее. Глупо, но он ничего не мог с собой поделать.

— Ты хочешь…

Любимая осеклась, но Данияр понял.

— У меня нет выбора, — ответил тихо.

Это было правдой. Святобор не одобрял убийства без причины. Люди должны были уметь бороться самостоятельно или хотя бы пытаться это делать. Но сейчас дело зашло слишком далеко! Одно похищение чего стоило, и все же Данияр решил понаблюдать за тем, как пройдет суд. Вдруг получится узнать еще что-нибудь.

Подозрения подтвердились.

Данияр еле сдерживался, выслушивая всю ту грязь, что вещал отец гаденыша. И уже заранее предвкушал, с каким удовольствием свернет негодяю шею. Осталось только добраться до своей цели. Но Владимир должен в этом помочь.

Сжатого кулака коснулись девичьи пальцы.

— Пожалуйста, будь осторожен, — тихо попросила Любава.

— Я постараюсь.

Но обещать Данияр не стал.

Кусты цеплялись за подол платья, по лицу хлестали ветки, но Варвара упрямо шла вперед.

А глаза так и застилало соленым туманом. Хотелось повалиться на ближайшую болотную кочку, зареветь в голос, а потом… потом просто исчезнуть на радость мужу и гадине городской.

Все десять дней под сердцем скреблись тревожные ощущения. Варвара не могла сказать, что делает Данияр, но остро чувствовала — между ним и косорылой Любушкой что-то произошло. Нити, которые Варвара однажды развела, будто стали ближе и крепче.

Будто Боги нарочно этих двоих сводили. Назло ей!

Быстро смахнув злые слезы, Варвара рванула вперед с утроенным пылом.

Ничего, она еще докажет, что Святобор крепко ошибся, награждая ее муженька зверем, а свет-Любавушка — та еще слабачка, а значит и проку от нее никакого.

Так пусть же друг друга облизывают, уж один-то поцелуй она как-нибудь стерпит. Зато у нее — Варвары — руки на многое развязаны будут… И она еще подумает — прощать мужа или нет!

Сжав кулаки, Варвара шагнула на заветную поляну с черными камнями-щепотью. И едва не попятилась обратно в лес — от идолов дымными черными языками струился туман. Трава вокруг пожухла, деревья обуглились, а сами камни влажно поблескивали темно-бордовыми потеками.

В горле противно пересохло.

Дитя беспокойно толкалось, не желало быть здесь, да и у нее сомнения закрались — не повернуть ли обратно?

Мало что могло испугать веду, но происходившее уже не поддавалось колдовской власти. Не сделать бы себе еще хуже, чем есть… Да и ради кого она старается? Кому пыль в глаза пустить хочет? Не лучше ли вспомнить, какой сладкой и свободной была ее жизнь еще какой-то год назад?

Варвара крепко прижала руки к груди, где раньше живым огоньком теплился Дар.

Плотные потоки силы согревали ее даже в лютую стужу. Звери сами бежали под руку, ластились, служить были готовы. А когда она в город выбиралась или на праздник приходила, мужики вокруг шеи сворачивали! Что комарье тучей вокруг вились! И матушка гордилась ею… Так часто смотрела с улыбкой, радостью своей звала…

А теперь? Да разве это жизнь? Болото какое-то… И сама ведь влезла!

Варвара сделала крохотной шажок назад.

Но тут же, спохватившись, подбежала к камням.

Нет, не уступит! Все равно своего добьется! Всегда добивалась и сейчас сможет! Иначе какая из нее веда? Неудачница вроде матери, которая крохами довольствуется?

В спину дунул морозный ветер, но, не обращая на него внимания, Варвара достала серпик и пустила по пальцам кровь.

* * *

Кровь. Очень много крови… Не останавливается!

— Данияр, тебе в больницу надо! — Любава чуть не плакала, зажимая рубашкой рану. — Слышишь, я в скорую звоню!

— Никаких звонков, — сквозь зубы выдохнул мужчина. — Иначе… нас найдут.

— Нас и так нашли!

Для этого было время. Прошло уже три заседания. И все три — настоящий кошмар. Любава в жизни не поверила бы, что можно так извращать и перекраивать очевидные, казалось бы, вещи. Сейчас ее пытались сделать сумасшедшей, которая галлюцинации видит. И все из-за того, что однажды она призналась психотерапевту в странных снах!

Любаву трясло от такой очевидной лжи, но сделать она ничего не могла. Прокурор умолял ее вести себя хладнокровно, и она очень старалась, но по окончанию суда хотелось порвать всех «защитничков» и самого мажора голыми руками.

Данияр попытался запихнуть ее в такси, чтобы сразу увести домой, но Любава отказалась. Ей нужно было пройтись! Хоть так сбросить пар!

Ну вот и сбросила…

Через каких-то жалких полчаса на них напали.

И если бы не реакция Данияра, сейчас она бы истекала кровью.

Любава опять всхлипнула.

Оглянулась по сторонам, но, как назло, в парке никого не было. Несостоявшийся убийца сбежал, едва только понял, что ничего не получилось. Данияр порывался его догнать, но с ножом в боку далеко не убежишь.

— Любушка, ну чего ты, глупая? — мягко прогудел самоотверженный дурак. — Я уже почти в порядке. Сама посмотри.

Любава осторожно отняла ткань от глубокой раны.

— О, Боги!

Да она срастается! Быть этого не может…

— Всего лишь регенерация, — тихонько хмыкнул Данияр. — Я же оборотень.