Его искали, а он нашелся

Арсенал, если можно так называть место хранения временно извлеченных из собственного нутра боевых душ, превращенных в одноразовые бомбы и якоря атакующих техник, Шепоту "понравился". Большой и относительно открытый зал не мог быть замкнут полностью, ведь когда эта пусковая система отправляла за горизонт новые и новые снаряды, изверги были вынуждены приоткрывать в своей защите окошко. Да, это не рядовые барьеры, которые требуют двустороннего закрытия, сквозь них можно было бить, не снимая защитного поля, но все равно это оставляло уязвимость, незначительную для человека, но дистиллят воспринимал тот намек на существования пути, обозначенное направление выпуска вопящих от экстаза душ отсюда и туда, словно приглашающе открытые ворота. Ну, хорошо, приоткрытые, какая разница, если суть не меняется?

Внутрь периметра Шепот проникает вместе с очередной партией пленников и простых горожан, среди которых затесалась парочка текущих от наслаждения культистов, которых то ли наказали отправлением в жертву, то ли наградили - по ним хрен поймешь, они всему и всегда рады. Под мелодичные и синхронные стоны, чем-то напоминающие пение храмового гимна, оказавшиеся в центре зала люди постепенно растворялись, словно сахарные кубики в горячей воде, не прекращая кружиться в до крайности примитивном и завораживающем одновременно хороводе. При этом танцевали все одинаково мастерски, хотя Шепот и сомневался, что типичный работяга из углежогового цеха умеет выдавать такие пируэты в нормальном состоянии. Тела стекали вниз медового цвета жижей, отправляясь по выдолбленным в каменном полу ложбинам, чтобы стать основой для формирования псевдоплоти - кого-то из тварей таким образом починят да исцелят, кому-то вообще новое тело создадут, если старое поломали, но добить не смогли. Но даже когда тело обращалось этим воняющим цветами и чистым наслаждением говном полностью, танец не прекращался - оставался еще призрачный силуэт танцора, тут же начинающий сношать ближайший такой же силуэт, полностью отдавший свою плоть.

Одна за другой призрачные парочки, среди которых разнополых было меньше трети, взмывали под потолок зала, обращаясь двумя искрящими шарами с яблоко размером, кружащими вокруг друг друга, словно продолжая танцевать. И вот, снова приоткрылся барьер, а десяток-другой парных искорок улетает по разным траекториям. Еще до того, как проникнуть в твердыню тварей Шепот эти снаряды видел, видел, как они из маленьких искр превращались в громадные комки гнилостно-золотого пламени, как видел и то, что оставалось от попавших под это пламя.

Вот, значит, как они это делают...

Точка найдена, а дальше искать нет сил, теперь осталось только сформировать тело обратно, снять Лучи, активировать их и каким-то неизвестным пока что способом сделать так, чтобы эти Лучи никто не заметил, пока Шепот будет делать ноги. В побеге уже скрываться не нужно, вернее, не настолько критично, а шансы быстро убежать еще оставались, если хотя бы половину пути удастся преодолеть до того, как его засекут. Но когда Шепот уже был готов приступить к финальной стадии диверсии века, если не тысячелетия, - и пусть только найдется выблядок, кто сумеет провернуть что-то круче этого!
– как прямо в центре зала проявилась очередная тварь.

Проявилась не в блинке или иной знакомой форме телепортации, а словно проступающая на свежеокрашенном заборе непристойная надпись, медленно и постепенно, будто и не переносилась, а заново родилась именно тут, на этом самом месте. Даже без дарованной статусом Героя возможности зреть в корень, Шепот не сомневался в том, что перед ним Легенда. И, судя по тому, как она оглядывается вокруг, тварь эта чуяла если не присутствие дистиллята, то вызываемое им дрожание в энергетическом фоне. И это при всей той вакханалии, что творилась в зале, где любая сенсорная техника, любая разновидность чувствительности, скорее выжжет мозги сенсору, чем поможет прочесть энергофон!

Изверг выглядел высокой и во всех смыслах очаровательной синекожей и абсолютно лысой девицей, роста вполне человеческого и даже укрытой какими-то намеками на одежду. Словно очень развратная пародия на монашескую сутану служительницы Фиат Милосердной, она молча стояла посреди ритуала, словно вслушиваясь во что-то ей одной видимое. Остальные твари, контролирующие чудовищный танец обреченных душ, прореагировали на появление Ласкающей Легкости, чей уровень глаза Шепота прочесть не могли, но оказались остановлены повелительным жестом. Тварь продолжала стоять, продолжала смотреть в никуда пустым взглядом фиалковых глаз, не сдвигаясь и не делая ровным счетом ничего.

Наличие Легенды в стенах обращенного в ритуальный узел представительства было очевидным, но вот их количество оставалось неясным до сих пор. Тактики просто не имели достоверной информации, а видящим зреть сюда можно было только чтобы добровольно свои души подарить Похоти. Тем не менее Шепот точно знал, что это не та из Легенд, что занята ритуалом, как и не та из них, что удерживала барьеры и тревожила штурмующих площадными флеровыми атаками, не показываясь на глаза.

С кристально-чистым осознанием Шепот понял - она его видит, знает о том, что здесь, в этом зале, есть кто-то, кого быть не должно. Оказалась его защита от зрящих, развитая ритуалами и парочкой классовых умений и даров, слишком слабой, подвели ли вышедшие из строя амулеты, может быть сама сука оказалась слишком искусной? Все это уже неважно, ведь тварь никуда не уйдет, пока не отыщет то, что ее так сильно встревожило. Уставший и неподготовленный к этой встрече Шепот не сможет ни обманку подсунуть, ни замаскироваться еще лучше, а просто ждать бессмысленно - время играет против все глубже впадающего в Безумие человека. Оставалось либо отступить, что могло и не получиться, да и не имелось сил на еще одну попытку, либо броситься в безнадежный по большому счету бой.

Героические баллады о славной гибели в бою Шепот всей душой презирал, предпочитая оставаться живым, даже если опозоренным и проигравшим, но когда его загоняли в угол, что случалось, загнавшие слишком поздно осознавали, насколько опасной становится загнанная в угол помойная крыса. Помирать, так загрызая, чтобы вспоминали еще долго. Так сказать, прощальный фейерверк, на приятную память.

В этот раз он не скрывает присутствие, да и нет у Шепота надежды на внезапный удар - если тварь как-то чует его даже сейчас, то сама мысль об атаке станет для той очевидной еще до своего формирования. Потому и ставит прожженный головорез все силы на одну стремительную атаку, решительный удар в уязвимую точку, которым славятся убийцы его уровня. При всей рискованности этого, с позволения сказать, плана, задуманное Шепотом не являлось самоубийством или самопожертвованием, потому что шансы отступить еще оставались, какими бы призрачными они ни были.

Формирование дистиллята в боевую форму дело быстрое, даже если сначала нужно сконцентрировать рассеянный по всему залу ритуальных плясок дым в нечто более приемлемое. Как уже сказано было, он совсем не скрывался, но реакция вычислившей его Легенды все равно удивила и обескуражила. В первую очередь - своим отсутствием. Она не могла его не заметить, но вместо резкой атаки на встречном курсе, вместо попытки подрезать его в момент перехода форм, к которой он был готов, но готов недостаточно, дьяволица просто развернулась на носках и задумчиво уставилась на фигуру, словно сотканную из черного и густого дыма, который наполнил собою раздавшуюся в стороны одежду. Безумная рожа, скалящаяся морда отмеченного Тьмой старика, казалось, не пугала и не вызывала никакого опасения.

Каким бы психом не казался в таком состоянии Шепот, но остроту мысли планарное заражение ему если и обрезало, то далеко не столь всеобъемлюще, как могло бы показаться. Потому анализ ситуации был произведен с той же отточенной множеством грязных и кровавых дел быстротой, с какой он привык встречать смену обстановки и прочие сюрпризы. Если тварь вроде этой делает что-то непонятное - это плохо, а уж если она не использует кажущуюся очевидной слабость, упускает момент, какой упустить просто нельзя, значит дела стали совсем скверными.

Шепот атакует, скаля удлиняющиеся клыки и пуская пену, падают оземь вылезающие из своих пазов зубы, заменяясь новыми, более подходящими Безумцу, мелькает осознание того, что следующие лет десять придется проводить в ритуалах очистки и спасительных молебнах о его душе, за которые придется клирикам Воителя отдать целое состояние. Воитель - один из немногих Богов, что признают право жертвовать наделеностью ради победы в достойной того битве, а если эта битва таковой не окажется, то Шепот съест свои ботинки... и шляпу... и печень... и звук хлопка одной ладонью он тоже съест, съест, съест, съест!!!