Эффект Фостера

– Ты все еще успеваешь на выпускной. – Джефри убрал полотенце в ванную, и вернулся на прежнее место.

– Пейсли порвала мое платье, – пожала плечами я.

– Ты можешь надеть любое другое платье.

– Любое платье не подойдет. Да и потом, мне больше нравится находиться рядом с тобой. – Я пододвинулась к Джефри и снова поцеловала его. Моя рука медленно накрыла ширинку его джинсов. И как только я начала поглаживать его, углубляя поцелуй, под ладонью чувствуя, как он твердеет, Джефри все остановил.

– Нет.

– Почему? Я хочу тебя, хочу сделать это с тобой. Джемма на смене, Мейсона нет, Дэниел сюда никогда не сунется.

Он прижался своим лбом к моему, крепко сжимая мою руку в своей.

– Ты расстроена, Барбара. Это не лучшее время для того, чтобы лишаться девственности. Ты должна быть готова, а не пытаться закрыть одними эмоциями другие.

Я усмехнулась, перехватывая его руку.

– Джефри, – прошептала я, касаясь его губ своими, но, так и не целуя. Я просунула обе наши руки в свои трусики и прижала его пальцы к горячему местечку между моих бедер. Он коснулся меня, его пальцы мгновенно нашли нужную точку и погладили, срывая с моих губ тихий стон. Я была слишком влажной. Джефри вздохнул, зачарованно наблюдая за его двигающейся рукой в моем белье. – Ты думаешь, что я не готова?

Джефри

Она убивала меня, медленно, кирпичик за кирпичиком разрушала мое самообладание. Я поглаживал ее, пока Барбара, не отрывая своего взгляда от моего лица, невинно кусала губы и тихо стонала. Она была горячей и влажной, Барбара была права, физически она действительно готова.

Я не мог насытиться видом передо мной, ее ноги были слегка согнуты в коленях, чуть расставлены в стороны. Она завела руки за спину и оперлась на них, выгибая позвоночник и двигая тазом каждый раз, как мои пальцы задевали ее клитор.

Черт.

Так чертовски сексуально, моя ширинка трещала от напора, а грудная клетка разрывалась от огромного – просто колоссального чувства любви к этой девушке. Я передвинул палец чуть ниже, кружа по краешку ее входа. Она подалась вперед, мечтая почувствовать мои пальцы в себе, но я дразнил ее, я был самым настоящим садистом, ведь с удовольствием наблюдал за тем, как жалобно она постанывает, как отчаянно выгибает спину и втягивает живот, как она нуждается во мне, также сильно, как и я в ней.

– Раньше я ненавидела твои руки и твои пальцы, Джефри, – запинаясь, призналась она.

– Правда, и почему же? – усмехнулся я, проникая в нее самым кончиком пальца, но затем останавливаясь и наблюдая, как она начинает хныкать.

– Потому что пока Мейсон целовал меня, я мечтала почувствовать в себе пальцы его старшего брата, – ухмыльнулась она, и после ее слов, я остановил все свои манипуляции с ее киской, отчего Барбара разочаровано вздохнула.

Дьявол. Как при такой ангельской и невинной внешности ей удается быть самым настоящим порочным чертенком?

Да. Она думала о моих пальцах, ласкающих ее, даже когда встречалась с моим братом. Почему я был настолько глуп и нерешителен, почему не завладел ею раньше? Мы могли давно быть вместе.

Плевать! Неважно как, неважно сколько времени, важно лишь то, что теперь она моя.

– Ложись, – приказал я. Барбара медленно откинулась на кровать. Ее голова коснулась подушки, а светлые немного спутанные волосы разметались в стороны, словно огромная золотая корона над ее головой.

Она сжимала руками покрывало, которым была заправлена моя кровать, когда я снова начал распалять ее, поглаживать и надавливать там, где ей это было необходимо. Ее грудь тяжело вздымалась, маленькие розовые соски натянули кружево бюстгальтера.

Так, мать его, прекрасно.

Я навис над ней, целуя сладкие, искусанные губы.

Мы выяснили, что она готова физически, но готова ли морально? Я понимал, что она делает, Барбара просто бежит от своих проблем и находит спасение в удовольствии, но я не мог остановить ее, не мог остановить себя. Меня терзали сомнения касаемо ее намерений. Она ведь ни разу не сказала о том, что я значу для нее, что мы значим для нее. Она уходила от этого вопроса.

Дьявол.

Я чувствовал себя таким слабаком. Девушки признавались мне в любви сотни раз, и слишком быстро, буквально на следующий день после знакомства и одной ночи секса, но я хотел, чтобы именно ее губы прошептали эти заветные слова, я хотел, чтобы Барбара сказала, что любит меня, ведь я совершенно точно сходи с ума от любви к ней. Настолько, что один ее взгляд не позволял мне сопротивляться. Но вместе с тем я боялся спросить напрямую, вдруг она не ответит взаимностью?

Ее руки запутались в моих волосах, заставляя первый хриплый стон вырваться из моего горла.

– Никогда не подумала бы, что голова и волосы твоя эрогенная зона, – усмехнулась Барбара, явно подразнивая меня. Поцелуями я спустился к ее шее и прикусил нежную кожу, проникая в нее пальцем. Барби задрожала, с ее губ сорвался тихий молящий стон удовольствия.

– Перестань болтать, – прошептал я, зализывая покрасневшее место укуса.

– Да, хорошо, – ответила она, к концу слова срываясь на очередной стон. Я тихо рассмеялся.

– Думаю, тебе все же нравятся мои пальцы.

– Думаю, я без ума от них.

Я провел носом по краешку ее груди над бюстгальтером, а затем прикусил через кружево твердый сосок, моя Барби задохнулась и вцепилась в мои волосы сильнее. Запах ее кожи наполнял мои легкие, пьяня голову. И снова рядом с ней, я терял всякую способность мыслить. Дверь была не заперта, кто угодно мог войти и застать нас, но мне не хватало выдержки оторваться от нее.

Разочарованный вздох сорвался с ее губ, когда я убрал руку из ее трусиков. Я уже видел ее грудь, видел ее полностью обнаженной, но это не мешало мне волноваться, словно в первый раз.

Мои руки опустились на мягкие полушария ее груди и сжали их. Возбуждение прокатывалось под моей кожей, концентрируясь внизу живота. Вся моя кровь собралась в одном единственном месте, может именно поэтому мое сердце так сильно стучало? Ему недоставало крови.

Я расстегнул ее бюстгальтер и сразу принялся осыпать поцелуями ее грудь, затем спустился к ребрам, в конце концов, оказываясь у края ее трусиков. Мне нравилось, что Барбара больше не стеснялась, она выгибалась и стонала от каждого, даже самого невинного прикосновения. Ее взгляд не отрывался от моего лица, будто наш зрительный контакт был важен для нее, а может ее просто возбуждало это?