Его искали, а он нашелся

– Вот и все. Как собаки закончим.
– Равнодушно и пусто резюмирует итог своей жизни Брионтия, прислоняясь к плечу своего врага, просто потому, что отчаянно хочет, чтобы в этот миг рядом был хоть кто-то.
– Помолиться чтоль?

– Кому?
– Столь же равнодушно и устало уточняет ее враг, точно так же не желая уходить в одиночестве, хоть и понимал он, что никто не даст им просто взять и умереть, не изверги.
– Вон, там жрецов штук пять было. А толку никакого, даже слабеньких благ не давали. Только орали молитвы.

– Да хоть кому-то.
– Глаза открываются все реже, речь становится все глуше, сил все меньше.
– Если нас спасут, готова даже замуж за тебя выйти, тупой говнюк.

– Хоть одна хорошая новость.

– Уже даже не шепчет, но хрипит, преодолевая выключающийся разум.
– Нас-то не спасут.

Про себя Бордар тоже пообещал, что женится на ком угодно, хоть на этой двуличной суке, если его выдернут подальше отсюда или хотя бы дадут прожить еще денек, прожить собой, а не тем, что из них сделают чуть погодя. Они оба готовы были обещать, клясться быть верными и любящими, принять любые обеты или аскезы, лишь бы только все не заканчивалось так.

Огоньки пляшут вокруг застывшей неподвижной статуей твари, притягивают взгляд и забирая себе сердца тех, кто на них смотрит. Тварь творит чары, творят эти чары и плененные ею души, творят чудовищной мощи псионическое поле, способное надежно выключить сознание по меньше мере половине из тех отчаянных глупцов, что еще надеются дать ей бой. Они укрылись водяной стеною, исказившимися под гневом друида деревьями, несколькими барьерами и постоянно обновляют очищающие блага, но приноровившись кое-как нивелировать действие флера, они забыли про остальные типы воздействия. От чего-то попроще их бы закрыли простые и надежные материальные чары, но ментальная мощь не имеет физического проявления, ее не остановить имеющимися средствами. О, они могут пережить и это, но для этого нужно к удару подготовиться, а изверг специально использовал лишь примитивнейшие стихийные чары да флер, чтобы использование сильнейшей из своих душ и еще тройки таковых похуже, стало внезапным и не потребовало повторения. Изо всех сокровищ твари, после всех битв этого слишком долгого дня, лишь огонек сущности могучего подземного менталиста остался целым, не сжег сам себя по воле владыки своего.

Десять ударов сердца.

– Прощай, варвар.
– Последнее слово, последнее признание.
– Ненавижу тебя.

Пять ударов сердца.

– Прощай, сука.
– Последняя правда, последняя воля.
– Ненавижу тебя.

Три удара сердца.

Тварь сосредоточена, затрачивает всю доступную себе концентрацию, перекидывает все доступные процессы на имеющиеся в резерве души, но резерва того мало. Прикрывают тварь ее подчиненные, пока сама она беззащитна, прикрывают, готовые жертвовать собой и принять на себя ее раны. С любой из сторон света ли, из-под земли ли, телепортацией или иным способом попытайся ударить по колдующему извергу, его успели бы предупредить, но удар приходит сверху. Не то чтобы оттуда не ждали удара, просто перекрыть это направление у потрепанных культистов и рядового мяса оказалось нечем и некем.

– ...ааааааааааааас!

Выведенная на форсаж неисправная, но очень громкая, стереосистема могла, даже без прочих факторов, оглушить или контузить рядом оказавшегося, но беда была в другом. Материал, из которого сделан Молот Империи почтенного Ураза, помимо десятков иных свойств, был способен заглушать интуитивные и предсказательные способности. В бою это было немалым подспорьем, ради которого в сплав брони добавляли множество редчайших примесей, ведь именно предвидение могло скомпенсировать нехватку силы, живучести и поражающей мощи, случись Молоту выйти против сильного, но живого противника.

Изверг легко мог среагировать и без предвидения, потому что надо быть глухим и слепым, чтобы пропустить приближение орущего благим и не очень матом пилотируемого голема ростом в два таких изверга! Мог, тысячу раз мог, если бы в иной ситуации, если бы не прилетел этот голем, летать, между прочим, никак не приспособленный, именно в момент максимального напряжения сил.

Грохот падения многотонной туши, которая в землю-то не проваливается при ходьбе лишь благодаря руническим компенсаторам массы, не смог перекрыть звучного и, Бордар с Брионтией могли в том поклясться, недоуменного хруста, с каким почти взявшая их тварь стала очень плоской, как чувство юмора Бордара, по мнению его, судя по всему, будущей жены.

– Поверить не могу.
– Уже без воздействия сковавших сознание чар, но все так же потерянно произносят оба спасенных в последний миг нехороших человека.
– Так не бывает.

– Сюка злая, снашал я твой овца, твой осэл, твой сэстра и тэбя тоже снашал!
– Пилот, спасший их шкуры, похоже, даже не заметил своего подвига, пытаясь встать в боевую стойку, но у него не особо получалось.
– Чтоб я эще раз, эще адын раз сагласылся на непылную рабатэнку па прафессии! Пачиму, пачиму, пачиму каждый раз, кагда мнэ кажэца, что у мэня всэ нармальна, начынаэтца пыздэц, прасты мэня всэ богы скопом!!?

Ругался их спаситель, судя по всему, либо контуженный, либо очень нетрезвый, либо все это вместе, очень страстно, но однообразно и не особо изобретательно, зато громко, даже громогласно. Двое уже отошедших от паралича людей не оглохли только потому, что после первых пары высказываний механика передачи звука завизжала особенно противно и затихла, окончательно сломавшись.

– Я такое только в дурацких книжечках про влюбленных рыцарей читала.
– Соблазнительница едва сдерживала настоящую истерику, но визгливые и потерянные нотки в ее голосе, чудом не срывающемся на безумный смех, явно указывали на состояние психики той, кто только что уверовала, пусть и непонятно в кого.
– Ну, не бывает же так, не бывает!

– Ой, захлопнись.
– Бордар тоже в шоке, только не истерическом, а фаталистическом, потому что выполнить данные в отчаянии клятвы придется.
– И так тошно.

Боялся воитель, что если не выполнить хотя бы часть этих обещаний, то сама Фортуна воплотит свою суть рядом с ним и даст эпической силы тумаков нерадивому клятвопреступнику. Обладатель двадцать первого уровня и необычного класса рубаки прожил достаточно долго, чтобы не тешить себя иллюзиями. Если только что его, их обоих не поцеловала взасос упомянутая Фортуна лично, то он - гоблин, потому что так действительно не бывает, просто слишком маленькие шансы.

– В храм Шейлы, да.
– Хихикая, словно умалишенная, Бри перезаряжает свой монструозный скорострел, забивая в него последние два болта, причем не зачарованных, а обычных.
– Обязательно туда. Она точно оценит, не может не оценить.

– Пожертвование планируешь?
– Как ни странно, но остальные атакующие не спешат их добивать, хотя должны были бы если не ударить, то хотя бы побежать подальше от ворочающегося на земле голема.
– Это правильно, я тоже пожертвую. Много.

– Дурак?
– Вопрос даже недоуменный, а не в целях оскорбить и тут же ответ на него.
– А, ну да, точно дурак. Свадебный ритуал заказать. Ты теперь от меня никуда не денешься! Не после такого.

– А эта блудница-то тут причем?
– Не то чтобы он отказывался от своих слов, но хотелось безнадежно верить, что первой откажется эта двуличная мразь, а на него тогда и вины не падет.
– А, хотя да, тебе же по професии.

Рубака твердо решил сдержать слово и принять брачные обеты вместе с этой гадиной хладнокровной, раз уж судьба так распорядилась. Но вот когда обет будет исполнен, первым делом, он ей шею-то и свернет. Соблазнительница тоже не собиралась отказываться от своих слов и даже убить своего будущего мужа собиралась быстро и безболезненно, может быть, даже приятно. Ну, в крайнем случае, оба были готовы потерпеть хотя бы пару месяцев, чтобы не гневить те силы, какие спасли их жизни, заодно дождавшись повода, хоть бы и формального, для кровопролития. А в том, что повод будет, ни один из них не сомневался.