Единственная

— Да, ты не знаешь, что такое любовь у землян. Но я твоя, а ты мой.

Кажется, мы добрались до нашей каюты, уж очень хотелось уединения. Когда за нами с шипением закрылись двери, Джар посадил меня на кровать, трансформировавшуюся из переборки, затем приказал системе поднять температуру, чтобы я согрелась. Опустился на колени передо мной и серьезно посмотрел мне в глаза:

— Я пока не знаю, что такое ваша любовь! Но поверь, мои чувства к тебе гораздо больше, глубже и острее, чем ты можешь себе представить.

— Чтобы ты напомнил мне о том, чего я не помню, мне нужно снова попросить? — хрипло поинтересовалась я.

— Больше никогда, — мотнул головой Джар. — Просто прикажи, если захочешь. — А потом хитро усмехнулся. — Вскоре ты будешь просить оставить тебя в покое.

— Ни за что! — уверенно заявила я, наслаждаясь теплом в каюте и видом Джара.

— Свет на нижний уровень, — приказал он системе.

Между нами была та самая нежность и неторопливость, которой так не хватало в первый раз. Медленное раздевание, чувственные ласки, когда мы боялись оторвать друг от друга взгляд, а коснуться хотелось везде. Мы нежно целовались, делясь любовью, а не набрасываясь с голодом. Мы словно заново рождались, превращая наше второе слияние в праздник души.

Потом мы лежали, прижавшись друг к другу тесно-тесно, и шептались в уютной темноте, поверяя мелочи и тайны и делясь самым сокровенным. Сближались, срастались, радовались, что обрели друг друга.

— Как нас нашли? — я положила ладонь на грудь Джару и легонько поглаживала. — Почему так долго искали?

Он перехватил мою руку и целовал каждый палец, неспешно давая ответы:

— Рем Тошиль…

— Рем?

— Командир корабля. Он не мой непосредственный начальник, наша боевая группа действовала в рамках своей спецоперации. Рем Тошиль отвечал за транспортировку.

— Угу. Так что насчет эвакуации?

Мой янт чуть поморщился, прежде чем начать:

— Все, как обычно, на Полярной. Нам не повезло упасть прямо во время электромагнитной бури. Из-за особенностей планеты долго ни один сканер не работает, только коротковолновые датчики. К тому же еще и буря случилась. Нас фактически методом сплошного прочесывания местности в оптику искали. Нечаянно спутали квадрат падения, тоже по причине искажения работы техники, вот и кружили.

— Илэр навигатора не убил? — хихикнула я, вспомнив угрозу этого десантника.

— Нет, они были настолько возбуждены, что их сразу по медблокам отправили на очистку. Мы с Рето кратко доложили о происшествии и сообщили о тебе самую важную информацию. Дальше нас с тобой в один блок положили. Мне повезло: пришел в себя быстро. Я уже попадал под это воздействие и минимальный иммунитет организм выработал. Пришел в себя на несколько часов раньше, все подготовил для тебя, но рем срочно вызвал — мое руководство требовало предварительный отчет об операции. И о тебе.

— Из-за меня будут проблемы? — напряглась я.

— Нет, я позабочусь, все будет хорошо, — уверенно заявил мой рант.

— Хорошо. Я верю тебе, — кивнула я и залезла на него.

Так лежать и слушать было удобнее и лицо видно. Он прикрыл нас одеялом и крепче прижал к себе поверх него, прямо как тогда, в капсуле, улыбнулся и поделился:

— Знаешь, моя лама очень привязана к лате. — Я мысленно перевела слова как «мать» и «отец», намереваясь затем уточнить истинное значение. — Даже летала на Полярную вместе с ним, чтобы не разлучаться надолго. Но у них и в семьях рантов, которых я знаю, нет такой близости.

— А что есть? — хрипло шепнула я.

— Есть уважение, семейное партнерство, нужда из-за зависимости от слияния, страсть, в конце концов. Но ты… ты другая.

— Какая? — напряглась я, опять обмирая.

— Ты смотришь так, что кажется, если отвернешься, мое сердце остановится. Будто я твой мир. И ведь в это верю не только я, но и другие, кто видел нас. Парни сказали, что ты по-особенному улыбаешься, когда я рядом или касаюсь тебя или когда ты меня. Словно светишься изнутри...

— Это плохо? — одними губами спросила я.

— Это страшно, — глухо ответил он, приподнимая мой подбородок, чтобы смотреть мне в глаза. — Не представляешь, как страшно представить, вдруг твои глаза не загорятся, когда ты коснешься меня в следующий раз. А может вообще не захочешь, чтобы я был рядом, ведь Рант огромен. А ты — Единственная… такая.

Я облегченно вздохнула, легонько ущипнула его за бок и довольно проворчала:

— Клянусь вашим шаком, ты меня сейчас сам до чертиков напугал. Я уж решила, что моя нужда в тебе напрягает, неприятна. А ты, оказывается…

— …оказывается, я тоже умею испытывать страх и неуверенность. Раньше за собой не замечал, — признался любимый с грустной улыбкой. — Неожиданно осознал, что рантана, когда становится ри-янтой, физически привязана к мужу, а он к ней. И это всех устраивает. Раньше сам мечтал об этом, просто о семье, где есть тесная физическая связь. Хотя бы уважение и привязанность.

— А сейчас? — я улыбнулась, догадавшись об ответе.

— А сейчас я хочу быть центром твоей вселенной. И всегда видеть свет в твоих глазах, — Джар сверлил меня испытывающим, почти требовательным взглядом от которого становилось весело и тепло на душе.

Разве это желание не любовь?

— Хочешь, значит, будешь! — наигранно сурово заявила я.

Передвинулась повыше и игриво цапнула его зубами за подбородок. А через мгновение мы поменялись местами, Джар навис надо мной, улыбаясь. Но секса пока не хотелось из-за слабости и терзающего голода.

— Есть хочется, — пожаловалась я.

Джар оделся и сходил за едой, и пока мы ужинали, судя по местному времени, я поделилась тревогой:

— Знаешь, странное чувство, меня волнуют только наши отношения и будущее на Ранте, ну как ко мне отнесутся.

— А что еще должно? — напряженно уточнил Джар.

Я сначала развела руками, удивляясь, почему он не понимает, а потом сложила их на своем животе и пояснила:

— Наш будущий ребенок. Почему-то я пока не могу осознать, что скоро стану мамочкой. Не чувствую в себе чего-то… такого. Просто пока ошарашена новостью и, конечно, радуюсь, что не бесплодна. Но раньше думала, когда узнаю о беременности, упаду в обморок от счастья. А сейчас… словно не со мной.

Джар улыбнулся и сгреб меня в охапку: