Его Искушение

— Нет. Ко мне подойди.

Хватаю тонкую кисть и заставляю оседлать себя. Рассматриваю вблизи. Изгиб золотых бровей, тонкий нос и губы, которые хочется прокусить. Болезненная тяга. Не насытился. Стоит только увидеть, вдохнуть ее запах и все по кругу.

Перехожу к делу.

— Ридли получил на тебя заказ.

Цепенеет в моих руках, из глаз слезы хрусталиками скатываются. Даже в слезах красива.

— Ты ведь заказал… и… я… все отдала, себя отдала.

Шепчет, заикается, дрожит вся в моих руках, а я не могу справиться с желанием, ловлю за подбородок, приближаю к себе.

— В этот раз не я.

Цепляю слезинки пальцами, хочу попробовать, но у меня в планах прогнуть девочку, прощупать реакции.

— Тебя видел в моем доме один человек. Мой партнер. Ты ему приглянулась.

И не хрен тебе знать, что тронь он тебя, я его железными прутами к потолку прибью.

— Ты, верно, шутишь?! Я с ума сойду… Я же человек! Я же живая! Не игрушка! Не кукла! Я не смогу, убей лучше…

Веки прикрывает, реснички трепещут, а я вглядываюсь в бледную кожу, под которой просвечивает сеточка тонких вен, и меня колотит от возбуждения. Ее слабость вводит в искушение.

И от этой тяги можно избавиться, действительно бросив ее на растерзание, но внутри протест. Сам хочу ее задрать. Помню, как умеет стонать, как отдается в страсти, как цепляется, как прижимается.

Даже сейчас. Ластится. Аврора меня хочет. Может, пока сама не понимает, но язык тела сам дает ответы. И внутри свербит вопросом: почему гордая куколка швырнула мой подарок в Ридли.

Но я его не задам. Заставлю надеть колье. Она будет в нем. Голая. И подо мной.

Проголодался я по ее коже, по запаху. По телу. И какое-то смутное чувство заставляет тормозить, проявить уважение перед ее внутренней силой.

Профессия у нее не дай боже и не жрать — для этого волю нужно иметь.

В тюряге с непривычки жрать так хотелось, что штукатурку пальцем поддевал, расковыривал и мел жрал.

Торкнуло, когда она глаза закрыла, побледнела, обмякла.

Повело ее. Натурально. Я игру чую на раз. И караю жестоко за блеф. Но она ко мне потянулась. Как росинка, ища поддержки. Подсознательно, не отдавая себе отчета, показывая, что, что бы ни кричала эта бестия, глубоко внутри ее тянет ко мне ровно так же, как и меня к ней.

Этот момент ее доверчивости раздробил внутреннюю установку на секс и возбудил похлеще любого обольщения, а когда причину ее слабости услышал…

Млять. Я реально чуть не нагнул куколку и не задрал платье, чтобы хорошенько отходить ремнем по округлой заднице. Чтобы запомнила, что над собой так измываться — не дело.

Не сделал. Ее шок не позволил и румянец, что зацвел на бледных щеках. Слабая, податливая, тепленькая.

Не понял, как кормить начал. Просто на инстинктах. И как пожалел, когда она губами мои пальцы обхватила, чтобы еду взять.

Царапается киска, да только распаляет мужской аппетит.

— И частенько ты себя голодом моришь?!

Упирается. А мне ее сломать — секунда.

— Я вопрос задал. Отвечай.

Зеленые глаза вспыхивают зло, уже улавливаю ее настроение по одному взгляду. Подбородок поднимает и проговаривает с вызовом:

— Иногда приходится загонять себя в рамки. Это работа. Этот показ стал самым главным в моей карьере.

Знаю.

Ее пасли мои люди, а я следил за ее движухой, охрану дергал. Просматривал материалы, которые исправно мне присылались, список звонков, контактов. Чисто все. Не прикопаться.

Встаю. Пора заканчивать. Выбор оставляю за девчонкой. И тут ее взгляд затравленный в сторону ножа цепляю.

— Не поможет. Порезы на твоем теле только привлекут моего партнера, поверь, такие игры в его вкусе.

И боль в ее глазах как ответ. Правда вообще болезненная штука.

Трясет ее, а я замираю на мгновение, рассматриваю красотку в помятом платье, бросаю взгляд на задравшуюся юбку с ажурной резинкой чулок, на волосы, что собрала в хвост, и на прядки, которые не выдержали натиска моих рук.

Передергивает плечами, холодно ей, мурашки по нежной коже бегут, а у меня перед глазами это тело на простынях в разных позах и ее тихое:

— Да…

Я в шаге от того завис, чтобы со стола все свалить, одним махом ее уложив. Не пацан, чтобы так все в штанах реагировало, не по статусу.

Злюсь на себя и на куклу. Двигаю в сторону выхода.

— Я… выбираю тебя…

Дрожащий голос и такая обреченность в интонациях…

— Твою, а!

Выдыхаю в сердцах, и водитель бросает опасливый взгляд в зеркало заднего вида, а я замечаю. Я все чую. Иначе бы не дожил до своих годиков.

Смотрю на часы. Циферблат указывает, что до назначенной мною стрелки минута.

Пунктуальность стала определенным проявлением стремления к тотальному контролю.

— Босс. Мы на месте.

Раздается голос водилы. Тютелька в тютельку подъехали.

Хищно улыбаюсь, выхожу из тачки на стрелку. Мне есть что перетереть с лидером нового в наших краях синдиката.

Здесь я хозяин. Город мой. А вот новички борзеют. Можно побазарить пока мирно, а там уж как карта ляжет.

Глава 25

Аврора

Как только за Иваном закрывается дверь, принимаюсь поправлять одежду, дрожащими пальцами приглаживаю волосы, возвращаю себе привычную осанку и уверенной походкой выхожу из кабинета, прохожу через зал и вдруг мне кажется, что я могу сбежать.

Глупая мысль, но сердце пропускает удар и, оказавшись на улице, я стремительно мчусь куда глаза глядят в желании оказаться где угодно, только подальше от всего, что меня окружает.

Подпрыгиваю, когда жаркое дыхание касается самого уха:

— Далеко собралась, мисс Майз?

Вздрагиваю, в этом глубоком, жутковатом, низком голосе с особым звучанием явственно ощущается угроза, которая вынуждает остановиться и выдохнуть:

— Нет.

Отвечаю все же четко и поворачиваю голову в намерении с гордостью встретить взгляд Монгола, но неожиданно мужчина оказывается ко мне слишком близко и приходится запрокинуть голову, чтобы не упираться взглядом в широкую грудную клетку с бугрящимися мышцами, обтянутыми неизменной черной тканью.