Эффект Фостера

Мы не поговорим завтра. Мы не поговорим больше никогда.

Я закрылась в своей комнате и, не теряя времени начала собирать чемодан. Всего десять минут назад, когда отец сказал о том, что у меня нет выбора, я впала в отчаяние, но выбор был. Мой взгляд зацепился за часы-будильник, стоящие на туалетном столике в моей комнате. Изящная вещь начала двадцатого века. В комнате он выполнял скорее декоративную функцию, однако это не отменяло того, что часы все еще работали. Бабушка подарила мне их, когда я была совсем малышкой. Она умерла, когда мне было шесть, оставив наследство отцу, а мне часы и маленький подарочек.

Бабушка, должно быть, предполагала подобное развитие событий, ведь Эвансы всегда отличались скверным характером. Именно поэтому она оставила мне трастовый фонд, о котором я благополучно забыла, ведь не могла им воспользоваться до своего совершеннолетия. Но мне уже восемнадцать, а значит, у меня есть деньги, которые никому не забрать. Отец не имеет к трастовому фонду никакого отношения, даже отследить меня не сможет, ведь доступ к счету есть только у меня.

Уже ночью я уеду так далеко, что отец никогда не найдет меня. Я начну новую жизнь и буду делать то, о чем всегда мечтала. А он может и дальше строить семью с Пейсли, рожать детей и держаться за свою компанию.

Да, я уеду, но перед этим я хотела бы кое с кем попрощаться.

***

Он оставил дверь открытой как я и просила. Фостеры спали, поэтому тихо, словно мышка, я поднялась на второй этаж и вошла в его спальню. Его спина – первое, что я заметила, темные волосы в ночи казались совсем черными. Он дожидался меня в темноте, ведь время было совсем позднее.

– Мейсон, – позвала я, но он не обернулся, даже не сдвинулся с места. Тогда я подошла к нему ближе. Я задавалась вопросом, знает ли он, что произошло сегодня в этом доме? И его холодная встреча ответила за него.

– Мейсон, прости. Мне жаль, – начала я, присаживаясь позади него на кровать.

Он не ответил.

Помимо безграничного гнева, разочарования и печали я испытывала чувство вины. Теперь Мейсон знал обо всем. Это я поняла, когда позвонив ему на телефон, он сбросил мой звонок. Теперь он знает, что парнем, с которым я целовалась, был его брат, собственно, обладать высоким интеллектом не нужно, чтобы понять это.

– Ты невероятный человек, прекрасный парень и хороший друг…

– Поэтому ты переспала с моим братом? Потому что я хороший человек? – усмехнулся он, даже не повернув головы в мою сторону. Я не видела его лица, но его голос выдавал обиду.

Я молчала, ведь совсем не знала, что ему ответить, да и стоило ли вообще отвечать?

– На самом деле я пришла сюда не для выяснения отношений. Мне жаль, что я не сказала тебе всей правды, но я не буду извиняться за то, что влюбилась в твоего старшего брата.

Боже. Я сказала это вслух. Даже Джефри я такого не говорила, а Мейсону так просто выдала.

Он напрягся после моих слов, и я в очередной раз почувствовала укол вины.

– Я хотела поговорить с тобой о бейсболе.

Он хрипло рассмеялся.

– И ради этого ты пришла в час ночи? Завтра никак?

– Мне показалось это срочным, – пожала плечами я. – Не совершай ошибку, Мейсон. Выбирай Флориду, выбирай то, к чему взывает твое сердце. Ты ничем не обязан своему отцу, ты не должен положить свою жизнь на то, чего не желаешь.

Я опустила руку на его плечо, но он дернулся, скидывая мою руку.

Ничего, мне понятен его гнев.

– В школу ты прибываешь раньше всех, тренируешься, вместо того, чтобы спать. Твоя комната кричит о любви к бейсболу. Да брось тебе мяч ночью, когда ты спишь, я уверена, что ты проснешься и отобьешь его. Бейсбол твоя жизнь. Почему тогда ты хочешь совершить бейсбольное самоубийство?

Он не ответил, лишь тяжело дышал, словно едва выносил мое присутствие рядом.

– Запомни чувство, когда берешь в руки биту, Мейсон. Запомни и держись за него. Ты лучший на поле, не бойся бороться за это, даже если борьба будет против твоего отца. Выбирай университет во Флориде и блистай, крутых управителей компаний полно, крутых бейсболистов – нет.

Я хотела снова коснуться его плеча, но вовремя одумалась. Моя рука так и зависла в сантиметрах от его тела. Он молчал, очевидно, не желая разговаривать со мной, поэтому я встала с кровати и направилась к двери. Но стоило мне взяться за ручку, он заговорил.

– Ты всегда мечтала получать лучшее. Джефри казался тебе недоступным, недосягаемым. В этом вся ты Барбара. Эгоистичная стерва, которая любит только себя.

Я обернулась, замечая, что он все же встал с кровати и теперь был повернут ко мне лицом. Его слова пустили неприятную дрожь по всему моему телу.

– Ты не влюбилась в Джефри, нет, – сказал он, неспешно направляясь ко мне. – И никогда не полюбишь, потому что ты холодная и черствая, а он просто твой очередной каприз.

Мейсон подошел почти вплотную. Я прижалась спиной к двери, чувствуя как от неприятной боли сводит челюсть. Глаза защипало, и я заморгала, чтобы в очередной раз не расплакаться.

– Я думал, ты другая, не такая как все девушки, особенная, со светлой душой. И ты действительно оказалась другой, но никакой светлой души нет. Ты эгоистка, обычная кукла, как любил называть тебя Джефри. Бесчувственная и пустая. Ты манипулируешь людьми, и не способна на настоящие чувства.

В нем говорила обида, я это понимала, но не могла оставаться равнодушной к его словам. Они обжигали сильнее огня.

– Прощай, Мейсон, – прошептала я, покидая его комнату.

Стоило двери за мной закрыться, я дала волю слезам. В пустом темном коридоре на втором этаже Фостеров я была одна и знала, что никто не услышит моих судорожных вздохов. Я сдерживала крик, который рвался вырваться на свободу, но в этой семье и так было достаточно драмы. Не хватало еще, чтобы Джемма и Дэниел проснулись посреди ночи от душераздирающего крика. К тому же мне нужно было оставаться незамеченной.

Я направилась к лестнице, стараясь игнорировать странное чувство, поселившееся где-то в районе моего затылка. Позади меня заскрипела половица, и я резко обернулась.

Значит это ощущение, что за мной кто-то наблюдает, не было надуманным. Его взгляд я будто бы могла ощущать своей кожей. Он стоял в самом конце коридора, я не видела Джефри, но знала точно, что он там.

Я вытерла рукавом слезы, мои ноги приросли к полу, как это бывало всегда в его присутствии. Джефри медленно шел ко мне.

Глава 45

Барбара

– Что ты делала в его комнате? – спросил Джефри, медленно надвигаясь на меня.

Я вызывающе провела кончиками пальцев по нижней губе, будто бы стирала с нее что-то.

– Позволила себе утешиться в компании правильного Фостера, – сказала я, выпрямляясь, когда он оказался рядом. Настолько близко, что его запах болью заструился по моим венам, достигая расколотого сердца. На нем не было футболки, только пижамные штаны. Кожа его обнаженной груди пылала. На шее висела цепочка – моя цепочка.