Эффект ритуала. Магия простых действий – от привычки к ритуалу
Шрифт:
Такая суровая реакция на нарушение ритуалов характерна не только для иудаизма. В другом эксперименте мы попросили католиков посмотреть видео, на которых люди крестятся. В некоторых роликах крестились правильно: правой рукой коснуться (1) лба, (2) груди, (3) левого плеча и (4) правого плеча. В других видео некоторые из этих движений были пропущены. После этого мы попросили католиков представить, что они, будучи членами церковного комитета, планируют крупное праздничное мероприятие, поэтому необходимо распределить между членами общины некоторые неприятные задачи, включая мытье туалетов. Те, кто наблюдал неправильно выполненное крестное знамение, чаще всего предлагали направить мыть туалеты именно нарушителей ритуала.
Отсюда следует вывести некоторые практические рекомендации. Когда мы создаем особые ритуалы лишь для себя, то и любые изменения затрагивают только нас самих. Однако когда мы пытаемся изменить ритуалы, которые важны для других, даже если мы
Есть и другая, более смелая стратегия. Речь идет об изменении существующих ритуалов, которые так сильно нас расстраивают, что лучше вообще начать с нуля и придумать совершенно новый ритуал. Если дети не могут приехать на праздники, а без них все совсем не так – не пытайтесь цепляться за ритуалы, которыми вы дорожили, пока все собирались вместе. Попробуйте создать новый ритуал: быть может, пришло время отметить праздничные дни в теплых краях?
Исследования показывают, что хотя групповые ритуалы и связывают нас, они могут легко стать источником раздора. Какие же элементы чаще всего превращают наши ритуалы в повод для конфликта? Здесь имеют значение два фактора: угрозы и убеждения.
Когда другие группы ставят под сомнение или угрозу наши убеждения и ритуалы, мы более склонны сурово реагировать на такое поведение. Поскольку ритуалы связаны с развитием идентичности, мы реагируем так, как будто другие пытаются ограничить наши возможности выражать свою идентичность как часть группы. Отголоски этого ощущения прослеживаются в таких фразах, как «борьба с Рождеством». В данном случае преимущественно белые христиане чувствуют, что их образу жизни и ритуалам угрожает безобидный, казалось бы, переход от пожелания «счастливого Рождества» к пожеланию «счастливых праздников». Все это порождает гнев и способствует мышлению в духе «мы против них». Другая точка зрения такова: у других групп есть свои зимние ритуалы, поэтому фраза «счастливых праздников» охватывает представителей самых разных религий. Угрозы и убеждения тесно связаны: убеждения заставляют нас чувствовать угрозу, а чувство угрозы заставляет нас пребывать в полной уверенности, что именно наши убеждения верны.
Вспомним шляпный бунт 1922 года. Действительно, людей переполнял гнев. Но была ли угроза? Спустя столько лет эта мысль кажется довольно сомнительной. Не забывайте, что ритуал способен исказить наше мышление. Ритуалы сближают нас, формируя нашу личность, но это сближение может дорого обойтись и привнести свои ограничения. Когда ритуалы выходят за рамки привычных действий и уже диктуют, что нужно сделать, вместо позитивных эмоций они могут вызывать недоверие, неприязнь и желание наказать тех, чьи ритуалы противоречат нашим. Если мы потребуем, чтобы другие люди переняли наши ритуалы, или не станем принимать во внимание то, что и у других есть свои ритуалы, неизбежно последует конфликт. Он может носить вполне обыденный характер, например выливаться в ссоры из-за туалетной бумаги или посудомоечной машины, а иногда может иметь и разрушительные последствия. Столетия конфликтов были порождены ненавистью между представителями разных религиозных групп. Тридцатилетняя война, по сути, была конфликтом из-за ритуала, который разгорелся в связи с вопросом: облатка и вино в церкви – это действительно тело и кровь Христа или только в метафорическом смысле? Католики воспринимали это буквально, протестанты – в переносном смысле. Результат – война в Европе на три десятилетия.
И все-таки у нас есть встроенный предохранитель, который помогает сдерживать гнев: мы являемся членами огромного множества разных групп, и все они постоянно меняются. Представьте демократа и республиканца: первым делом на ум приходит то, насколько они отличаются друг от друга – у них разные убеждения и разные ритуалы (одни предпочитают новости на NPR, другие – на Fox News). Но когда эти двое приходят на бейсбольный матч поболеть за свою команду, то не вглядываются в бюллетени для голосования, прежде чем вместе запустить волну на стадионе. Исследования показывают, что такого рода сквозные связи помогают объединять людей с непримиримыми, на первый взгляд, групповыми различиями. Как показал опрос более двадцати восьми тысяч респондентов в восемнадцати странах к югу от Сахары, победа национальной сборной в футбольном матче заставляет жителей идентифицировать себя со всей страной целиком, а не только со своей этнической принадлежностью. Эффект проявлялся особенно сильно, когда этническое разнообразие сборной отображало этническое разнообразие
страны в целом. Люди как бы говорили себе: «Если уж они смогли поладить, чтобы так хорошо сыграть, то, наверное, и у нас получится».В 2019 году радиоведущий Джад Абумрад вел подкаст «Америка Долли Партон». Суть была в том, что в момент обострения раскола в политике и культуре оставался всего один человек, вокруг которого все были готовы сплотиться: Долли Партон. Назвавшись «поклонниками Долли Партон», как заверял Абумрад, мы выбирали возможность быть представителями одного и того же общества. А это давало хоть какой-то шанс быть более внимательными к проблемам друг друга.
Ритуалы служат связующим элементом, который объединяет нашу групповую идентичность – иногда к лучшему, иногда к худшему. К счастью, эти идентичности развиваются и меняются, охватывая больше самых разных людей и действий. Когда численность племени растет, поскольку мы смещаем границы идентичности с политики на, скажем, спорт, музыку и другие аспекты культуры, у нас появляется возможность разрядить обстановку, добиться продуктивных перемен и расширить принадлежность к группе.
Глава 13
Как прийти к исцелению
Ритуалы и примирение
Члены комиссии входят в зал, и эта процессия создает для жертв своего рода священное пространство. Оно наполнено благоговейными знаками, такими как Свеча, Молитва об усопших и Молчаливое воспоминание. Затем пострадавших проводят на отведенные места. Пока они стоят возле своих мест, председатель и члены комиссии подходят для приветствия. Они благодарят их за присутствие и каждому пожимают руку. Все по-прежнему стоят, а председатель зажигает Свечу и зачитывает имена пострадавших и погибших. Наступает минута молчания. Далее слушание начинается со Священного Писания, песнопения и молитвы – вслух или молча.
С описанной выше церемонии начались слушания Комиссии по установлению истины и примирению в Южной Африке в рамках попыток страны осмыслить душераздирающую историю апартеида. Об этих процессах рассказала журналистка Антье Крог – так в стране хотели создать новый «национальный ритуал». Зачитывание имен стало признанием зла, причиненного апартеидным правительством, которое на протяжении десятилетий систематически и жестоко навязывало господство белых в Южной Африке. Только благодаря долгой изнурительной борьбе активистов, возглавляемых Нельсоном Манделой и другими, удалось положить конец этому режиму. Но что дальше? Как исцелить нацию после такого количества пролитых слез и крови?
Комиссия по установлению истины и примирению решила, что свою работу необходимо начать с ритуала, который мог бы послужить хотя бы символической перезагрузкой отношений и продемонстрировать учтивость после стольких конфликтов. Элементы этого ритуала выглядят формальными и отчасти драматичными, однако их главная цель – показать, что мир и взаимопонимание возможны. И все это было сделано не просто напоказ. Епископ Джозеф Хампер, председатель Комиссии по установлению истины и примирению в Сьерра-Леоне, дал понять, что национальный ритуал будет символизировать не только новое начало, но также память и возможность озвучить правду в масштабах страны. Для примирения важно было осознать и не забывать произошедшее. Некоторые критиковали излишнюю сосредоточенность на прошлом, предпочитая поскорее «простить и забыть». Однако в защиту выбранного процесса епископ Хампер высказался так: «Почему мы вновь вскрываем старые раны? Почему вспоминаем прошлое? Эти раны нужно вскрыть, потому что они так и не зажили. Они лишь затянулись на поверхности и могут опять разойтись. Мы вынуждены переосмыслить случившееся, чтобы исцелиться должным образом».
Другими словами, исцеление возможно только в том случае, когда понимание предшествует извинениям.
Как поступить, когда мы наломали дров – например, обидели друга и были неправы? Любой родитель, тренер или учитель, сталкивавшийся с враждующими детьми, прекрасно знает, что делать. Прежде всего нужно извиниться. Извинения – наше любимое решение в случае конфликта.
Но извиниться гораздо сложнее, чем кажется. Недостаточно просто сказать: «Прости». Наиболее эффективные извинения требуют порядка и схемы действий, как в ритуале. Согласно одной классификации извинений, используемой при разрешении споров между соседями, требуется не менее десяти обязательных элементов: принести извинения (многие из нас на этом и останавливаются); обозначить проступок; взять на себя ответственность; попытаться объяснить проступок; выразить свои эмоции; принять эмоции и/или ущерб другой стороны; признать вину; пообещать воздержаться от таких проступков; предложить возмещение ущерба; попросить другую сторону формально принять извинения. В извинении, начинающемся со слов «прости, если тебя это задело», нет и намека на желание взять на себя ответственность и признать вину. Человек вовсе не признает, что поступил неправильно, а намекает, что обиженная сторона слишком остро отреагировала.