Его девственница

Он снова кладет телефон в мои руки. Он даже не написал своего имени, просто «Саус Холлоу».

– Мне следовало записать тебе его раньше, еще тогда, когда твой отец попросил меня присмотреть за тобой.

– Он просил об этом? – несмотря на то, что я знаю о просьбе моего отца, слышать, как мистер Гейб признает это, после всего того, что у нас уже было, удивительно.

Он виновато смотрит на меня.

– Твой отец попросил меня приглядывать за тобой, и я… Ну, давай просто скажем, что я присматриваю за тобой не так, как он хотел бы того.

– Так тебе действительно все равно, что какой-то парень дал мне свой номер телефона?

– Ты намеренно пытаешься заставить меня ревновать?

– Не думаю, что мне нужно пытаться, - дразню я. – Думаю, что ты уже и так проделал хорошую работу для того, чтобы вдоволь поревновать.

Он наклоняется близко ко мне; его рот у моего уха.

– Я не делюсь кисками. Тебе бы лучше помнить об этом.

Дрожь проходит по позвоночнику.

– Ну, тогда, может быть, меня следует отшлепать за плохое поведение? – предлагаю я, чувствуя себя неожиданно смело.

– Хочешь снова оказаться у меня на коленях?

– Возможно.

– Я знаю другие вещи, которым я могу научить тебя. Кроме порки.

– Какие вещи? – шепчу я, мое сердце снова колотится.

– Ну, о чем ты знаешь, Пьюрити?

– Ни о чем, - шепчу я.

– Тогда я научу тебя всему.

24 Габриэль

Я смотрю на свои часы.

– У тебя есть полтора часа, прежде чем тебе нужно будет идти на следующую пару. Верно?

– Я всегда могу прогулять ее, - начинает она.

– Ты не будешь пропускать пары. Ты будешь делать домашние задания, посещать занятия и учиться. И, конечно же, ты не будешь пропускать пары, потому что хочешь с кем-нибудь перепихнуться.

Пьюрити подносит свою руку ко лбу, насмешливо отдавая честь.

– Да, сэр, - произносит она, делая паузу. – Но это не просто кто-нибудь. Это ты.

– Ты также не пропустишь занятия для того, чтобы переспать со мной, - говорю я ей. – Ты уже обедала?

– Я собиралась перехватить что-нибудь в столовой между парами.

– То есть, нет? – я поворачиваюсь в сторону кухни. – Пошли.

Она следует за мной на кухню, где я, открывая холодильник, понимаю, что понятия не имею, что девушка предпочитает из еды. Когда я оборачиваюсь, чтобы спросить ее, она стоит у кухонного островка, проводя ладонью по серой мраморной столешнице.

– Твой дом такой… ты, - мягко говорит она. – В хорошем смысле, я имею в виду. Не понимаю, почему я сказала, что это ты. Точнее знаю, просто…

Она перестает болтать; ее ладони идут вверх по рукам.

– Тебе холодно? – спрашиваю я.

– Нет, - отвечает она. – Я… Я нервничаю. Я думала, мы собираемся… Ну, ты понимаешь.

Вздыхая, я закрываю холодильник и иду к ней. Вытаскиваю одну из табуреток из-под островка и сажаю на нее Пьюрити, а затем помещаю свои руки по обе стороны ее бедер, обхватывая края сиденья, заглядывая в ее глаза.

– О чем именно ты думала?

Она прикусывает нижнюю губу зубами.

– Знаешь… О том, чем мы занимались в твоем офисе.

– Значит, ты думала о том, что пробудешь в моем доме всего пять минут, прежде чем я сорву эти маленькие шорты, отшлепаю твою маленькую задницу и заставлю кончить на мои пальцы?

Прерывистый вздох.

– Возможно.

– Терпение – это добродетель, Пьюрити, - шепчу я. Ее щечки снова окрашивает этот розовый оттенок, немедленно заставляя мой член дернуться в ответ. Через две секунды я буду твердым, как камень, если не буду острожен. Я прочищаю горло.

– Ну, так чего бы ты хотела съесть?

Ее губы дергаются в уголках.

– Тебя.

Я выпускаю долгий вздох.

– Не искушай меня, Пьюрити, - предупреждаю я.

Она невинно моргает глазками.

– Я тебя искушаю?

– Я сегодня очень стараюсь быть джентльменом, - говорю я ей. – Так что, если не хочешь, чтобы я прямо сейчас на этой кухне поставил тебя на колени и насадил тебя прямо на свой член, и если ты не думаешь, что готова к тому, что я кончу в этот маленький ротик, я бы перестал шутить о вещах такого характера.

Она заливается более глубоким оттенком красного.

– Может быть, я готова к этому.

– Ты далеко не готова принять меня целиком, - произношу я ей, даже несмотря на то, что мой член твердеет от простого предположения оказаться внутри этого девственного рта.

Ее брови приподнимаются.

– Тогда чему ты собирался научить меня?

Я прямо сейчас могу взять ее на островке или холодном плиточном полу. Могу взять ее, и думаю, она позволила бы. Но я не хочу, чтобы она позволила мне это; я хочу, чтобы она умоляла меня взять ее, потому что жаждет меня.

– Ты же знаешь, что мне восемнадцать, - заявляет она. – Мне восемнадцать; ко мне прикасался только один мужчина. И это было в твоем кабинете.

Я издаю рычание.

– То есть, один оргазм и теперь ты готова умереть за него?

Ее лицо краснеет. Она явно смущена.

– Возможно, - признается она. – Это плохо?

Мое сердце смягчается.

Я напоминаю себе, что этой девушке всю ее жизнь вдалбливали, что ее желания неправильны. И я пытался сделать хоть что-нибудь, кроме того, как сорвать с нее одежду в тот момент, когда она вошла в мою дверь, потому что я старался сохранить хотя бы некоторое подобие самоконтроля, а не подразумевать, что ее желания плохи.

Приподнимая пальцем ее подбородок, я склоняю голову, чтобы посмотреть на нее.

– Никогда не думай, что все, что тебе хочется, или что тебя заводит, это плохо, девочка. Ты идеальна. Все в тебе идеально.

– Я не знаю, что меня заводит.

– Нет? – я сжимаю боковые стороны табуретки, на которой она сидит, и тяну ее, пока сиденье не касается моих бедер. Затем я наклоняюсь и губами касаюсь ее уха.

– Слышать, как я шепчу тебе на ухо?

Она извивается.

– Думаю, да.