Эффект Фостера

– Заткнись, иначе клянусь, я… – зарычал отец, приближаясь к нам.

– Пусть он скажет, – раздался категоричный голос Дэниела. Он, кажется, так же как и я не понимал, что происходит, но очень сильно хотел дослушать своего сына.

Лицо Джефри побледнело, оно было безжизненным, холодным.

– Барбара, мы уходим, – снова подал голос отец, но я даже не слушала его, все мое внимание было на Джефри.

– Танцовщица клуба, с которой он изменял моей маме, забеременела? – догадалась я.

– Да. Она забеременела и хотела рассказать ему, попросила его встретиться за городом, чтобы не вызывать подозрений, ведь он так переживал, что твоя мама узнает о его романе на стороне, – усмехнулся Джефри, обращая взгляд на моего отца, а в следующее мгновение эта жестокая улыбка пропала с его лица, оставляя властвовать безжизненный холод. – Она была влюблена в него, этот роман был самым долгим в ее жизни, она думала, он оставит семью и уйдет к ней…

Мои глаза защипало от подступающих слез, я не могла вдохнуть, казалось кто-то просто сжал мое горло рукой и душил, никак не желая отпускать. Я боялась посмотреть на отца, потому что понимала: один взгляд, и я не смогу смотреть на него никогда. Я возненавижу его, я буду презирать его настолько, что никогда в жизни не заговорю с ним.

– Довольно, – обреченно выдал папа. Его голос эхом отдавался в моих ушах.

Довольно.

Довольно.

Довольно.

Джефри ухмыльнулся, все так же наблюдая за лицом моего отца.

– Она призналась ему, что беременна, понастроила в своей голове воздушных замков и думала, что они станут счастливой семейкой. Но он сказал ей сделать аборт, и, – он обратился к отцу, – Эванс, что еще там было? Что-то вроде: «Ты думала, я уйду от своей жены к обычной шлюхе?»

Нет.

Я видела всю ситуацию со стороны, видела эту танцовщицу потерявшую голову от любви, видела ее страдания, но упускала самое главное.

Джефри.

Откуда он все это знает? Фостер будто бы присутствовал при этом разговоре, но он не мог, если только…

Нет, нет, нет, пожалуйста.

– Этим же вечером она потеряла ребенка. Ей было плохо, и эта… кровь. Я просто не знал, что делать. Я сидел на полу в маленькой прихожей нашего дома рядом с ней и понятия не имел, как ей помочь. Мне тогда едва исполнилось тринадцать, но я ничего не знал о таких вещах, – словно в бреду рассказывал он. Глаза Джефри были стеклянными, он смотрел на моего отца, будто тот был прозрачным, Фостер ушел в свои воспоминания. – Я схватил ее телефон и позвонил твоему отцу, я рассказал ему все. Знаешь, что он сделал? Он повесил трубку.

Слезы стекали к подбородку и падали вниз, пропитывая футболку. Мне было так больно слышать это, и единственной моей мыслью было сбежать от них всех и остаться одной. Я не могла сдержать своих эмоций, громкий всхлип вырвался из моего горла, и это моментально привлекло его внимание. Джефри заскользил взглядом по моему лицу.

– Подруга Тианы Данкрафт, – прошептала я, охрипшим от слез голосом.

– Моя мама. Это была моя мама, Барбара. Твой отец монстр, который заслуживает самого страшного наказания.

Теперь я видела всю картину, от которой шевелился каждый волосок на моем теле.

Вот почему он улыбался. Вот почему он наслаждался яростью моего отца.

Боже.

Я сидела у него на коленях, рассказывала ему о романе моего папы и той пресловутой танцовщицы, о всем том, что поведала мне Дорис, а он делал вид, будто ничего не знал. Он лгал, глядя в мои глаза. Он знал, что его мама влезла в нашу семью, он обо всем знал, черт его дери, и молчал!

Я заметила побелевшего Дэниела за спиной Джефри, кажется, он был в полном ошеломлении от вскрывшихся грязных секретов моей семьи. Или все же наших семей?

– Не хочешь обсудить это, Эванс? – изумленно спросил Дэниел. Его потемневшие глаза говорили о поглощающей его злости. Еще бы, Дорис не была его женщиной, он сам недолюбливал ее, однако она была мамой его сына.

– Я не собираюсь обсуждать это. Мы уходим, сейчас-же, Барбара, с тобой поговорим дома, – сказал отец, бросая мне мои спортивные штаны. Я наспех натянула на себя вещь. И не глядя на Джефри, зашагала к двери, но он посмел схватить меня за руку.

Первая волна отчаяния и боли стихала, вместо нее нагрянула злость и обида.

– Барбара.

– Нет, не смей меня трогать! – зашипела я, отшатываясь от него. – Ты лгал мне, Джефри. Я верила тебе, считала тебя своим… домом. Вот почему все это происходило. Ты просто решил отыграться на мне из-за моего отца, прямо как Кай, как Колби. Ты ничем не лучше их.

Он сжал зубы, желваки заиграли на его щеках. Он злился.

– После всего, ты действительно так думаешь?

Я не знала где правда. Я не знала, кому верить. Я не знала кто предатель.

Вдруг они все предатели?

Я не ответила, но он все понял по моим глазам.

Да. Я думала.

Его лицо перекосило, будто ему было больно, и я не понимала, действительно он испытывал боль или всему виной его ярость, а может он просто продолжал играть? Боже мой, я так запуталась.

– Хочешь сказать, что не желал отомстить моему отцу, используя меня?

– Я не…

– Нет! Отвечай на гребаный вопрос, меня не волнуют детали, Джефри, – зарычала я.

– Желал, – резко ответил он, подставляя мне последнюю подножку.

Его голос прокатился по моей коже вызывая сильнейшую боль, которую мне пожалуй еще не доводилось чувствовать. Я слышала неприятный хруст в ушах. Интересно, а Фостер тоже слышал его?

Всем известно, что сердце не имеет костей, но отчего-то оно ломается больнее всего. Мое разлетелось на осколки. Такие маленькие, что исправить это теперь невозможно.

Глава 44

Барбара

Я нервно дергала ногой, утонув в кресле в кабинете моего отца. Мои мысли были далеко, и его предложение обсудить все по-взрослому, я благополучно пропустила мимо ушей.

«Он уже угрожал мне, но я не думал, что он решит свести личные счеты, используя мою Барбару»

Папа нервно расхаживал из стороны в сторону, о чем-то размышляя. Его брови двигались прямо как две мохнатые гусеницы, и это казалось мне забавным.

Да. Брови моего отца казались мне забавными, ведь больше ничего в моей жизни не было забавным. Это была огромная трагедия с моим разбитым сердцем и надломившейся душой.