Ее словами. Женская автобиография. 1845–1969

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Женская автобиография детства во время Второй мировой войны

Учитывая, насколько сложным было военное время (1940–1945), количество англоязычных женских автобиографий детства, появившихся в этот период, просто поразительно. Конечно, некоторые из них были написаны в Северной Америке, удаленной от театров военных действий. Тем не менее женщины, жившие в Европе, отмечали, что писали о детских воспоминаниях именно для того, чтобы погрузиться в более счастливые времена. Шведская писательница Амелия Поссе пишет в предисловии к автобиографии детства «В начале был свет» (1940), что после событий февраля и марта 1938 года (аншлюс) она ясно осознала, что будет дальше: «Внезапно с провидческой ясностью я увидела, какая судьба неумолимо ждет род человеческий» 1 . Она говорит, что не могла писать почти два года. Но потом подруга посоветовала ей продолжить работу, «чтобы напомнить людям, какой невинно счастливой могла быть жизнь когда-то» 2 . Кейтлин Кеннелл, корреспондентка американских газет о танцах и моде в Париже, пишет в «Джема вчера» * (1945):

1

Posse-Brazdova A. In the Beginning Was the Light, trans. Grenville Grove. New York, 1942. P. 11.

2

Ibid. P. 12.

*

«Джем вчера» – отсылка к выражению из книги «Алиса в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла (1872): «У меня в доме правило такое: завтра варенье и вчера варенье, но сегодня – никогда» (пер. В. А. Азова). – Примеч. пер.

Я находила жизнь в Париже чернее, мрачнее и намного ближе к правилу «выживает сильнейший», чем даже год назад… Чтобы поддерживать минимальное ощущение нормальности необходимо было помнить, что было когда-то, где-то, была другая жизнь… Мне пришлось написать об этом 3 .

Работы, появившиеся в годы войны, во многом соответствуют моделям 1930-х годов. Это неудивительно, ведь большинство женщин, которые публиковались в эти годы, родились в те же десятилетия – с 1870-х до конца XIX века. Это голоса тех же поколений. Читали ли они своих предшественниц? Многое в формате и стратегии изложения произведений 1940-х напоминают мемуары и полумемуары 1930-х годов. Кажется верным сказать, что эти писательницы были хорошо осведомлены о мемуарной традиции.

3

Cannell K. Jam Yesterday. New York, 1945. P. 1.

Связи между теми, кто писал работы, ориентированные на себя, и их предшественницами менее заметны. Знали они о предыдущих моделях или нет, но писательницы, издававшиеся в военное время, внесли заметный вклад в жанр автобиографии детства и юности.

Полумемуары

В годы войны пожилые женщины, родившиеся до середины 1880-х, – Мэри Карбери, Эмили Карр, Хелен Флекснер, Элизабет Нилсон, Амелия Поссе-Браздова, Маргарет Вейнхандль, – в основном обращались к жанру полумемуаров. Старшая из них, Карбери, внесла свой вклад в список ретроспектив викторианской эпохи книгой «Счастливый мир: история викторианского детства», которую она начала вести как дневник в возрасте двенадцати лет и переработала в семьдесят. Нилсон, дочь основателя Демократической партии в Германии и жена президента Smith College, опубликовала мемуары о ее детстве в Германии под названием «Дом, который я знала: Воспоминания юности» (1941). В Австрии Маргарет Вейнхандль опубликовала «И шумят твои леса: Детство в Штирии» (1942) – произведение, которое после войны оказалось под запретом в зоне советской оккупации, ГДР и Австрии, предположительно потому, что автор, член Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП), высказывается в ней о превосходстве немецкой нации. Некоторые молодые женщины также выбрали модель полумемуаров.

В 1940 году Мэри Маргарет МакБрайд, американская радиоведущая, опубликовала «Как дорого моему сердцу» семейные мемуары о фермерской жизни в Миссури, в которых немало личного. Кейтлин Кеннелл смогла превратить хаотичную историю своей семьи в занимательные семейные мемуары детства и юности в «Джем вчера» (1945). Она включает множество впечатлений от происходящего. Намного менее заметная молодая женщина – школьная учительница Энн Тренир – написала очаровательное произведение о детстве в Корнуолле. Ее «Школьный домик на ветру» (1944) напоминает книгу Элисон Уттли с ее описанием радостного деревенского детства в нетривиальном месте, а также аккуратным, изысканным стилем. Тренир не пытается представить рассказы о себе абсолютно типичными, как это сделала Уттли («то, что я чувствовала, свойственно детям»), а характеризует как нечто свойственное ей самой. Еще более молодая Эвелин Кроуэлл опубликовала сборник «Техасское детство» (1941), напоминающий творчество Несбит. Она тоже включает в рассказы о месте и семье значительный субъективный элемент.

Все чаще в автобиографиях детства женщины пишут о себе, своей индивидуальности. Авторы представляли мемуары о конкретных месте и времени, о своих семьях, как истории своего опыта (например, Кеннелл). Когда это стало достаточно распространенной практикой, многие женщины отважились на высказывание. Преимущество полумемуаров состояло в том, что они дополняли фактическую информацию живыми эмоциями. И наоборот, некоторые писательницы подкрепляли «свои истории» щедрыми описаниями времени, места, обычаев и портретами других людей (например, Поссе). Случай Поссе особенно интересен. Она пишет необычайно большое произведение (более 400 страниц), по-видимому, чтобы подробно рассказать о том, как все было во времена ее исключительно счастливого детства до тринадцати лет, когда умер ее отец (граф) и семья лишилась дома. Кажется, она пишет исключительно для себя. В то же время ближе к финалу история становится чрезвычайно личной: Поссе описывает детские откровения. Складывается впечатление, что «откровение» или «поворотный момент» для нее – это больше, чем просто литературный оборот.

Одно из таких откровений заключается в том, что в возрасте семи-восьми лет Поссе поняла, что не является центром вселенной. Она также признается, что у нее был воображаемый друг, мальчик, который сопровождал ее с определенного возраста (ей было больше шести) и исчез примерно в одиннадцать лет – как и у Уны Хант ранее и Мэри Лютьенс после. В отличие от Хант и Лютьенс она воображает и девочку – подругу для игр.

Жемчужина среди полумемуаров – книга американки Хелен Томас Флекснер «Квакерское детство» (1940), в которой увлекательно рассказывается не о жизни семьи квакеров, а о том, чем ее специфика оборачивается для девочек. Флекснер родилась в 1871 году в Балтиморе и была младшей дочерью в квакерской семье. Ее мемуары, написанные в конце жизни, напоминают книгу Элеоноры Фарджон, поскольку в них также идет речь о необычной семье, в которой был сосредоточен весь мир, как и для Фарджон. Однако, в отличие от Фарджон, Флекснер работает преимущественно в историческом, а не в романном стиле. Она описывает события из жизни родителей, семерых братьев и сестер и собственной (до семнадцати лет, когда умерла ее мать). Если в этой книге есть сюжет, то это ее безграничная любовь к матери. С начала и до самой смерти ее от рака ясно, что мать, «чья любовь была [ее] убежищем», – самый важный человек в жизни автора, самая большая ее привязанность 4 . Флекснер показывает, что значило принадлежать к квакерам для женщин в ее эпоху. Квакеры считали мужчин и женщин равными, но это не означало настоящего гендерного равенства. Ее родители, столпы общины, обсуждали воспитание детей и во многом были согласны друг с другом. Но были и конфликты. Среди них – разногласия по поводу эмансипации женщин. Мать Хелен происходила из известной квакерской семьи из Филадельфии. Она была лидером церкви и Женского христианского союза трезвости и «президентом девяти сообществ» 5 и хотела, чтобы ее дочери получили образование. Ее собственное образование закончилось в шестнадцать лет из-за отсутствия женских колледжей. Она вышла замуж в семнадцать и родила десять детей. Отец Хелен, врач и пастор, придерживался сексистских взглядов относительно женского образования и «разведенных женщин», что вытекало из его убеждения, что женщинам не хватает мужских умственных способностей, но они духовно и морально выше мужчин (или должны быть таковыми). Мать Хелен победила в этом споре. Старшая сестра Хелен, которая позже стала президентом Брин-Морского колледжа, настояла на получении образования, и все младшие девочки семьи также учились в колледже. Мы мало что узнаем о самой Флекснер, за исключением того, что она была «очень хорошей маленькой девочкой» 6 и хотела стать поэтессой или писательницей (по факту она стала профессором английского языка в Брин-Море). Она также стала феминисткой: «Таким образом, ранние переживания подготовили мой разум к страстному желанию исправить несправедливости общества по отношению к полу моей матери и меня самой» 7 .

4

Thomas Flexner Н. A Quaker Childhood. New Haven, 1940. Preface, без нумерации.

5

Ibid. P. 107.

6

Ibid. P. 10.

7

Ibid. P. 82.

Детские мемуары канадской художницы Эмили Карр «Книга малышки» (1942) представляют интерес главным образом потому, что несколько лет спустя Карр написала совершенно другое повествование о своем детстве в автобиографии «Болезнь роста» (1946), опубликованной посмертно. Первая половина «Книги малышки» – сборник рассказов о детстве Карр в Виктории (Британская Колумбия). Эти поэтические, оригинальные и творческие произведения, которые касаются разнообразных тем, от воскресных дней до появления у семьи коровы, раскрывают видение ребенка в возрасте от четырех до примерно девяти лет. Мы узнаем о чувствах ребенка – его разочарованиях, стремлениях, радостях и фантазиях, – многие из которых, такие как желание иметь собаку и анимистические представления о природе, знакомы по другим автобиографиям детства. В противоположность этому несколько страниц, которые Карр посвящает своему детству в автобиографии «Болезнь роста» (1946), рисуют мрачную, жестокую картину, на которую в «Книге малышки» нет и намека. Она рассказывает, что ее отец был деспотичным педантом, который вел себя так, как если бы он был Богом. Ее мать не противостояла ему. По словам Карр, отец превращал своих детей в «личных питомцев» одного за другим ровно тогда, когда ребенок находился в фазе обожания мужчин; когда ребенок перерастал эту фазу, отец переходил к младшему.

Мать Эмили Карр умерла, когда ей было двенадцать лет, а отец – два года спустя. Ее старшая сестра, на двадцать лет старше младшего из детей, взяла на себя заботы о семье и управлялась с наименее послушными – Эмили и ее братом – при помощи побоев. В шестнадцать лет Эмили «сбежала» в Сан-Франциско изучать искусство. Контраст между очаровательной «Книгой малышки» и ужасающими подробностями из «Болезни роста» показывает, насколько пластичной может быть тема детства. Мало того, что человек может думать о своем детстве по-разному в разные периоды, но влияние на конечный результат может оказать и желание написать какую-то определенную книгу. Случай Карр заставляет задуматься, насколько правдивыми были некоторые из ранних мемуаров о счастливом детстве.

Произведения, сфокусированные на авторе

Целый спектр психологических автобиографий был написан молодыми женщинами, родившимися после 1880-х. Шесть из них особенно примечательны. Две автобиографии, подробно рассмотренные ниже, значительно повлияли на общие тенденции: «Дитя леди» Энид Старки (1941) и «Обычный ребенок: довольно правдивые заметки» (1942) Мюриэль Сент-Клэр Бирн. Старки написала автобиографию-исповедь, похожую на произведения на Мэйбл Додж Лухан и Мэри Баттс, которую, пожалуй, и сегодня можно считать выдающейся работой такого рода. Мюриэль Сент-Клэр Бирн пыталась передать точку зрения ребенка так же, как это делала Франческа Аллинсон и Дормер Крестон, но, кроме того, она активно исследует работу памяти в самой оригинальной манере. Обе эти работы обращаются к проблемам взросления девочек. Еще две автобиографии являются предвестниками «более поздних» тенденций и тем самым заслуживают более пристального взгляда: «Актерская дочь» (1941) Алин Бернштейн – пример автобиографии отношений, ставшей популярным жанром после Второй мировой войны, и «Темная симфония» Элизабет Адамс (1940), поднимающая тему расового неравенства. Два других замечательных произведения – «Волшебное королевство» Кейтлин Койл (1943) и «Внутри городских стен» Маргарет Манн Филлипс (1943) – единственные в своем роде опыты, не напоминающие ничего из написанного ни до, ни после. Койл интересует, как нас формирует наше происхождение. Написанная с точки зрения ребенка, ее книга рассказывает, как ребенок проникает в тайны наследственности. Маргарет Филлипс пишет необычное, очень оригинальное произведение о том, как она мыслила в свои двенадцать лет в год, когда закончилась Первая мировая война.

Поскольку эти работы не вписываются ни в одну модель, я не буду на них останавливаться.

Самоутверждение

Литературный критик Энид Старки родилась в 1897 году в Ирландии. Получила известность благодаря написанным ею биографическим произведениям о Шарле Бодлере, Артуре Рембо, Андре Жиде и Гюставе Флобере; преподавала французскую литературу в Сомервилль-колледже * , стала действительным членом [fellow] Сомервилля и, наконец, ведущим преподавателем по французской литературе в Оксфорде. Она написала «Дитя леди» в 1939 году. В мае 1940 года книгу приняло в печать издательство Faber 8 , и в 1941-м она была опубликована.

*

Один из колледжей Оксфордского университета, основанный в 1879 году для обучения женщин. Первых студентов мужского пола в колледж приняли только в 1994 году. – Примеч. пер.

8

Richardson J. Enid Starkie. London, 1973. P. 128.

В предисловии Старки пишет: «В августе 1939 года, пока буря набирала обороты, я захотела сохранить, пока еще было время, то, что осталось от той ранней жизни, прежде чем она будет погребена под обломками Второй мировой войны» 9 . Тем самым она создает фундамент для очередной ретроспективы о довоенных временах. Старки выросла в Ирландии, одна из пяти детей последнего резидента-уполномоченного по образованию в Ирландии. Она подчеркивает, что ее Ирландия ушла в прошлое: с появлением Ирландского Свободного государства, место полностью изменилось. Таким образом, возникает впечатление, будто Старки намеревается написать мемуары в духе социальной истории, подобные тем, что мы видели в предыдущем десятилетии. Как и Молли Хьюз, она ссылается на типичность: «Это жизнь детей среднего класса в те далекие дни, которые я желаю воссоздать в памяти» 10 . Более того, она говорит, что пишет не автобиографию, а семейную историю: «Я пытаюсь воссоздать не собственный образ, а образ моей семьи» 11 . Подобно многочисленным семейным мемуарам предыдущего десятилетия, книга богато проиллюстрирована фотографиями Энид и ее семьи. Старки извиняется за несовершенство памяти: «Я никогда не вела дневник, и у меня не сохранилось писем из детства – и вообще семейных писем, – и поэтому, когда я пишу, я вынуждена вылавливать лоскуты воспоминаний из тряпичного мешка памяти» 12 . Таким образом, в предисловии она повторяет ряд традиционных установок: хочет сохранить прошлое; ее детство типично; ее воспоминания – обрывки; она не ставит своей целью написать о себе, но хочет изобразить свою семью.

9

Starkie E. A Lady’s Child. London, 1941. P. 11.

10

Ibid. P. 14.

11

Ibid.

12

Ibid. P. 13.