Её личное безумие
Шрифт:
– Ты никого не должна слушать, солнышко, – опять говорит Катрин. Она старается не повышать тон своего голоса и придавать своим интонациям лёгкости, но моментами не удавалось. Так и хотелось строгим тоном отдать приказы своей младшей дочери, как он делала со старшей. Но, нет. Так нельзя. Лорен не Лилит. С ней такая тактика не закончится чем-либо хорошим.
– Я тоже могу сказать что-то плохое и что? Это должно заставить тебя перестать заниматься любимым делом? – вдруг произносит женщина. Глаза Лорен тут же наполняются испугом, но Катрин пытается сменить направление своих слов. Нет.
Она понимает. Лорен поворачивается к маме и смотрит на неё во все глаза, так и впитывая в себя каждое сказанное своим родителем слово. Да. Она понимает.
Не им судить. Не им решать.
Она просто должна в это поверить. Она просто должна это признать.
Теплота от поддержки мамы опять успокаивает и наполняет сердце Лорен нежностью. В такие моменты она чувствует себя самой счастливой на свете, ведь рядом с ней есть именно тот человек, который всегда будет верить в её силы.
Лорен любит свою мать. Любит настолько сильно, что в этот момент вне сомнений для себя признает — у неё действительно всё получится.
Глаза резко открываются. Девушка жадно заглатывает воздух и впадает в глубокий шок, не сразу понимая то, что с ней сейчас происходит. Какие-то стены кругом. Аккуратно-обставленная мебель, красивый интерьер вместе с располагающей к себе обстановкой.
А потом и широкая кровать, на которой Лорен обнаруживает своё местоположение. Кровать? Господи, что она здесь делает?
Мысли начинают лихорадочно перебегать от одной к другой и девушка теряется в своих же собственных догадках. Всё кажется чужим в этом помещении. Не тем, где она должна была находиться.
И... хочется тут же задать вопрос, как она здесь оказалась? Её переместили в это место?
Лорен в панике. Мысли сливаются. Всё, что она помнит — это Викторию. Её победу и то, как ей самой измученной пришлось потерять сознание. А потом она...
– Неужели! – довольный голос у двери. – Я думал, ты уже никогда не проснёшься.
Лорен взволновано смотрит в другую сторону. Продолжая ещё ощущать яростное биение своего сердца, девушка лишь с облегчением вздыхает, замечая у края двери улыбающегося Томлинсона. Всё хорошо. С ней всё хорошо.
– Что произошло? – сразу же интересуется Лорен, не в силах понять произошедшее.
Она чувствует себя очень слабой и головная боль с жёсткостью отдаёт в височной области. Ей нельзя резко двигаться. Ей нужно успокоиться и хорошо разобраться в том, что случилось за последние минуты её странной жизни.
– Ты потеряла сознание, – объяснил Луи, делая шаг в сторону кровати, на которой лежала растерянная девушка. – Мы с Зейном отнесли тебя в эту комнату и позаботились о том, чтобы ты пришла в нормальное состояние. Как ты себя чувствуешь?
Что?! У Лорен перехватывает дыхание от такой неожиданной мысли. Комната Зейна? Серьезно? Хочется взвыть на этом же месте от такого дикого развития событий, но она пытается контролировать свою ярость. Надо успокоиться. Держать себя в руках.
– Всё хорошо, – нервно отвечает Лорен,
продолжая наблюдать медленное приближение Луи. В конце концов, парень присаживается на край кровати и девушка ещё лучше замечает голубизну его пристальных глаз. Он взволнован. И неужели он так беспокоится о ней?Лорен почти не дышит и просто наблюдает, как этот таинственный ей человек оказывается всё ближе к ней и всё плотнее. Она замечает напряжённость его лица: нахмуренные брови, сжатые губы, пронзительный взгляд. Парень прекрасен. Он молчит и это молчание кажется настолько интимным, что Лорен невольно отводит взгляд, пытаясь сконцентрироваться на чём-то другом.
У неё был ужасный день. Она в ужасном состоянии. Думать стоит именно об этом.
– Очухалась уже? – в комнате раздаётся ещё один мужской голос и, увы, обладатель такой язвительной интонации был менее приятен, чем Томлинсон.
Лорен даже поднимать своего взгляда не хочет. Она растеряно оборачивается и видит хозяина этого помещения, который даже не удосуживается проявить хоть каплю уважения. Малик не заходит в комнату. Лишь опирается на край двери, удобно располагаясь на своём пороге.
Он выглядит злобно. Руки сложены на груди, а взгляд так и выражает одно недоброжелательство, смешанное со сдержанным потоком яростного гнева. Стоит пойти чему-то не так и Лорен знает — гнев Зейна появится уже во всей своей красоте.
– Я в порядке, – без тени удовольствия отвечает девушка. Хочется отвести взгляд, но это кажется невозможным. Зейн слишком притягивает своё внимание.
И Лорен сдавленно молчит. Больше не произносит ни звука, отдаваясь всей концентрацией на своё дыхание, а не на буйные нервы, колотящие внутри. Ненависть к Зейну заполняет всё. Обида к нему уже давно овладела пространством сердца.
– Рад это слышать, Грейсон, — наконец, заявляет Зейн, уже склоняя голову слегка набок. Его губы кривятся. Глаза выражают ту же самую злость. – Тебе стоит получше заниматься своим здоровьем, милочка. А то смотри, скоро совсем сдохнешь в этих местах.
Он делает шаг вперёд и от этого сердце Лорен с напряжением содрогается. Она растеряно смотрит на Малика и не знает. Что делать? Видеть, как он приближается? Как наполняется ещё большим гневом?
– Если ты не можешь тренироваться, то просто выметайся отсюда, – опять заявляет он. Не молчит. Не останавливается. А говорит всю эту грязь, от которой уже просто чересчур сильно тошнит. – Никто не любит слабачек, Грейсон, и знаешь, я уж тем более не испытываю к ним уважения.
Его взгляд. Это презрение, эта безжалостность.
Лорен задыхается от такого потока негативной энергии и, не зная, что делать, она просто сжимает кончиками пальцев ткань одеяла и видит, как Зейн с гордостью разворачивается. Слава Богу, он уходит. Покидает её в этом месте и больше не тяготит своим жутким присутствием.
Лорен дрожит. Её тело содрогается, а дыхание сбивается с привычного ритма, отчего опять так трудно владеть над собой. Боль просто до невозможности сильная. От этого устаёшь с ней бороться. Хочется хоть какого-нибудь спокойствия и хоть какой-то радости, а не этих вечных упрёков и слов о том, какая она жалкая и ничтожная.